Глава социал-демократов Игорь Борисов: Партии – это кузницы кадров для управления страной

– Власть сделала все для того, чтобы партии не являлись теми субъектами политической жизни, которые способны влиять на принятие решений. То, что у нас есть политические партии – это, скорее, номинальное явление. Демократические партии сегодня – это, скорее, объединения диссидентов-единомышленников. 

Власть все эти годы целенаправленно и поступательно уничтожала партии, постепенно увеличивая количество основателей – сначала было 100 человек, потом – 500, сейчас уже 1000. Естественно, не все при таких условиях смогли пройти перерегистрацию либо создать новую партию. Некоторые партии объединялись, чтобы была возможность остаться в правовом политическом поле. В середине 2000-х годов было принято решение о запрете регистрации районных партийных структур по домашним адресам. Все это не способствовало росту партийной активности. 

Выжили те партии, которые имеют международное признание. И это очень важный момент. Я уверен, что некоторые провластные организации, да и сама власть хотели бы иметь подобное сотрудничество, входить в состав зонтичных международных организаций. Это своего рода поддержка, солидарность, однако туда им закрыта дорога. Мало назваться демократической партией – нужно еще быть такой по существу. 

При этом у нас есть ряд провластных организаций, цель которых – это имитация так называемого плюрализма. Ими затыкают дырки во время избирательных кампаний и улучшают статистику, их активисты заполняют места наблюдателей, членов избирательных комиссий. 

В демократических странах партия в случае победы на выборах гарантирует определенному количеству своих членов места в исполнительной власти и так далее. Для многих партии – это своего рода социальный лифт, благодаря им можно сделать свою карьеру, и поэтому люди охотно вступают в партии. У нас, к сожалению, этот социальный лифт сломался и не работает, находится в ожидании лифтера.

– Это правда. Тут и спорить нечего. Аудитория топ-10 популярных белорусских независимых политических сайтов и газет (по разным подсчетам это в среднем около 100 000 человек, может, чуть больше), в принципе, знает всех лидеров политических партий. А если брать широко, на уровне 10 миллионов человек, то люди, скорее, будут помнить тех политиков, которые были до Лукашенко или будут после него. Я не уверен даже, что Позняка или Статкевича в Беларуси все знают.

– Знают тех, кто постоянно на виду. Например, человек принимал участие в выборах, даже проводил яркие кампании, а потом его забывают, потому что больше не видят и не слышат. У нас ведь по-прежнему больше 50 процентов людей смотрят государственное телевидение и именно оттуда черпают информацию. Значит, оттуда и приходит популярность. А у оппозиции по-прежнему нет доступа к государственным средствам массовой информации.

– Хорошо заботиться об этом, когда есть ресурс – например, то же государственное финансирование. Мы проанализировали, как живут европейские партии, какое финансирование они получают. Только 10 процентов средств в жизни любой политической организации составляют членские взносы, которые не всегда все платят. Есть конечно исключения, как «Белая Русь», где средства удерживают под видом «членских взносов» из зарплаты.  Только за партийные взносы все равно прожить невозможно. В белорусских оппозиционных партиях нет постоянных ставок для бухгалтера, председателя… О какой нормальной работе в таком случае можно вести речь?

– Нет.

– В нашей партии нет возможности платить зарплату ни председателю, ни другим членам. 

Однако я уверен, что такое положение дел не будет постоянным. Рано или поздно все изменится – у нас будет нормальный Избирательный Кодекс, нормальные законы «О политических партиях» и «О массовых мероприятиях», будет политическая воля на нормальные политические процессы под контролем граждан, а не Администрации президента. 

И те партии, которые будут представлены в парламенте, местных Советах, будут делить ответственность за то, что происходит в стране. Сейчас же вся ответственность лежит исключительно на Администрации президента – и успехи, и провалы. И это провал в вопросе транзита к демократии.

– Более-менее мы ориентировались в цифрах, когда работал НИСЭПИ, а после 2016 года можем только гипотетически догадываться, у кого какой рейтинг и какая узнаваемость партий. 

Если говорить конкретно о нашей партии, то до недавнего времени узнаваемость была большей, чем у многих якобы раскрученных политических лидеров. 

– Назваться социал-демократической может любая партия, но признает ли ее международное сообщество? Нас, в отличии от других политических партий Беларуси, признали. И это делает нас более сильными и дает нам преимущество. Если же разбираться, кто все остальные социал-демократы, то окажется, что это осколки нашей партии, которые в кризисные моменты либо хлопнули дверью, либо их попросили выйти за дверь. 

То, что провластные политологи говорят, что социал-демократы в Беларуси – это провластные коммунистов можно назвать возмущенно одним словом - дикость! Это следствие неполного понимания того, что происходит, возможно в силу консервации партийного поля. 

В Украине зарегистрировано 356 политических партий. И, как замечают украинские аналитики, почти каждая из этих организаций хочет быть социал-демократической. Это говорит о популярности социал-демократической идеи. Однако чтобы попасть в международную организацию и быть признанной партией, нужно пройти невероятный путь. Это по силам единицам! БСДП с этим справилась, а в Украине с этим есть проблемы – нет той силы, с которой можно сотрудничать по линии социал-демократии.  

– Такое количество хорошо для парламента, но существовать могут и десятки, и сотни политических партий. Однако, нужно понимать, что прямо завтра в Беларуси не появится 100 новых партий. Это очень сложный процесс. Должна быть и материально-техническая база, и люди, и выстроить сеть контактов на уровне республики, найти единомышленников в разных регионах – это дело сложное. 

Хорошо, чтобы зарегистрированные хотя бы 15 партий смогли нормально работать.

– Если партия является официально зарегистрированной, не признана экстремистской, может участвовать в выборах и побеждает на каком-то количестве избирательных округов, я уверен, что она должна иметь гарантию бюджетного финансирования. Потому что одной партии дать поддержку, исходя из лояльности к режиму, а другой – нет, – это как раз нарушение принципа равноправия. Который и сейчас нарушен! Потому что есть минимум две организации, имеющие коэффициент 0,1 при оплате аренды за офис из государственного фонда – это Коммунистическая партия Беларуси и Республиканская партия труда и справедливости. Это неправильно и несправедливо. 

– Выдвинуть 110 человек для нашей партии – это не сложно. Может, так и сделаем на предстоящих выборах, чтобы утереть нос критикам. Но вопрос в том, сколько человек из тех, кого мы выдвинем, донесут свои документы до окружных комиссий? Ведь для моих партийцев первый индикатор свободных и справедливых выборов – включили наших активистов в комиссии или нет. Если нет, то риторика у большинства такая – нечего делать на этих выборах, так как первый тест провален. Остальная же часть пойдет в избирательную кампанию с определенными целями – зафиксировать фальсификации и показать альтернативу данной власти, озвучить местные проблемы.  

– Меньше всего доверяют власти и оппозиционным организациям. И то, что Лукашенко не так давно в разговоре с чиновниками сказал: «Народ не умирает от любви к нам», говорит о том, что у президента есть реальные результаты социологических исследований, которыми он, судя по всему, не очень доволен. 

Как только у нас начнет нормально работать политическая система, все партии будут иметь свой электорат и станут кузницами кадров для управления страной. Антирейтинг у власти из-за того, что от нее все устали и хотят перемен, избавления от многих маразматических решений. От оппозиции устали, так как она не может победить власть и влиять на процесс принятия решений постоянно. Иногда это получается, как было с митингами протестов против Декрета №3, но в основном власть блокирует, отстраняет и административными методами побеждает оппозицию.  

– В своих предложениях по изменению закона о политических партиях и общественных организациях мы как раз предложили создать подобные фонды при партиях. Это нормальная мировая европейская практика. Но мы знаем, как у нас обходятся с фондами… Если не ошибаюсь, из негосударственных регистрацию имеет лишь один – фонд имени Льва Сапеги. Остальные просто не прошли перерегистрацию. Это как раз говорит о том, что государство боролось с тем, чтобы не было возможности у фондов аккумулировать средства и вести работу.

Общественные организации, по моему мнению, тоже должны активно лоббировать вопрос о том, чтобы был создан государственный фонд, который объявлял бы конкурсы грантов и любая общественная организация могла бы участвовать в этих конкурсах, а выигрывая, оказывала бы свои услуги и помощь конкретным целевым группам. К сожалению, этого у нас нет. 

Разве правильно кормить из бюджета только БРСМ и «Белую Русь»? В итоге получается, что организации занимаются всем и ничем конкретным. Как в пословице – и швец, и жнец, и на дуде игрец. 

Тем не менее, я считаю, что у нас есть возможность сейчас изменить закон о партиях и общественных организациях, и тем самым разграничить бизнес и политику. 

Мы можем избежать того, что произошло, например, в Молдове, Грузии, Украине, где олигархи контролируют и партии, и депутатов, и общественные организации. Мы можем, миновав этот путь, построить шведскую модель общественно-политической жизни. Про это говорим мы, социал-демократы, про это говорила Нобелевская лауреатка Светлана Алексиевич. 

И, кстати, если ввести государственное финансирование, то для политических партий автоматически становятся неактуальными недавние громкие изменения в закон о проведении массовых мероприятий, потому что в законе сказано: организации, которые финансируются из бюджета, освобождаются от уплаты услуг милиции…