Владимир Полупанов, «АиФ»: Саша, мне казалось, наши крупные телеканалы не очень жалуют рок-музыкантов в последнее время и песни на радио сложнее стало пристраивать?
Александр Васильев: Наоборот, радиостанции, где мы в формате, с радостью берут наши песни. Даже с «Максимум», где очень редко крутят новые русские песни, вдруг позвонили и сказали, что берут в эфир «Окраины». А есть еще масса региональных радиостанций, которые живут на своем бюджете и крутят всё, что хотят. Пусть на другом уровне, пусть всё стало более сжатым. Но всё по-прежнему живо. Огонёк рок-н-ролла ещё бьется.
С появлением девайсов интерес к различным видам искусства стал угасать. Девайсы — это уже произведения искусства, и внутри них масса других произведений искусства. Огромная часть публики, уткнувшись в девайсы, просто остыла к каким-то видам искусства. Это реалии ХХI века.
— То есть, у тебя нет ощущения, что в медийном пространстве рок-музыки стало меньше и попса вытеснила её?
— Не столько попса вытеснила. Дело в том, что с появлением девайсов интерес к различным видам искусства стал угасать. Девайсы — это уже произведения искусства, и внутри них масса других произведений искусства. Огромная часть публики, уткнувшись в девайсы, просто остыла к каким-то видам искусства. Это реалии ХХI века. Но, повторяю, наша публика никуда не делась. На наши концерты по-прежнему ходят люди разных возрастов: начиная от старших школьников и студентов, включая людей нашего возраста, и тех, кому за 50. Это думающая аудитория, интеллигентная, как правило, с высшим образованием или стремящаяся к нему. Люди с хорошим чувством юмора и самое главное с высоким IQ. Умные люди нас слушают. И это очень приятно.
— А ты прямо со сцены можешь разглядеть уровень IQ?
— Мы же общаемся. Сейчас люди вычисляются с первого взгляда, с первого слова уже всё понятно.
— А сам ты к музыке не охладел? По-прежнему ли пропускаешь через себя много музыки?
— Я обычно с утра просыпаюсь, иду в гараж, пью кофе и сам играю на гитаре. Первое, что приходит в голову по свежаку. А днём начинаю отслушивать что-то чужое. Для меня музыка так и осталась прекрасным путешествием пусть не в пространстве, но во времени. Ты находишься на месте, а перед тобой за 3-4 минуты пролетает иногда целая жизнь. Это очень увлекательно.
— Преимущественно новое слушаешь или старое?
— Конечно, новое. Зачем слушать старое?
— От чего получаешь наибольшее удовольствие?
— Суюсь в разные жанры. Закрываю белые пятна. Много слушаю симфонической музыки. Как правило, это композиторы начала ХХ века, начало авангарда. Я и рок слушаю, и наши группы. Мне хип-хоп и рэп интересны тоже. А потом иногда все 7 основных жанров сплавляются в одну песню.
Эзопов язык
— Ваш новый альбом называется «Ключ к шифру». Почему ты стараешься сначала зашифровать, а потом дать ключ?
— Это традиция русской литературы. Потому что по определенным причинам сначала было нельзя называть вещи своими именами. Приходилось использовать эзопов язык. А потом, когда это вроде разрешили, стало плохим вкусом называть вещи своими именами. Настоящая поэзия — это всегда шарада. Говоришь о предмете на столе, обыгрываешь это любыми эпитетами, но сам предмет не называешь. Оставляешь это право слушателю.
Мы не делаем на сцене никаких шоу, поэтому тексты должны быть настолько сильными и глубокими, чтобы никто не уходил с концерта.
— В новом альбоме ты используешь речитатив. Это дань моде, желание быть в тренде?
— У нас это началось довольно давно. Одна из первых песен нашей группы (1995 года) «Любовь идёт по проводам» была написана в стилистике речитатива. Я никогда ни в какой стиль себя не вписывал, ничего из себя не строил, не надевал голду на шею. Просто читал свой текст людям. Мы не делаем на сцене никаких шоу, поэтому тексты должны быть настолько сильными и глубокими, чтобы никто не уходил с концерта.
— В альбоме много «тревожных» песен. «Тревога», «Земля уходит из-под ног». А песня «Она была так прекрасна» вообще про смерть...
— Ну, да она о том, как мужик встречает смерть в образе прекрасной дамы и пытается ее склеить... На диске представлены все эмоции — на каждую печальную песню приходится и радостная. Там есть и «Джа играет джаз», и «Небесный хор», и «Медный грош». Я как раз слежу за тем, чтобы альбом был уравновешенный. Я не склонен к депрессии и не хочу людей вгонять в неё.
Ощущение тревоги
— А мне показалось, что у тебя усилилось ощущение тревоги.
— Ощущение тревоги свойственно современному обществу в целом и отдельному человеку тем более. Горячие точки находятся не так далеко от нас. Они появились в тех городах, где мы много раз гастролировали. Эти точки становятся всё ближе и ближе к нам.
Катаклизмы и войны всегда происходили на планете. Но раньше мы о них не знали. А теперь знаем о них всё досконально, видим их глазами свидетелей, вплоть до фото и видео. Мир становится всё теснее.
— Песня «Окраины» — о сугубо городских окраинах?
— Да, я пою об окраинах города. Чем они хороши? Даже живя в новостройках, ты всегда можешь побывать в историческом центре. Архитектура новостроек и архитектура центра сильно отличаются друг от друга. Тебя в какой-то момент начинает очень сильно манить центр. Но это не только географическое путешествие, но еще и духовный рост.
— А песня про смерть с чего вдруг возникла? Какое-то трагическое событие явилось толчком к ее написанию?
— Слушай, ну, в жизни всегда есть место смерти. Смерть — это достойное завершение жизненного пути. Переход из материального мира в идеальный. Я никого не хочу пугать. Если ты заметил, эта тема выполнена в стиле шутливого романса.
— Судя по песне, она тебя не страшит.
— Не то чтобы не страшит. Мне кажется, любой человек, который стремится к самообразованию, в итоге понимает, что смерть — это абсолютно объективный фактор, которого не нужно бояться и нужно относиться к нему спокойно. Потому что любое явление в этой вселенной имеет начало, высшую точку развития и финал, о чем бы мы ни говорили. О человеке, планете, звезде или растении. Цикл один и тот же.