«Мы будто ехали на войну». Легенды советского спорта - о пропаганде, Корбут, 1990-х и Украине

В 70-е годы ХХ века Валерий Борзов был самым быстрым человеком мира, а Людмила Турищева — непобедимым соперником для Ольги Корбут. В 1990-е и он, и она руководили украинским спортом. Борзов продолжал это делать по 2012 год. В интервью SPORT.TUT.BY семейная пара вспомнила Петра Машерова и советскую пропаганду, высказалась о спортивном уровне Европейских игр в Минске и скандалах с домогательствами в гимнастике, а также объяснила, что происходит с белорусской гимнастикой сегодня.

Справка TUT.BY

Валерий БОРЗОВ. Двукратный олимпийский чемпион в беге на короткие дистанции. На Олимпийских играх 1972 года в Мюнхене выиграл забеги на 100 и 200 м. С 1990-го по 1997 год одновременно являлся министром спорта и президентом Национального олимпийского комитета Украины. В 1998 году сложил полномочия в НОКе. С 1996-го по 2012 годы являлся президентом Федерации легкой атлетики Украины.

Людмила ТУРИЩЕВА. Четырехкратная олимпийская чемпионка по спортивной гимнастике. На трех Олимпийских играх подряд (1968, 1972, 1976) завоевала золото в командном первенстве, а на Играх 1972 года в Мюнхене также стала абсолютной чемпионкой в индивидуальном зачете. С 1991 по 2000 годы возглавляла Федерацию гимнастики Украины.

Борзов и Турищева поженились в 1977 году. Имеют дочь и трех внуков.

«Наши отцы и деды не спали, голодали, шли в бой в непогоду. Как такое можно повторять?»

— Людмила Ивановна, в который раз вы в Минске?

Людмила Турищева: Трудно сказать. Помню, что к Олимпийским играм 1972 года я готовилась именно в минском Дворце спорта. Уникальные условия нам были предоставлены первым секретарем компартии БССР Петром Машеровым.

— В чем уникальность?

Л.Т.: Если вы спросите у экономистов, сколько стоит аренда зала на час или два… А мы провели месячный сбор во Дворце спорта! То есть никаких концертов, ничего другого в этот период не было. Только мы, что стало значительным вкладом в командные успехи (Турищева выиграла две золотые медали на Играх-1972 — в командном и личном многоборье, серебро и бронзу в отдельных упражнениях. — Прим. TUT.BY).

— В интервью Дмитрию Гордону вы вспоминали, как советских спортсменов накачивали перед мюнхенской Олимпиадой 1972 года: «Нас заряжали примерами военных лет. Никогда не забуду, как про Мюнхен говорили, что это логово фашизма и что мы там победили. И если ты, каждый из членов советской команды, не победишь, значит ты преступник».

Л.Т.: Все верно. В Минске в период подготовки к Играм-1972 нас посетили все генералы…

— КГБ?

Л.Т.: Нет, я имею в виду тех, кто воевал: люди с орденами. Ветераны напутствовали нас: вот, мы победили и вы должны победить. Нас сводили в Музей Великой Отечественной войны, отвезли на Курган Славы. Провожали так, будто мы ехали на войну, но спортивную. Такая обстановка оказывала психологическое давление. На себе ощутила, что это мешает выступать — сковывает движения. Считалось, что я как капитан гимнастической команды не должна подвести и приехать без медали, которую запланировали. Которая была плановой.

Когда я стала абсолютной олимпийской чемпионкой, то есть достигла своей цели, ночь не спала. Меня накрыло чувство полного опустошения: как будто из ведра вылили воду. Ты не чувствуешь ни рук, ни ног. Не знаю, откуда я только брала силы. Наверное, дело в патриотизме.

— В патриотизме, а не в накачке?

Л.Т.: Да, мне передавали мешки с письмами болельщиков. Люди писали, что болеют за меня и надеются. Я не шучу! Вечером перед финальным днем соревнований собиралась с силами, перечитывала письма с мыслями о том, как я могу подвести своих болельщиков…

Ой, извините, приехал Томас Бах (президент Международного олимпийского комитета. Баха привезли в «Минск Марриотт Отель», где проходило интервью с Борзовым и Турищевой. — Прим. TUT.BY)! Можно мы ненадолго прервем интервью?

Через паузу.

— Людмила Ивановна, Бах назвал вас самой красивой бабушкой в мире. Объясните.

Л.Т.: Олимпийские чемпионы друг друга понимают (Бах выиграл Олимпиаду 1976 года в командной рапире. — Прим. TUT.BY). МОК — большая международная семья, и это действительно так.

— Сколько у вас внуков?

Л.Т.: Три. Все — мальчики. Старшему — одиннадцать лет, среднему — восемь, младшему — пять. Почему Томас знает о них? Каждый из мальчиков чуть ли не полуторагодовалым побывал на Олимпийских играх. Тогда они не соображали, насколько это здорово, однако на Играх 2016 года в Рио-де-Жанейро приехали уже с пониманием, что такое Олимпиада. Мальчишки говорят на английском языке, делают это без стеснения. Бывало, здоровались с президентом МОК.

— А ведь Бах — немец.

Л.Т.: Сегодня мы смотрим на жизнь не так, как это было под влиянием советской пропаганды: октябрята, пионеры, комсомольцы. Граница открылась, и мы увидели, что с той стороны тоже разумные люди.

— На постсоветском пространстве встречаются автомобили с надписями «На Берлин» и «Можем повторить».

Валерий Борзов: Есть такая сентенция: каждый ум имеет свои границы. «На Берлин» и «Можем повторить» — глупость беспредельная. Не уверен, знает ли человек, у которого на авто такие наклейки, что такое фашизм…

Л.Т.: …и что такое война. Я очень трепетно отношусь к нашим ветеранам. Слово «победа» действительно много значит для нас. Наши отцы и деды не спали, голодали, шли в бой в непогоду. Как такое можно повторять?

Когда распался Советский Союз, у которого была своя особая идеология, образовался вакуум. Люди потерялись. Что хотите, то и делайте. Это мы сейчас понимаем, что отправлять людей поднимать целину было неправильно, но то было для нашего поколения гордостью! А после развала СССР к чему людям было стремиться? Они не знали. Можно было смотреть фильмы, пить пиво и, извините меня, ругаться матом. Вседозволенность шокировала нас. Мы ничего не могли сделать.

Идеологии не стало, нет ее и сейчас. Политики сражаются за власть и не думают о молодежи, не задают им ориентиры. Молодые люди определяются с ними сами и чаще всего после школы решают, что нужно уезжать из страны туда, где есть возможности добиться целей и где есть уверенность в завтрашнем дне. У нас, в Украине, к сожалению, нет такой уверенности. Это беда. Старшее поколение прямым текстом говорит молодым специалистам: уезжайте! Здесь нет будущего!

— Одной из уехавших является Юлия Володарь. На II Европейских играх она представила Беларусь в спортивной аэробике. Сама — из Красноармейска, что в Донецкой области. Слышали о Юле?

Л.Т.: Да.

— Вы говорите, что война — это страшно, но Украина живет с ней.

Л.Т.: Война вызывает всеобщую боль утрат и тревог.

«В Европейских играх нет коммерческой составляющей, и элита сюда ехать не хочет»

— Валерий Филиппович, в сентябре в Минске пройдет легкоатлетический матч Европа — США. Это попытка возродить формат СССР — США, а вы — участник таких матчей. Были ли они для вас войной?

В.Б.: Люда сымпровизировала, а я вам точно передам слова инструктора отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС перед выездом советской сборной на Игры в Мюнхене: «Вы едете в логово фашизма и без победы не возвращайтесь». Конечно, это перебор. Не нужно такого говорить. Кстати, из Мюнхена-1972 мы привезли 50 золотых медалей, что на удивление совпало с 50-летием со дня образования Советского Союза.

Возвращаясь к вашему вопросу, матч 1970 года СССР — США в Ленинграде определил мою судьбу. Победы над чернокожими спринтерами добавляли уверенности в себе. Я понимал, что такие победы — прогноз перед Олимпийскими играми 1972 года и что выиграть золото реально. В 1971-м в том же формате СССР — США, но уже в Беркли, я выиграл у всех американских спринтеров при полной тишине на стадионе. Американцы сидели на трибунах с открытыми ртами, их спортсмены стали бояться.

И что потом случилось в Мюнхене-1972? На стометровку два американских спринтера опоздали. Желтая пресса интересовалась у меня, могу ли я после этого считать себя самым быстрым человеком в мире. После победы в гонке на двести метров я переспросил, считают ли меня теперь, когда все сильнейшие были на трассе, самым быстрым в мире. И тот, «желтый», сказал: «Да».

Видео: Olympic

— На протяжении последних десяти лет Усэйн Болт был главной звездой легкой атлетики и самым быстрым человеком на планете. А вы, получается, кто-то, как Болт из 1970-х?

В.Б.: Я был звездой и, думаю, лицом всей легкой атлетики.

— Болт считает, что его рекорд на стометровке — 9,58 сек. — еще 15−20 лет никто не побьет. На ваш взгляд, есть ли еще ресурс у человеческого организма для лучшего времени? Болт сумел достичь своего результата. Развивать мысль не стану.

— А победа нашей Юли Нестеренко на Играх 2004 года в борьбе с чернокожими спринтерами вызвала у вас эмоции?

В.Б.: Это тоже сюрприз.

Одна из самых скользких тем в спорте из разряда «не пойман — не вор». Я точно знаю, что, начиная с Игр-1968 в Мехико, страны стали прибегать к фармакологической поддержке. Американский профессиональный спорт стал искать конкурентное преимущество для своих атлетов.

— То есть вы клоните к тому, что вы один из последних спринтеров, кто побеждал за счет природного здоровья?

В.Б.: Посмотрите на мою фотографию тех лет и возьмите фото любого из нынешних спринтеров. Сами поймете, кто цыпленок натуральный, а кто — бройлерный. Это ж видно!

— Лукашенко говорит, что сало — лучший допинг.

В.Б.: Согласен. Это энергетический продукт. Национальный продукт — да, и мы его едим вместе с картошкой. Но это вторично.

—  За счет чего вы добивались высоких скоростей?

В.Б.: За счет головы и многолетней технологии подготовки.

— Думаете, формат Европа — США представит легкую атлетику в Минске лучше, чем II Европейские игры с неолимпийской формой проведения легкоатлетического турнира?

В.Б.: Да! Будет качественно иной состав участников. А что касается формата, предложенного на Европейских играх, то тут сначала требовалось разъяснить болельщикам содержание правил соревнований. Я пришел на стадион и ничего не понял.

— Легкая атлетика на Европейских играх проводилась в четыре дня, и что, так и не разобрались в правилах?

В.Б.: Я не хотел разбираться. Креатив допускаю, но всему должна быть мера. Если креатив гробит индивидуальное первенство, то у меня возникает вопрос: на кого мы работаем? [Спортивные чиновники] должны работать на спортсмена. Он — главная фигура. Я против того, чтобы бюрократы диктовали, что делать спортсмену. Любой формат соревнований нужно выстрадать, и только тогда он будет иметь право на жизнь. Если же это эксперимент, то для него есть соревнования другого порядка.

— Класс спортсмена определяет тот факт, показывает ли он свой лучший результат на Олимпийских играх или на кубке двора, считаете вы. А каков, по-вашему, был спортивный уровень Европейских игр в Минске?

В.Б.: Это были только вторые такие игры. В них не было представлено достаточно олимпийских дисциплин, согласны?

— Да.

В.Б.: И почему? Потому что нет коммерческой составляющей. И, соответственно, элита сюда ехать не хочет. Спортивный календарь и без того очень плотный. Ну и что делать? Это забота Европейских олимпийских комитетов (ЕОК) — пусть морщатся. Если нет элитных спортсменов, то это профанация. Это спортивные европейские игры — все! Большего статуса они не заслуживают.

— А Лукашенко называл игры «нашей олимпиадой».

В.Б.: Тут соглашусь, так как Беларуси есть, чем гордиться. Страна хорошо организовала соревнования. Но причем здесь страна, когда мы говорим о правилах и методе проведения, которые придумали европейские федерации и ЕОК? Они вам дали кастрюлю, а вы уж варите в ней, что хотите. Вот как приблизительно это выглядело.

Глава ЕОК отрицает финансовые обязательства перед Беларусью за проведение Европейских игр

«Как выяснилось, все друг друга сексуально притязали»

— Вы женились в 1977 году и недавно отметили рубиновую свадьбу.

В.Б.: Отметили без фонтана. Мы из тех людей, которые после 50 лет не фонтанируют за крупными застольями. Годовщина свадьбы — приватная история. Касается нашей семьи. У нас же, как у всех: от свадьбы до сегодняшнего дня провели за притиркой. Поругаемся, потом помиримся. И говорим о том, что, чтобы сохранить семью, нужно уметь делать шаг назад.

— Тяжело ли это для спортсмена?

В.Б.: Мы привыкли все делать через силу. Спортивные навыки переносятся на все аспекты жизни: на работу, семейные отношения и поведение в целом. Мы привыкли к отсутствию выходных. Что это вообще такое? Надо ночью работать — что ж, хорошо. Спортивные принципы также перекочевали в повседневную жизнь. Например, такое: все или ничего.

Л. Т.: Спорт выработал в нас терпимость, стойкость и стремление к чему-то максимальному со спокойным отношением к реальному результату. Всплески эмоций бывают, но чаще работает голова: лучше промолчать, выждать и только потом что-то сказать. Так регулируем ситуацию и в доме, и в своем ближнем круге.

— Вы столько лет вместе — потрясающе. В то же время скандалы с харассментом, затронувшие белорусскую спортивную гимнастику, разбивают сердца. В 2017 году Татьяна Гуцу рассказала о том, что Виталий Щербо якобы изнасиловал ее в 1991 году. В 2018 году Ольга Корбут на ТВ обвинила тренера Ренальда Кныша в изнасиловании. Что вы чувствуете в такие моменты?

Л.Т.: Не было скандала тогда, значит, не должно быть и сейчас. Нужно было заявлять о таком тогда, когда это имело место. Вот кричи!

Я не была свидетелем домогательств, и мне плохо, когда, говоря о событиях в спортивной гимнастике более чем сороколетней давности, всплывает такое. Плохо от заявлений о домогательствах не им, якобы фигурантам, а всем окружающим.

В.Б.: Вот-вот. Пошла мода на признания о сескуальных притязаниях, и, как выяснилось, все друг друга где-то притязали.

— Еще Ольга Корбут продала с аукциона олимпийские медали. Золото Мюнхена-1972 оценили в 66 тыс., а всего за свои медали Корбут выручила 229,2 тыс.

Л.Т.: По-моему, 138 тыс.

В.Б.: Такой получилась сумма после уплаты налогов. Мы как раз в субботу говорили об этом с Нелли Ким (заместитель председателя Белорусской ассоциации гимнастики, вице-президент Международной федерации гимнастики. — Прим. TUT.BY).

— То есть вы обсуждаете это тему!

В.Б.: Да, затронули.

Л.Т.: Интересно, Ольге так остро необходимы были деньги либо опять — чтобы о ней говорили? Когда о ней забывают, она начинает что-то с этим делать.

— Людмила Ивановна, достойна ли сравнения ваша борьба с Корбут в 1970-е с противостоянием в теннисе в наши дни Виктории Азаренко и Серены Уильямс?

Л.Т.: Кто хочет сравнивать, может это делать. Оля была представителем нового поколения гимнастики, а я — на выходе из спорта. В программе у Оли были новые свежие элементы. Вместе с тренером она отработала замечательную улыбку. Она умело общалась со зрителем. Но как бы ни шумела публика и репортеры, говоря об Ольге Корбут, я успокаивала себя словами: «Спорт — это не шоу, а соревнование. Результат расставит все на свои места». Ольга так и не смогла выиграть у меня борьбу в абсолютном зачете, всегда была второй. Ревность? Никогда не беспокоилась об этом. Спорт предполагает, что при сильной конкуренции тренировки проходят с азартом, ты хочешь добиться своей цели и не пропустить соперника вперед, только и всего. А то что я не улыбалась, так могу сказать, что работала не на зрителей, а на страну, тренера и себя.

Все знали, что после 1976 года я ухожу из спорта, и спрашивали: «Зачем вы уходите? У вас все получается». Слава богу, раз так говорят, думала. Просто зрители не знали, какие травмы у меня были: перелом руки, позвонка, ноги… Они не знали, что я могу, а что — уже нет.

Видео: Olympic

В.Б.: В спорте немалую роль играет медийность. У Оли был результат, а ее позиционирование совпало с потребностью зала в новом герое. Маленькая, косички, слезы, петля — весь этот набор пришелся по душе зрителю. Оля была популярна тогда, ее имидж до сих пор работает на нее. Несмотря на то, что она подпортила его [заявлением о домогательствах]. Она в тренде, что нравится американцам.

— Скажите, а вы бы свои медали продали?

Л.Т.: Нет необходимости. Они нам дороги, достались большим трудом. У нас есть дети и внуки, которые гордятся достижениями дедушки и бабушки.

В.Б.: Не знаю, почему Ольга продала свои медали. Ей что, деньги нужны были? Хотя, наверное, наши четырнадцать медалей можно было бы дорого продать.

— Олимпийский чемпион по тяжелой атлетике Андрей Арямнов оценил свое золото Игр в Пекине в сумму порядка 300 тысяч долларов.

Л.Т.: Цена зависит от имени, соревнования, вида спорта и его популярности. Если к медали проявляют интерес коллекционеры, тогда цена у нее будет высокой. Миллиардеру и миллиона не будет жалко ради медали любимого спортсмена. И все же мы к своим медалям относимся как к памяти о временах, когда мы были действующими спортсменами, а не как к материальной ценности.

Долгое время наши медали хранились, упакованные в коробочке, на самой дальней полке. И вот мы стали ностальгировать. Сейчас на YouTube можно найти записи с моими выступлениями, и очень интересно все это смотреть. Валерий решил сделать стенд с нашими медалями с описью: Союз, Европа, «мир», Олимпиада, ордена и знаки. Экспозиция заняла практически целую комнату. У меня девять олимпийских медалей, у Валерия — пять. На двоих у нас одиннадцать медалей чемпионатов мира. А союзные — да кто их считал!

«Проблема нашего спорта — патриотизм, как ни странно. Коммерциализация спорта приводит к размыванию патриотизма»

— С чего для вас начиналась работа в качестве руководителей украинского спорта после развала Советского Союза?

В. Б.: Я бы не сказал, что мы пришли на руины. В наследство от Союза осталась спортивная инфраструктура. Нашей задачей было сохранение централизованной системы подготовки спортсменов за счет государственного бюджета. Это был ключевой вопрос. Можно было перейти к клубной или университетской системам, но ставка на централизацию — главное, что нам и, думаю, Беларуси тоже удалось сохранить.

— А что было с финансированием в 1990-х?

В.Б.: Государство попало в ситуацию с изменением формы хозяйствования. Сперва нам следовало разогнать экономику. Хорошо помню, как в период с 1991 по 1993 годы не хватало валюты. А ведь «общаться» с международными федерациями, выезжать на международные соревнования — это все валютные затраты.

Можно кричать о том, что финансирования на спорт не хватает, но оно обеспечивается экономикой. Сколько экономика позволяет выделять на спорт, таким объемом денег и нужно управлять, пользуясь принципом приоритетности. Например, семьдесят процентов бюджета идет на финансирование видов спорта, которые приносят олимпийские медали, медали чемпионатов мира и Европы в олимпийских дисциплинах. Тридцать процентов уходит на неолимпийский спорт. Эта концепция принесла Украине 9-е место в медальном зачете на Олимпийских играх 1996 года в Атланте.

Украина и Беларусь на летних Олимпийских играх в годы независимости

Год	Место проведения Олимпийских игр	Место Украины в медальном зачете*	Место Беларуси в медальном зачете*
1996	Атланта, США	9-е место 23 медали (9, 2, 12)	37-е место 15 медалей (1, 6, 8)
2000	Сидней, Австралия	21-е место 23 медали (3, 10, 10)	23-е место 17 медалей (3, 3, 11)
2004	Афины, Греция	13-е место 22 медали (8, 5, 9)	26-е место 13 медалей (2, 5, 6)
2008	Пекин, Китай	12-е место 22 медали (7, 4, 11)	24-е место 14 медалей (3, 4, 7)
2012	Лондон, Великобритания	13-е место 20 медалей (6, 4, 10)	28-е место 10 медалей (2, 5, 3)
2016	Рио-де-Жанейро, Бразилия	31-е место 11 медалей (2, 5, 4)	40-е место 9 медалей (1, 4, 4)

*Медали в скобках представлены в такой очередности: золотые, серебряные и бронзовые.

То была стартовая позиция для нас. Все ли эти медали — продукт украинской ситемы? Частично, да. Остальное — тоже наследие Советского Союза. Надо быть объективным, ведь мы работали не на ровном месте.

У Украины начала 1990-х был хороший тренерский потенциал со своим средним уровнем. Отдельные тренеры подготавливали выдающихся спортсменов. Если сравнивать нас с ГДР, где спорт возвели в ранг государственной политики, то там плотность подготовки мастеров международного класса была значительно выше, чем у нас сейчас или в прошлое время. Получается, нам есть куда гаечку тянуть: за счет тренерского ресурса и улучшения технологического процесса.

Вторая проблема нашего спорта — патриотизм, как ни странно. Коммерциализация спорта приводит к размыванию патриотизма. Спортсмен задумывается о том, участвовать ли ему в национальном чемпионате или поехать на коммерческий старт. Потягушки все-таки в ту сторону, понимаете, да?

Л.Т.: Валерий говорит о государственном подходе к развитию спорта, но для меня начало 1990-х в профессиональном плане — это образование в Украине федерации гимнастики. Необходимо было организовать все с нуля: создать сборную, заняться подготовкой резерва, обеспечить наш спорт оборудованием. Ну и, конечно, вставал вопрос о том, как заработать деньги, когда мы ничего не производим. Мы искали спонсоров. В первые годы находить было очень сложно. Получалось благодаря активности и нашим именам.

Предметом особой гордости для меня является то, что, как только распался Союз, мне удалось быстро подготовить качественную красивую профессиональную форму, на которой было написано «Украина». Мы сделали это раньше, чем огромная Россия, у которой остались все ресурсы. Россияне приехали на первый чемпионат Европы по спортивной гимнастике в куртках с надписью «СССР»…

В 1990-х мы наблюдали за большим оттоком тренерских кадров в силу того, что границы открылись, а возможностей в Украине для тренеров было немного. Благодаря убеждениям и энтузиазму, а я, например, находилась рядом с командой и просила ребят подождать год-два, наши ведущие тренеры остались и в итоге возглавили сборную Украины. Олимпиада 1996 года в Атланте показала, что мы сработали результативно: Лилия Подкопаева стала абсолютной чемпионкой в спортивной гимнастике, мужская команда выиграла бронзу, а всего наша федерация завоевала семь медалей (4 золотые, 1 серебряную и 2 бронзовые. — Прим. TUT.BY).

— В Беларуси тоже сильны традиции в спортивной гимнастике. После Ольги Корбут звездами были Виталий Щербо, Иван Иванков и Светлана Богинская. Чем вы объясняете то, что таких личностей у нас больше нет?

Л.Т.: Ответ — между строк того, о чем мы с Валерием уже сказали. Мы приезжаем в Беларусь и радуемся тому, что у вас есть прекрасные спортивные сооружения. Талантливые тренер и ученик могут и в менее шикарных условиях достичь высокого результата. У вас созданы условия труда, дети есть и не хватает только одного компонента для успеха — талантливых тренеров. Они не появились, потому что, скорее всего, уехали.

Всем нужно кормить семью. При прочих равных патриотизм отходит на второй план, когда за ту же работу можно получить немного больше и жить качественно. Никогда не осуждала тренеров за выбор уехать из страны. Лишь сожалела о том, что мы не можем создать им таких условий дома.

В.Б.: Если говорить про спортивную гимнастику в Беларуси, то нами был предложен хороший тренер — Олег Остапенко. Увы, нет материала — прошедших базовую подготовку юниоров — с чем можно было бы работать. Ребята с прорехами в базовой подготовке в сборной, где спортсмены имеют высокоинтенсивные тренировки, часто получают травмы. Вот он, спортсмен, всю жизнь пахал, а дядя, который называется тренером или государственным управляющим, не подготовил его для спорта высших достижений.

В спорте нужно работать в режиме non-stop и непрерывно готовить сильных молодых тренеров и заниматься резервом. Необходимо выстроить пирамиду, где один или два элитных тренера находятся наверху, пять — среднего уровня, десять — на первичном уровне. У вас все в порядке, когда пирамида есть, но как только одно звено выпадает, рушится все строение, и вы получаете «мертвые пятна» в истории вида спорта.

Л.Т.: В украинской спортивной гимнастике, к счастью, не все сильные тренеры уехали, поэтому у нас еще есть результаты, есть призер Олимпийских игр и чемпиононатов мира (Олег Веряев выиграл золото в упражнениях на брусьях и серебро в многоборье на Олимпиаде 2016 года. — Прим. TUT.BY). Немножко, но во всяком случае традиции сохраняются.

— Корбут, Щербо, Иванков, Богинская — все в США. Почему вы, Людмила Ивановна и Валерий Филиппович, остались в Украине?

Л.Т.: Мы из другого поколения, я так думаю. Воспитаны так, что действительно любим родину. Она дала нам возможность стать тем, кем мы являемся сейчас. Мы должны отдать ей все силы, передать опыт молодежи. Довольны тем, что удалось сделать. Довольны жизнью. Нам хватает средств. Мечтаем и надеемся на то, что жизнь в наших странах, в Беларуси и Украине, станет немножко лучше.

В.Б.: Говоря про эмиграцию, я бы сказал, что мы не хотели и опоздали. Я не могу жить за кордоном долго. А как быть с друзьями? А связи? Кроме того, мы занимались государственными делами: были министрами и президентами федераций длительное время. Ну, а те, кто не находил себя внутри страны, да, уезжали.

— Чувствуете ли вы за это вину?

В.Б.: Тут нет государственной вины, хотя нас нельзя назвать неучастниками этого процесса. Тренеров можно было удержать, дав им зарплату в две тысячи долларов. В Беларуси такое возможно сейчас? В Украине невозможно платить тренеру две тысячи долларов. Экономическое положение и законодательная система не позволяют платить столько, сколько тренеры получают за границей — от двух до десяти тысяч долларов. Вот и выходит, что мы — участники процесса вымывания кадров, но не можем поправить ситуацию. Экономика не позволяет. Мы без вины виноваты.