«Спортсмены психанули и пошли на дядек с автоматами». Белорусский стрелок – о сложностях карьеры и Олимпиадах

При этом Илья удивительно скромный парень со своим пониманием спорта и стрельбы, а также с классным чувством юмора. О стрельбе, тренерстве и неожиданностях Олимпиад – в большой беседе tribuna.com со стрелком.

 – Сейчас готовимся к этапу Кубка мира, а уже после него начнем подготовку к Европейским играм. Но у нас все сосредоточено на том, что основным стартом будут домашние соревнования.

 – Он находится на месте старого. Долго его строили, если бы не Европейские игры, так бы и не закончили. Началось все с того, что старому тиру нужна была реконструкция, а по итогу все снесли. Получилось хорошо, для нашей страны просто супер.

 – Тир был старенький. Требовался ремонт, хотя бы замена оборудования, но решили, что проведут реконструкцию. Окей, закрыли тир, начали что-то делать. Мы же, пока были без тира, ездили тренироваться к основным стартам в Германию. Тир закрыли в 2009-м – со следующего года ездили в Германию, последний раз там были в прошлом году.

 – С 2004-го. Более-менее что-то начало получаться в 2006-м. То есть два года особо ничего не делал, ерундой страдал.

 – Да нет, одноклассники. Первые два года были вместе, потом они ушли, а я как-то остался. Сам вначале прозанимался учебный год и только летом принял участие в своих первых соревнованиях. Это было в летнем лагере, который каждый год проводится в спортивных школах. Понравилось, как проходят соревнования, по итогу начал выступать все чаще и чаще.

Зацепила интригующая атмосфера, которая создается на соревнованиях. Они проходят, а у тебя внутри остается ощущение, что что-то не доделал, хочется это исправить на следующих стартах. И так каждый раз. Получилось, что тогда я начал показывать более-менее хорошие результаты.

 – Поначалу это были наши городские соревнования. Потом потихонечку начал выезжать на республиканские, этапы Кубка Беларуси, есть разные школьные соревнования. Начал брать медали, это само собой подстегивает к работе. Затянуло.

 – Да, снукер тоже незрелищный. Очень много таких видов спорта – велоспорт, Формула-1. По-моему, там вообще ничего зрелищного нет. Еще могу посмотреть велотрек, а вот гонки на длинные дистанции – это все.

Но если поставить грамотную видеосъемку, тот же велоспорт и снукер станет интересно смотреть. Пока до этого не доросли, и наш вид спорта считается не самым зрелищным. Сейчас изменились правила финалов, немного съемка, и они стали интереснее. Поначалу, когда смотришь и не понимаешь, тебе скучно. А потом начинаешь вникать – и становится интересно. Так вот, если бы стрельбу почаще показывали на ТВ, простой обыватель мог бы на нее наткнуться, посмотреть пару раз, разобраться и смотреть почаще. Поэтому создается такое впечатление, что наш вид спорта незрелищный, но это стечение обстоятельств. И если грамотно его показать, он будет настолько же ярким, как и все остальные. Понятно, что не как бокс, футбол или хоккей, но можно было бы все сделать интереснее.

Вообще, детей в нашем виде спорта очень много. Допустим, в Гродненской области в секциях и детских школах стрельба – лидирующий вид спорта, футбол на втором месте.

 – Только не в стрельбу. Это такой вид спорта, где натренировать спортсмена высокого уровня невозможно. Могу его подготовить до какого-то уровня, но это будет максимум мастер спорта международного класса. Но чтобы он входил в финалы серьезных стартов… Нет ни книжки, ни такого тренера, который может объяснить, как это сделать, вообще ни одного в мире. Такой это специфический вид спорта.

 – Это связано больше с психологией, чем с физикой. Тут физические данные вообще не важны. Результат складывается из каких-то внутренних мозговых процессов – то, как ты контролируешь себя, о чем ты думаешь, и у каждого он складывается по-разному.

Допустим, есть у нас олимпийский чемпион. Вот он придет и начнет рассказывать людям, как завоевал медаль, исходя из своего восприятия. Его никто не поймет – ни другой олимпийский чемпион, ни я, максимум можно найти что-то схожее.

 – Да, как и во всех остальных видах спорта. Но у нас это как-то специфически проявляется, и не сказать, что ты можешь как-то это натренировать. Например, могу по непонятным причинам очень плохо провести всю подготовку, но приезжаю на соревнования и выигрываю. То есть прихожу на тренировку, стреляю плохо. Почему плохо – не понимаю. И никто не может дать ответ, тренер сам не знает, что сказать. Потом приехал на соревнования, что-то случилось, и нормально выступил.

Это очень индивидуальный вид спорта. Ни одна система подготовки у нас в стране не натренирует хороших стрелков. В России классная подготовка, но у них и спортсменов много. Там тренеры и руководство федерации выработали для себя условия, в которые стрелки пытаются попасть. Так выявляются яркие спортсмены, у нас же подготовка строится по-другому. Есть опасения, что если мы сделаем, как в России, потеряем то, что есть, и только потом что-то получится. Но пока это произойдет, у нас урежут финансирование и вообще нас закроют.

 - Если бы ты не попал в стрельбу, мог бы оказаться в каком-то еще виде спорта? Помимо велоспорта :).

 – В футболе. Я же рос в Чижовке, а там все мальчишки играли в футбол во дворах, но у меня с ним не получилось. В бокс хотел пойти – он и остался моим любимым видом спорта. Снукер и бокс – очень похожие на стрельбу. Физическая составляющая в единоборствах много решает, но реально там важно другое – умение концентрироваться и в нужный момент принимать грамотные решения, причем это происходит на протяжении длительного времени.

Вот батутист прыгает, покрутился, прыгнул по-другому – и так у него проходят две минуты программы. Это сложно-координационный вид спорта, конечно, но мне не нравится. Вот в боксе те действия, что происходят внутри у спортсмена, очень схожи со стрельбой.

 – Да много, самого-самого нет. Каждый старт – это что-то особое, отдельное. Могу выделить только успешные старты, а еще Олимпиады и юношеские Олимпийские игры. Еще можно назвать старты, которые проходят в Мюнхене – они всегда очень интересные. Туда приезжает больше всего спортсменов, там самые сильные результаты. Почему-то у меня там получалось лучше всего стрелять и завоевывать больше всего медалей.

 – Да, и сейчас стреляю. Там проходит свой чемпионат среди клубов, несколько лиг, как и в других видах спорта. Мой начинал выступать во второй лиге и сразу же попал в первую. Тут мы закрепились и в последнем году даже попали в финал всей бундеслиги. Получается, Германию поделили на север и юг. Сначала северные и южные клубы стреляют отдельно, а финал проходит уже среди всех, по четыре команды от двух регионов. Это чем-то похоже на плей-офф: в самом финале клуб стреляет против клуба, проигравший вылетает. Потом соревнуются победители, и в конце – выигравшие среди них. Получается три старта.

 – По немецким меркам он из маленького городка, даже скорее из деревни. Просто собрались люди, которые любят стрельбу, и на общественных началах организовали клуб, называется «Гельзао». Там почти нет команд из больших городов, разве что в Мюнхене сильный клуб. И везде участвуют такие стрелки, как я, легионеры. Приезжаю туда несколько раз в год, как получается. Могу участвовать в тех стартах, которые не пересекаются с нашим календарем, поэтому иногда соревнования пропускаю. Нашли мне замену – другого спортсмена, который приезжает и стреляет там, если у меня не получается. Без легионеров мой клуб вылетел бы из высшей лиги.

 – Она у меня была юношеская, но при этом в реальности почти не отличалась от взрослой – ни атмосферой, ни психологией. Та Олимпиада проходила в Сингапуре, в 2010 году. Это было что-то впечатляющее – высокий уровень проведения, все серьезно, никуда нельзя заходить, все по аккредитации. Впервые увидел такую атмосферу, но еще не осознавал по-взрослому, где нахожусь и что это за соревнования. Они похожи на Олимпийские игры, но там другие участники, меньше спортсменов. А уже в Лондоне, когда приехал на Олимпиаду, ничему не удивился. Только стал понимать, где я нахожусь и что это максимальный уровень, выше и лучше соревнований быть не может. Это и создает напряжение. А так старт как старт, проходит как везде.

 – Да, тяжелые были соревнования. Хорошо, что мы туда прилетели за 11 дней до моего старта, еще там смог потренироваться, поэтому получилось адаптироваться. Так сложилось, что стал вторым. Не сказать, что это высокий результат среди юниоров – сейчас этот уровень намного выше. Да и у взрослых он вырос.

 – Это связано с каким-нибудь непонятным китайским спортсменом, который неизвестно откуда приезжает и с первого старта начинает у всех выигрывать. И все такие – а, оказывается, так можно? Потом он подрастает, и так среди взрослых начинают появляться юниоры, которые попадают ничуть не хуже их. Раньше такого не было, но и уровень был ниже, и спортсменов высокого уровня меньше. А сейчас на любых соревнованиях есть, допустим, 20 спортсменов, которые могут завоевать медаль. Раньше их было пять. А сейчас приезжаешь и думаешь – какой я буду, пятнадцатый или первый? Вообще не предсказать.

Поэтому мне не очень эта ситуация нравится. Не знаю, как нужно тренироваться, чтобы стабильно быть в медалях. Есть один уникальный спортсмен из России, Масленников, моложе меня на год-два. Вот он постоянно выступает на высоком уровне. За счет таких и получается рост – к его результатам начинают стремиться, плюс еще какой-нибудь китайский спортсмен, как обычно, появляется…

 - Но это же развитие вида, разве нет?

 – Оно заключается не в том, что у нас в технике что-то поменялось, это все в голове заложено. Допустим, я же из винтовки стреляю, а еще у нас есть пистолет. Там все то же самое, идентичная программа. Но на пистолете результаты ничуть не выросли, в нашей стране вообще упали. Сейчас взрослые не могут добиться тех результатов, которых при мне достигали юниоры. Почему так происходит – непонятно. То есть у нас на винтовке результаты выросли, а на пистолете прилично упали, особенно со времен Советского союза. Не сказать, что тут какое-то развитие спорта идет.

 – У них похожая система, как и у русских. Там тоже сделали условия, и есть много спортсменов – всегда появляется какой-то стрелок, который подпадает под них. Как и в России, у них на каждом упражнении есть спортсмен мирового уровня, но в других странах такого нет. Высокий уровень в винтовке у стрелков из Европы, в пистолете – у азиатов. В каждой стране почему-то появляется хотя бы один яркий спортсмен. Так и получается, что почти у всех по одному стрелку – их всего 30 и каждый может завоевать золото.

– В Лондоне все было по плану: прилетел, отдохнул, тренировки, старт. В финал попал, за медаль была возможность побороться, но упустил.

В Рио уже было поинтереснее. Было по старому плану: приехал, отдохнул, потренировался, провел предстартовое занятие и выступил. И вот прихожу на тренировку – и сразу понимаю, что винтовка плохо стреляет. Такого быть не может: вчера тренировался, все было нормально, а сегодня все плохо. Плохо – это значит, что можно вообще не выходить и не стрелять. И вот что у меня в голове? Думаю, может я уже свихнулся? Там такое психологическое напряжение, что реально крыша может поехать. Сделал 40 выстрелов, чтобы понять, что не свихнулся и земля не начала вращаться по-другому.

Подхожу к главному тренеру. Он так скептически смотрит на белиберду, которая у меня получается. Говорю – это не я! Тренер на меня смотрит с иронией – ну-ну, не ты, да. Я ему: «Серьезно, сразу понял, что это не я, сделал 40 выстрелов, чтобы точно определиться». Повезло, что там был фирмач с той компании, где была выпущена моя винтовка. Он подходит, спрашивает – что такое? Давай винтовку сюда.

Раскрутил ее, проверил системы – все нормально. Осталось пять минут тренировки, я делаю серию выстрелов – ничего не поменялось. Думаю – все, жопа, завтра можно не стрелять. Было психологически тяжело – приезжаешь на Олимпиаду раз в четыре года и тут такое… А фирмач походил, снова подходит – давай еще посмотрим. Потом приходит довольный, говорит – я нашел, в чем дело. Просто на Олимпийских играх нельзя показывать названия разных фирм, надо все это заклеивать. На винтовке есть две дырочки, которые действуют как компенсаторный механизм, и на моей винтовке надпись была рядом с ними. Я даже не знал, что это за дырочки, и просто заклеил их скотчем.

Не тренировался и не предполагал, как выступлю на следующий день. Фирмач сказал, что, скорее всего, проблема из-за скотча, мы его просто отклеили. Но мне хотелось еще все проверить, пришлось в туалете отстреливать винтовку и проверять скорость. Меня бы, конечно, моментально дисквалифицировали, если бы узнали. Поэтому приехал на старт в семь утра, чтобы там никого не было. Пришел стрелять и сразу же понял, что все нормально.

 – Для спортсмена нет разницы. Он сидит в деревне, где ходят только спортсмены, ездит на базу, где представлен только его вид и где он знает всех участников. Не видишь ни города, ни ситуации в нем. А когда мы на предолимпийской неделе были в Бразилии на Кубке мира, мы жили в городе, и там атмосфера была другая. Ходишь, видишь разных людей, но на Играх не так. Фанаты, которые приезжают на каждую Олимпиаду, видят это с немного другой стороны. А спортсмен видит все так – как мне надоела эта деревня, у меня через час старт, а тут очередь на выход из деревни.

 – Спортсменов много. Приходишь в столовую – очередь, идешь сдать или получить рюкзак – очередь, заходишь в деревню – очередь. Допустим, у тебя автобус в 08:30. При нормальном старте за час проснулся, принял душ, позавтракал и спокойно идешь на автобус. А тут идешь в столовую за 30 минут до буса – и вообще не факт, что успеешь. Быстро сдашь рюкзак, поешь, придешь – а там очередь, будешь в ней стоять.

Поэтому мне не очень понравилось в Рио. Там сделали так, что автобусы с разных объектов приезжали в одно время. Тысяча спортсменов выходит из автобусов – и все час стоят в очереди, чтобы зайти в деревню. Стоит много проходных рамок, а работает из них половина. И как-то спортсмены психанули и пошли на дядек с автоматами, которые там стояли. Охранники не знали, что делать – то ли автомат заряжать, то ли убегать :). Потом очереди стали поменьше, но поначалу было очень тяжело.

 – Да, она стреляла. Стали общаться, потом она перешла к нам тренироваться. И все, как-то сложилось. Сейчас у меня жена подготавливает объект к Европейским играм – Sporting Club.

 – У меня еще нет лицензии, последний лицензионный старт у нас будет в следующем году. И она не именная – могу ее взять, а поедет другой спортсмен. Перед Олимпиадой проводят старты, и руководство смотрит. Если есть спортсмен, который стреляет лучше – он поедет, это нормальная практика.

 – Да. От страны может выступить спортсмен, а кто это будет – никого не волнует. В случае с Сингапуром я завоевал квоту и только я мог ехать. Тут по-другому. И еще, беру квоту на одном упражнении, но могу выступать на всех.

 – Нет стабильности, а как ее организовать – никто не знает. Например, меня всегда не устраивала моя винтовка. Сейчас приезжаю на завод, фирмачи сбегаются и приносят мне стволы, я выбираю. Определил идеальный ствол, набрал себе стрелковых костюмов. То есть все сделал, чтобы было хорошо, а результаты стали хуже. Поэтому загадывать результаты вообще нельзя – сегодня плохо, а завтра будет нормально. Работаем с тренерами по плану, к каждому спортсмену индивидуальный подход и каждый подходит к лучшей форме по-своему.

У нас есть команда из трех человек. Мы все очень высокого уровня, это единственная такая команда в стране. И у каждого в голове свои тараканы, но никто никогда про них не рассказывает. Все вместе живем, общаемся, тренируемся, помогаем друг другу. Но если у кого-то возникает проблема, помогаем ее решить так, как он того хочет. Даже если думаю, что делает что-то неправильно, не говорю этого.

 – У меня с ним очень дружеские отношения, давно его знаю. В свое время он стрелял пневматику с 50 метров из трех положений, позже стрелял только лежа. В положении лежа у него всегда были очень высокие результаты, попадал больше всех, а результаты в пневматике и стандарте тогда были пониже, чем сейчас. Его вид уже убрали из олимпийской программы, но стрелял он феноменально.

Есть у него еще история. Говорит, приезжаю на соревнования. Уже идет старт, а я еще в поезде. Выбегаю из поезда, прибегаю – еще 20 минут осталось, в итоге выигрываю. У меня такого нет, стараюсь все делать по плану и без эксцессов.

Вообще, в нашем виде спорта надо выкинуть блокнот, заняться каким-то другим делом и относиться попроще к себе и тренировкам. Мартынов это понимает. Но это тяжело, особенно в преддверии таких стартов, как Европейские игры.

 – Конечно, к тому же сам понимаю, что от меня ждут медали. Но у нас одинаковый уровень и Европейских игр, и Олимпийских. Даже простой международный турнир, где участвует 20 стран, тяжело выиграть. Если приедет хотя бы три спортсмена моего уровня, медаль проще взять, но выиграть тоже тяжело.

Не знаю, что получится. У нас не так много спортсменов, готовых брать медали, тут как повезет. Когда стрелял в Рио, там были два китайца – первый и второй в мировом рейтинге. И ни один из них в финал не попал, хотя до этого на каждом старте брали или золото, или медаль. Я попал в финал с восьмым результатом, а один из них с таким же результатом не попал. То есть мне очень сильно повезло, в отличие от китайца. Помню, его тренер плакал.

 – Это немного характерно для Германии, но не для нас. В основном болельщики – бывшие стрелки, которые вышли на пенсию и им делать нечего. Еще фанатами могут быть действующие стрелки. Несколько человек постоянно просят выслать фотки с подписью, и так уже лет десять. Это коллекционеры, они просят фотки у всех подряд. А простой работяга, который к спорту никак не относится, даже не знает, что это за вид спорта.

Если начать смотреть стрельбу по телевизору, сразу вообще ничего не поймешь. На мониторе есть мишень, там появляется круг и надпись – 10.2. Показывают другого человека, там другой круг в другом месте, надпись – 9.2. Потом видим таблицу. Ну и что там понятного? Ничего. Поэтому способ заинтересовать людей стрельбой один – постоянно ее показывать, и человек начнет разбираться.

Вообще спортсменам тяжело, у них нет нормальной жизни. С одноклассниками, даже с друзьями по университету я не общаюсь, просто потому что нет свободного времени. Даже с родственниками вижусь не так часто, как хотелось бы. Общаемся по телефону, но этого не хватает. Семья появилась, так вообще ни на что нет времени.