В какое кресло сядет Путин в Европе и в Беларуси?

Какое значение имеет решение ПАСЕ для европейской политики и для Беларуси?

Сначала о том, почему такое решение было принято. По правилам СЕ, если страна — член организации не выплачивает свои взносы в течение более двух лет, должен быть запущен механизм об исключении из организации. А в отношении России этот срок истекал как раз в конце июня. С другой стороны, и из Москвы звучали заявления о готовности России вообще выйти из Совета Европы.

Если бы Россия вышла из организации или организация была бы вынуждена исключить Россию из своих рядов, то исчез бы один из немногих оставшихся каналов диалога с Москвой. Берлин и Париж не хотели его терять.

Есть и чисто практический и при этом совершенно гуманитарный мотив — если бы Россия оказалась за пределами СЕ, это лишило бы россиян возможности жаловаться в Европейский суд по правам человека. Только за последние два года Россия по вердиктам ЕСПЧ выплатила компенсации своим гражданам в размере 23 миллионов евро.

Вряд ли решающим фактором стало то, что Совет Европы недосчитался 75 миллионов евро российских взносов. Решение принималось не в Страсбурге, а в Берлине и Париже, для которых такие суммы — это вообще не предмет обсуждения.

Формально говоря, решение большинства ПАСЕ не является капитуляцией. Ввели ограничения для российской делегации, выяснилось, что результатов это не дает — ограничения сняли. Позиция большинства в ПАСЕ относительно российской аннексии Крыма и ее политики на востоке Украины остается неизменной.

Однако символы имеют значение и символические уступки нередко влекут за собой продолжение. А Россия очень умело использует любую двусмысленность и символические уступки.

Очень наглядно это продемонстрировал политический кризис в Грузии, причиной которого стало то, что российский депутат сел в кресло спикера грузинского парламента. А как он вообще смог туда попасть? Грузинские власти посчитали нужным поддерживать хоть какой-то диалог с Россией, пусть и в рамках некой невразумительной межпарламентской ассамблеи православия. А российский депутат Сергей Гаврилов — председатель в этой ассамблее.

Вот его и его коллег и пригласили. Для диалога. При том, что и власть, и оппозиция в Грузии рассматривают Россию как агрессора и оккупанта. А тогда почему вызвал такое возмущение поступок Гаврилова? Российский депутат в кресле спикера — это оскорбление, а российские депутаты в здании грузинского парламента — это не оскорбление? Так сами же пригласили.

Вот в такую психологическую ловушку Россия может поймать и ПАСЕ. Возвращать или не возвращать России место в ПАСЕ — это было дело ПАСЕ. А вот каких представителей России посылать в Страсбург, когда место возвращено — это уже дело России. А почему членом делегации не может быть, скажем, депутат от Крыма, например Наталья Поклонская? А делегаты от других стран будут ее слушать — как представителя России.

А раз европейские парламентарии готовы принимать представителя Крыма как представителя России — то далеко ли до отмены санкций? Вообще-то далеко, но ближе, чем в ситуации, когда двусмысленности нет. Пользуясь шахматной аналогией, Россия не рассчитывает на короткую матовую комбинацию, она накапливает выгоды, усиливает свою позицию. Причем по разным линиям.

Сторонники возвращения российской делегации в ПАСЕ говорили, что санкции, в том числе и санкции относительно парламентской делегации — это не цель, а средство. Был расчет на то, что они окажут воздействие на политику Кремля. Не оказали. Значит, надо использовать другие инструменты.

Не лишено логики. Но формулу насчет средств и целей можно применить к российской позиции. Для России участие в ПАСЕ — это тоже не цель, а средство, инструмент. Инструмент повышения своего престижа, но в еще большей степени — углубления раскола Европы. Да неважны для России сам по себе Совет Европы вместе с его Парламентской ассамблеей.

Но вот европейцы теперь ссорятся в ПАСЕ по поводу отношения к России. Возможно, будут ссориться и дальше — и страны со странами, и внутри стран. А члены российской делегации в ПАСЕ уж постараются, чтобы эти ссоры не утихали.

Состояние дел в Европе и без того не самое идиллическое. Подлить масла в огонь раздоров — это само по себе достойная цель для Москвы, причем более достижимая, чем успех тех, кто готов идти ей на уступки.

Весьма поучительно сравнить теперешнее возвращение России места в ПАСЕ и отмену европейских санкций относительно Беларуси в 2016 году. С Беларуси сняли санкции, потому что поведение Минска все же несколько изменилось: Беларусь не встала в один военный строй с Россией относительно Украины, стала площадкой для мирных переговоров, освободила политзаключенных.

Российское же поведение не то что не изменилось в лучшую сторону — задержание украинских моряков в Керченском заливе, раздача российских паспортов в Донбассе углубили, а не смягчили ее конфликт с Украиной.

Впрочем, в чем-то логика сторонников снятия санкций была в обоих случаях схожей: к кардинальным изменениям санкции не привели, стоит попробовать что-то иное.

Что касается отмены санкций в отношении Беларуси, то можно говорить об их некотором положительном эффекте, по крайней мере на первом этапе, и об определенном сдерживающем воздействии. Некоторое время белорусские власти не разгоняли массовые акции, уголовное дело «Белого легиона» в 2017 году закончилось не так, как дело «Плошчы-2010».

Но Беларусь и не имела и не имеет таких возможностей деморализовать Европу, которые имеет Россия. Минск и не ставит себе такую цель. Гаврилов в Тбилиси сел в кресло, где его не ждали. Фигурально говоря, ни в какие «кресла» в Европе, где ее не ждали, Беларусь не садилась, никак не пробовала поймать Европу в ловушку двусмысленности.

Боюсь, что Россия после возвращения ей места в ПАСЕ это делать будет.

Какое значение имеет для Беларуси решение ПАСЕ относительно России? Это маленькая дипломатическая возможность для Минска указать западным партнерам на известную несправедливость в подходах. В далеком 1996 году был приостановлен статус Беларуси как специально приглашенной страны в СЕ.

Это решение было своеобразными санкциями за весьма сомнительный референдум, проведенный в Беларуси. Страна до сих пор живет в соответствии с результатами того референдума. При этом отсутствие Беларуси в СЕ лишает граждан Беларуси права обращаться в Европейский суд по правам человека.

Санкции — не цель, а средство, если средство не работает, его меняют на иное. Но если это справедливо относительно России, то и относительно Беларуси тоже. Жалко, если россияне лишатся возможности жаловаться в ЕСПЧ. Но ведь жаль и белорусов, которые такой возможности никогда не имели.

Ответ СЕ можно предположить — а в Беларуси сохраняется смертная казнь и исполняются смертные приговоры. Ну, а Россия отобрала у соседки кусок территории, что все же похуже. И на этот счет у большинства в ПАСЕ сомнений как раз нет. Но, возможно, нет сомнений и по поводу справедливости древнеримской пословицы: что позволено Юпитеру, то нельзя быку.

Ну и еще один урок решения ПАСЕ для Беларуси: «старая Европа» ни под каким видом не будет вмешиваться в белорусско-российский «танец драконов» по поводу интеграции. Как договорятся Минск и Москва, к чему Россия сумеет, а к чему не сумеет принудить Беларусь — это зависит только от них. В самом крайнем случае именно гранды европейской политики — Берлин и Париж — всего лишь выскажут сожаление, добавив при этом, что Европе диалог с Россией прерывать не следует.

Если сравнивать, то отношения Беларуси и России — это вообще одна большая двусмысленность. "Союзное государство" — это как бы и не государство, но больше чем просто союз. И Дмитрий Медведев в декабре прошлого года со своими интеграционными предложениями тоже в определенном смысле «сел в кресло», в которое, по мнению белорусской стороны, ему не следовало садиться. Но договор-то есть, хотя и давний, и подписал его от Беларуси Александр Лукашенко.

Россия в Беларуси и так сидит во многих креслах. Ну, может, не сидит — присаживается. Когда очень надо. Во многие. Кроме одного. Пока.