«Премьер-министр Великобритании - Кэмерон Диаз». Мнение о том, что интернет делает с нашим мозгом
Экзамены заставили преподавателя, а по совместительству нашего колумниста Елену Родион, задуматься о том, что интернет делает с нашим мозгом (спойлер: ничего хорошего). И если вы думаете, что это вас не касается — то это лишь одна из иллюзий, которую дает нам Сеть. Об этом — в сегодняшней колонке.
В белорусских вузах прошли или еще идут экзамены — благодатное время для сбора студенческих ляпов. Я уже давно скребу по сусекам, и экзаменаторы охотно делятся несуразностями, которые студенты выдают на экзаменах. Лидером моей своеобразной «crap harvest» или несуразной жатвы становятся экзамены по английскому языку, потому что именно там к пробелам в знании фактического материала добавляются еще и пробелы в знании иностранного языка.
Источник хорошего настроения экзаменатора на весь последующий день — это студенческий перевод. «The Metropolitan» (Метрополитен-опера) стабильно переводится на русский язык как «метро», «Renoir» (Ренуар, живописец) как «Рено», «the Suez Canal» (Суэцкий канал) как «канал связи», а «American Marines» (американская морская пехота) как «американская Марина».
Но самые смешные нелепости звучат, когда студенты начинают додумывать недостающую информацию на основе уже имеющихся у них знаний. Из моей коллекции, это ответ «Кэмерон Диаз» на вопрос о том, кто сейчас премьер-министр Великобритании (в те времена, когда это был Дэвид Кэмерон).
Преподаватели жалуются на узкий кругозор и плохую подготовку экзаменуемых. Скажу банальность, но лично я считаю, что нас испортил интернет: моментальный доступ в мировое информационное пространство с помощью любого мелкого гаджета необратимо повлиял на восприятие информации, а сейчас мы просто пожинаем плоды.
Конечно, обвинить во всем только Сеть — нечестно и однобоко. Я осознаю, что это комплексная проблема, но сегодня хочу сосредоточиться именно на тех иллюзиях, которые нам дал интернет.
Иллюзия легкости обучения. Угадал все буквы, но не смог назвать слово
Много лет назад основной студенческой проблемой было отсутствие доступа к информации. Поход в библиотеку занимал целый день, потому что вначале нужно было несколько часов рыться в каталогах, чтобы выбрать и заказать нужные книги, потом как минимум час ждать, пока эти книги принесут, потом пролистать десять книг, чтобы понять, что в них нет того, что тебе нужно, и вот уже библиотека закрывается — пора домой. Завтра начинай сначала.
Сейчас у нас есть неиссякаемое количество информации — причем она всегда с собой. Если раньше я как преподаватель видела свою цель в том, чтобы «прийти и загрузить информацией», то сейчас нужно «прийти и разгрузить», то есть научить, как не утонуть в информационной лавине, как увидеть в этом бурном потоке эклектичного интернетного сознания системные закономерности и причинно-следственные связи.
Из-за того, что нам больше не нужно тратить время на добычу информации, создается иллюзия легкости обучения. Иллюзия, потому что собственно «обучение» при этом никто не отменял. Информацию все равно нужно прочитать, понять, переосмыслить, выбрать то, что подходит тебе для твоих целей, систематизировать и сделать свой вывод.
Хорошим примером этой иллюзорной «легкости бытия» становится выполнение типичного студенческого задания «подготовить доклад на заданную тему». Казалось бы, что может быть проще при наличии интернет-источников под рукой?
Но, во-первых, для доклада студент выбирает первую попавшуюся статью, а это может быть длинное англоязычное литературное эссе, осложненное огромным количеством авторских метафор, тонкой иронии и аллюзий, написанное высокомерным критиком из «The New Yorker».
Во-вторых, студент начинает зачитывать этот текст вслух, половину слов произносит неверно, не говоря уже о том, что он понятия не имеет, о чем читает. Однако, позор заикающегося у доски докладчика никого не смущает, даже самого докладчика, потому что наличие готового текста в кармане создает иллюзию выполненного задания.
В общем, на занятии есть все для хорошего доклада: и телефон, и планшет, и интернет, и интеллектуально окрашенная статья, а доклада все равно нет. Прямо как в анекдоте о «Поле чудес»: «Угадал все буквы, но не смог назвать слово».
Я искренне полагаю, что экзаменаторы, которые сражаются с проникновением гаджетов на экзамен, зря тратят время и нервы. Я в свое время никогда не боролась с бумажными шпаргалками и исписанными до синевы руками под длинным рукавом. А теперь я не борюсь с телефонами, спрятанными под партой, не пытаюсь ничего отбирать и противодействовать.
Убеждена, что даже если у экзаменуемого будет доступ ко всей информации мира, ему это никак не поможет, если перед ним поставить задачу, которая требует собственных выводов. Я не говорю сейчас о ЦТ, это отдельная тема, но на обычном устном экзамене у экзаменатора всегда есть возможность задать такой вопрос, на который можно ответить, только если студент подготовился и разобрался в материале.
Иллюзия владения информацией. Оk, Google, где я?
Моя мама помнила наизусть около двухсот номеров телефонов. У нее было две толстенных записных книжки: одна — дома, вторая — на работе. Но не всегда записная книжка оказывалась с собой, а работа была такая, что часто требовалось срочно позвонить нужному человеку. Было время, когда люди хорошо помнили адреса, телефоны, маршруты, важные даты и время приема таблеток. Лично я сейчас с трудом вспоминаю три-четыре телефонных номера и с десяток дней рождения.
Тенденция понятна: наличие современных средств связи, в которых есть список контактов, ежедневник с напоминаниями и мгновенный доступ к мировой паутине, расслабило мозги и отучило нас запоминать так, чтобы помнить.
Мы сталкиваемся еще с одной иллюзией: нам кажется, что имея в кармане гаджет с нужной информацией, мы этой информацией владеем. Но владение гаджетом с информацией — это не то же самое, что владение этой информацией.
Недавно я стала свидетелем следующего разговора:
«Почему ты не приехала вчера?» — «Навигатор сломался, и я не знала, куда ехать».
Получается, чтобы приехать к другу в гости, уже просто адреса недостаточно! Я начинала водить машину еще в то время, когда люди ездили по Беларуси, имея в бардачке только автомобильный атлас дорог Беларуси. А сейчас можно даже не помнить, где находишься, достаточно спросить у Google: «Оk, Google, где я?».
Для процесса обучения — последствия катастрофические, потому что уходят в небытие такие качества как сосредоточенность и тренированная память. Однажды мои студенты плохо написали сложный лексический тест, а я им говорю: «Значит, не выучили!».
Они спорят: «Мы честно учили два дня!». Я отвечаю: «Я верю. Но нельзя пробежать марафон без тренировки. Нельзя выучить большое количество иностранных слов за короткий промежуток времени, не обладая тренированной памятью».
Нельзя жить в состоянии полного мозгового релакса, а потом вдруг быстро переварить большой кусок информации. Мы успокаиваем себя: зачем запоминать? Если придется, я выучу. Но в этом и заключается подвох, что если постоянно полагаться на гаджеты и ничего не запоминать, то потом, даже если захочешь запомнить, не запомнишь: навык быстрого и эффективного запоминания уже атрофировался.
Иллюзия непринужденности общения. Что написано пером, не вырубишь топором?
На днях я хотела купить в подарок иностранной подруге книгу «Анна Каренина» на английском языке. Мне удалось найти красивое современное издание в одном из книжных магазинов. Открываю книгу на случайной странице и вижу в начале первого абзаца: «The Countess Lidya Ivanovna» (графиня Лидия Ивановна), а в начале следующего — уже «Countess Lidya Ivanovna» без артикля. Видимо, переводчик сомневался, нужен артикль или нет в случае употребления с именем собственным и титулом, поэтому накидал вариантов для разнообразия.
Я даже не стала смотреть дальше, чтобы не видеть, как издеваются над любимым текстом, хотя и поискала в конце ссылку на фамилию переводчика. Но автор перевода пожелал остаться неизвестным.
Бывало, что мы привередничали: «Тебе сонеты Шекспира больше нравятся в переводе Пастернака или Маршака?». А сейчас Google Translate всех уравнял.
Я думаю, что вольность и легкомысленность в обращении со словами пришла к нам тоже из всеобщей интернетизации населения. Это раньше было «что написано пером, не вырубишь топором», но «backspace-delete» и «copy-paste» открыли перед человечеством легкость и непринужденность письменного общения. И мы мгновенно подменили легкость легкомыслием, а непринужденность — небрежностью…
Когда я училась в старших классах школы, я ходила на курсы машинописи, чтобы в случае, если не поступлю в институт, пойти машинисткой или секретаршей в какую-нибудь контору. Тогда электрические печатные машинки были редкостью, так что мы печатали на механических монстрах, где сила удара по клавише должна быть такой, что через десять страниц возникает жгучее болезненное ощущение сломанных пальцев. А самое страшное, что ошибаться было нельзя. Три ошибки — и лист нужно перепечатывать, а пальцы уже онемели и почти отвалились…
Но сейчас, когда ошибка ничего не стоит, нет нужды долго думать. На одном из литературных форумов товарищ сделал подборку смешных примеров, которую назвал «страдания по нутрии». Дело в том, что современные молодые авторы, которые пробуют свои литературные силы в интернете, часто ошибаются и пишут слово «внутри» раздельно, а компьютер автоматически исправляет написанное на «в нутрии»: «В нутрии Геннадия все снова похолодело…».
Какая, в сущности разница, «внутри» или «в нутрии», «synthetic» (синтетический) и «syntactic» (синтаксический), «Рено» или Ренуар? Как я могу требовать от студентов, чтобы они внимательнее относились к словам, если этот словесный промискуитет уже вышел на мировой уровень: мы с легкостью выбрасываем куски из авторского текста, бесталанно переводим Л.Н.Толстого, заменяем в «Приключениях Гекльберри Финна» Марка Твена слово «ниггер» на «раб». Небрежно, зато как политически корректно.
Иллюзия приобщения к высокой культуре и образованию. «Свет решил, что он умен и очень мил…»
Сейчас многие возразят: «Лена, а с чего ты собственно взяла, что все должны знать, кто такой Ренуар?». Кто должен решать, какой объем знаний необходим, чтобы называться образованным человеком?
Евгений Онегин, например, для своего времени был просто неучем: учился «понемногу чему-нибудь и как-нибудь», плохо знал латынь, не любил историю, из Энеиды знал «не без греха два стиха», лишь изъяснялся по-французски и хорошо танцевал мазурку. Как пишет А.С. Пушкин: «Чего ж вам больше? Свет решил, что он умен и очень мил…».
Значит, решает не школа, не университет, даже не сам человек, а общество, «свет». Так уж вышло, что мы сейчас живем в обществе потребления, поэтому основным мерилом необходимого объема знаний для нас является покупательская способность. Иными словами, если у меня нет 78 миллионов долларов, чтобы купить «Бал в Мулен де ла Галетт» Ренуара, зачем мне вообще знать, кто такой Ренуар?
Зато почти каждая девушка знает, кто такой Маноло Бланик, потому что на туфли от Бланика, в которых любила ходить Керри из «Секса в большом городе», можно при большом желании накопить.
Интернетизация и соцсетизация населения наконец-то полностью избавили нас от всяких комплексов, связанных с отсутствием полноценных и системных знаний о мире. Сейчас молодежь вдохновляется примерами блогеров, стримеров и ботоксных инстаграм-звезд, которые с легкостью зарабатывают большие деньги, и им при этом не мешает кругозор зубной щетки.
Возникает своеобразный парадокс: мы вполне комфортно себя чувствуем без знаний, но все равно идем за высшим образованием, потому что наличие диплома свидетельствует о более высоком уровне потребительской активности. Образование превратилось в еще один товар, который мы можем потребить. Слова «у меня есть высшее образование» уже приравниваются к «у меня есть норковая шуба, квартира, машина…».
Значит, на вопрос: «Зачем нам все это учить, ведь оно нам никогда не пригодится?» я уже не могу ответить:
«Потому что суть высшего образования не в том, чтобы вам все пригодилось (для этого есть профессиональные колледжи), а в том, что изучение гуманитарных предметов помогает научиться анализировать и интерпретировать информацию, а также учит выражать свое мнение и формирует мировоззрение».
Потребитель моих образовательных услуг в большинстве своем в таких наворотах совсем не заинтересован. И пусть он путает Дэвида Кэмерона с Кэмерон Диаз, а Беовульфа с Гамлетом, зато может разместить фото диплома о высшем образовании в своем блоге и получить тысячи лайков. Но это еще одна иллюзия.
Куда смотрит школа? А школа идет на поводу у своих потребителей в лучших традициях маркетинга, удовлетворяя рыночные потребности с целью извлечения прибыли.
Когда ваш телефон сможет вам на экзамене внятно ответить на вопрос: «Ok, Google, я знаю, где я. Теперь скажи мне, что я здесь делаю?», я с удовольствием откажусь от своих слов.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.