«Я не должна любить детей». Педагог о том, почему учителя не выдерживают и уходят из профессии
Наш колумнист Елена Радион много лет работает педагогом и хорошо знает изнанку этой профессии. О современных детях, претензиях к учителям и причинах, по которым они увольняются из школ — в этой колонке.
Одна моя знакомая спросила, нравится ли мне моя педагогическая профессия. Я ответила: «Да, а как иначе?». Оказалось, что знакомая проводит импровизированный соцопрос и в течение дня всех подряд спрашивает, любят ли они свою работу. Я стала первым человеком из 20 опрошенных, который ответил «да».
Так что по результатам соцопроса, я — тот редкий человек, чьи карьерные мечты сбылись. В детстве я играла с куклами «в школу», высаживая их на диване перед «доской» из куска фанеры. Я всегда любила учить, в смысле узнавать что-то новое и потом делиться этой информацией с другими, а не в смысле поучать и воспитывать. Правда, когда переходишь от кукол к живым людям, выясняется, что вначале нужно приложить усилие, чтобы эти люди захотели к тебе прислушаться, но тут, как говорится, методика и психология вам в помощь.
В общем, все просто. Откуда же тогда столько эмоционально выгоревших, разочаровавшихся учителей и почему педагогическая стезя стабильно не пользуется популярностью?
Клетка с тиграми
Реальная и вполне типичная история из школьной жизни. В школу пришла учитель(ница) белорусского языка Ольга Павловна. Прошло время, и вдруг созывается экстренное родительское собрание. Повестка дня: дети на уроке довели Ольгу Павловну до слез. Восьмиклассники шумят, хамят и огрызаются. Родителей просят принять меры.
Все в недоумении: дети вроде бы послушные. Что же произошло? Объясняю: Ольга Павловна зашла в клетку с тиграми, расслабилась и потеряла контроль. Родители, конечно, переживали, но чем они могли помочь дрессировщику, которого в закрытой клетке кусает развеселившийся тигр, кроме как посочувствовать со стороны?
Пусть «клетка с тиграми» и не самая приятная метафора, зато очень точно отражает суть происходящего на любом уроке. Когда учитель приходит в новый класс, он не может полагаться на то, что перед ним сидят хорошие дети, которых кто-то уже успел научить, как нужно себя вести. Каждый из ребят может быть послушным по отдельности или они все вместе могут быть послушными с другим учителем, но это никак не поможет тебе в твоей работе. Ты для них еще один новичок, которого они обязательно проверят на прочность и прощупают границы дозволенного.
Причем когда я говорю «границы», я имею в виду те самые границы, которые помогают, с одной стороны, защитить учителя от учеников, от эмоционального выгорания или слез. А с другой стороны, это границы, которые защитят учеников от учителя с излишне эгоцентричной психикой.
Но нас, наоборот, всячески подталкивают систематически переступать черту: учителям предлагается работать в состоянии эмоциональной эйфории, на вдохновении, проводить свободное время вместе с учениками за неспешной сократовской беседой и приглашать их к себе домой на чай.
Получается, в стереотипном представлении учебно-воспитательный процесс не должен иметь ни личностных, ни временных, ни территориальных границ. Неудивительно, что все известные образы учителей, созданные, скажем, в кино, это либо маниакальные нарциссы, либо страдающие от неврозов старые девы (прошу прощения за шовинизм).
Вместо обозначения профессиональной дистанции педагогическая профессия (в широком смысле сюда относятся и педагог в детском саду, и учитель в школе, и преподаватель в вузе) обросла высокопарными цитатами о призвании, а педагогическая подготовка сводится к тому, что нас загружают помпезными слоганами о великой миссии и отправляют к детям, не дав в руки ни системного учебно-методического комплекса, ни необходимого оборудования.
А зачем тебе алгоритм действий, грамотная психологическая поддержка, раздаточные материалы или наглядные пособия, хорошая доска с качественным мелом или, боже упаси, компьютер? Учитель должен учить сердцем! В результате наш учебный процесс — это пьеса из одного действия на ваш выбор: либо тигр ест дрессировщика, либо дрессировщик ест тигра.
Далее я просто перечислю несколько пафосных заблуждений, которые сделали из педагога Христа на распятии. И если задуматься, в таком подходе есть своя логика, ведь бросать каждый раз нового Матросова на амбразуру всегда проще и дешевле, чем обеспечивать системную поддержку огнем и регулярную поставку боеприпасов.
Заблуждение 1. Дети стали более жестокие, чем раньше
Этой фразой можно бесконечно прикрывать педагогические прорехи. Но любой психолог вам скажет, что дети во все времена были, есть и будут жестоки. Они с легкостью могут причинить боль любому живому существу, которое их слабее, потому что 1) у детей еще не развилось чувство эмпатии; 2) вызывающее поведение для них иногда единственный способ понять, что на самом деле можно, а что нельзя.
В конце 1980-х годов был популярен фильм Эльдара Рязанова «Дорогая Елена Сергеевна», в котором группа учеников пришла к учительнице математики просить ключ от сейфа с экзаменационными работами. В результате все заканчивается очень трагически, и фильм призван показать падение нравственных устоев у подростков.
С тех пор прошло 30 лет, и деградировавшая молодежь из 80-х сейчас уже нянчит внуков, изобличая в жестокости очередное поколение. Так что, если смотреть с высоты прожитых лет, «Дорогая Елена Сергеевна» — это не столько моральное падение школьников, сколько полное учительское фиаско, когда тигр окончательно съел нелепого и бестолкового дрессировщика.
Депрессивная, закомплексованная, несуразная Елена Сергеевна в любой другой профессии была бы объектом насмешек своих же коллег, но только в фильме о школе мы должны увидеть в слабовольной, плохо контролирующей себя и склонной к суициду женщине идейную героиню.
Дело не в жестокости, а в том, что дети все равно будут время от времени «щупать» взрослых на предмет границ. Из любопытства или от скуки. И если детский пальчик провалится внутрь и расковыряет дырку, из которой запахнет страхом, неуверенностью, одиночеством, жизненной неустроенностью или хотя бы намеком на слабость, то дети способны ковыряться там бесконечно долго, вытягивая на свет все новые и новые эмоции, пока учеба не превратится в бесконечную череду моральных дилемм. А когда нужно постоянно решать моральные дилеммы, уже не до учебы.
Заблуждение 2. Учитель — это не профессия, а призвание
Сейчас моя трехлетняя дочка посещает развивающие занятия для малышей. Это короткие уроки, организованные так умело, что дети совсем не отвлекаются. Я не удержалась и выразила свое восхищение, а педагог сказала, что на самом деле есть пара-тройка простых правил в работе с малышами. Например, ребенку никогда нельзя показывать что-то заранее. Потому что если вначале положить перед ним лист бумаги с кисточкой, а потом объяснять, что нужно раскрасить рыбку, он не станет слушать — вместо этого будет играть с бумагой и кисточкой.
Мой брат прокомментировал этот пример так: «Я всегда думал, что умение работать с детьми — это призвание, но, оказывается, этому можно научить, как учат слесаря или токаря».
Только у нас этому не учат на системном уровне. Наши методисты-теоретики пишут бесполезные диссертации, при этом ни дня не проработав непосредственно с детьми, а «чудеса на виражах» демонстрируют обычные педагоги с 40-летним стажем, которые научились мастерству на «шишках» собственного опыта. Но им некогда писать методические рекомендации, потому что они загружены работой под завязку.
Вот почему молодые специалисты, оказавшись лицом к лицу с детьми, теряются и робеют, тратят массу нервов и лишних эмоций. Не потому что это не их призвание, а потому что им никто не дал в руки толковый алгоритм действий. У них есть только конспект лекций по педагогике, где написано, что «учитель — это звучит гордо». Но это мало помогает, когда тебе надо удержать на себе внимание 20 пар глаз на протяжении сорока минут.
Наша педагогическая подготовка — это накачивание гуманистическими призывами, а потом тебе дают в руки кусок мела и говорят: учи! Представьте, если перед вами поставят мешки с цементом и скажут: строй дом! Не умеешь? Наверное, у тебя нет призвания… Дрессировщик съеден вместе с туфлями. Занавес.
Заблуждение 3. Учитель — это не работа. Это жизнь
Обратный сценарий, когда дрессировщик потихоньку поедает тигра, тоже не редкость. Такое случается, когда учитель начинает претендовать на роль вершителя судеб. Мы же по уши напичканы педагогической романтикой: педагог — это инженер человеческих душ, учитель — это жизнь, а не работа… Но, может быть, чтобы не навредить, ковыряясь в человеческой душе, лучше вообще в нее не лезть?
А если не лезть в душу, как ни крути, остается обычная работа, которая не претендует на то, чтобы отобрать у учителя все остальные его интересы, семью, хобби, путешествия… Я уже однажды вспоминала советский фильм «Розыгрыш» (1976), в котором создан позитивный образ бесконечно преданной своему делу Марьи Васильевны. Но положительные качества идеального учителя разбиваются, как искусственные брильянты об асфальт, когда человеку больше нечего повесить на стену, кроме групповых фотографий своих выпускных классов.
От Марьи Васильевны пахнет нафталином и безысходностью. Это не ученики к ней тянутся, это она цепляется за учеников, потому что больше не за что, и подпитывается их молодостью через поры кожи, как беззубый вампир. В таком случае, при чем здесь математика? А при том, что, к слову сказать, Марья Васильевна — еще один учитель математики. Но ей тоже некогда заниматься своим предметом, потому что она погрязла в выяснении отношений с учениками, нравственных проблемах, которые сама же и породила.
Заблуждение 4. Учитель должен вдохновлять
Еще мы зациклились на вдохновении, но не много ли мы на себя берем?
Апофеозом деструктивного учительского вдохновения я считаю пример из американского фильма «Общество мертвых поэтов» (1989). Главный герой в исполнении Робина Уильямса — учитель литературы мистер Китинг, вдохновляет своего ученика на актерскую карьеру, при этом не задумываясь над тем, что восторженный и слабовольный юноша не имеет в себе сил даже для того, чтобы открыто сказать авторитарному консервативному отцу о своих чувствах, предпочтя самоубийство открытому противостоянию. Китинга увольняют, и ученики провожают любимого учителя цитатой из стихотворения Уолта Уитмена «О, капитан, мой капитан!», когда Китинг приходит забрать свои вещи.
Вопрос только в том, почему он явился за вещами не на перемене, а демонстративно зашел в класс во время чужого урока, сорвав занятие другого учителя? Короче, я считаю, что до «капитана» Китингу далеко. Ему скорее больше подходит: «Ах ты, эгоцентричная, самовлюбленная тварь!».
В фильме отец мальчика винит Китинга в смерти своего ребенка, и я тоже обвиняю Китинга. Обвиняю в нарциссизме, инфантилизме, равнодушии, тщеславии, безответственности. Один взрослый эгоизм наступил на другой, и безвольный, потерянный ребенок выбросился из окна. Если ты такой уж «крутой» учитель, который плюет на требования родителей и на систему свысока, учи детей быть сильными и выносливыми. Если уж взялся ломать стереотипы в детских головах, первое, чему нужно учить, — держать удар.
Но Китинг слабак и мямля, он сам ни одного жизненного удара не выдержал с достоинством, и для него детское восхищение — это просто легкий способ самореализоваться. Такие люди, как Китинг, будут кормить свое тщеславие, бравируя перед наивными детьми, чьи мозги еще пока что податливые и мягкие, как теплый пластилин. В народе это называется «дешевый понт», а не вдохновение. И цена у этого понта — детская жизнь. Так не слишком ли дорого попонтовался мистер Китинг?
Заблуждение 5. Учитель должен любить детей
И напоследок немного о любви. Я вчера была в университетском отделе кадров, перекинулась парой-тройкой фраз с нашими кадровыми работниками и могу смело утверждать: «Работник отдела кадров должен любить людей!».
Я уже много лет работаю преподавателем, параллельно несколько лет работала в школе, и с опытом ко мне пришло понимание того, что я не должна и даже не имею права любить детей, которых учу, потому что искренняя любовь, для которой нет границ между семьей и работой, личной и общественной жизнью, — это путь к сценарию «кто-то кого-то ест».
А если под «любовью» подразумевается хорошее отношение, участие, уважение к личности, забота о результате своей работы, чуткость, внимательность, неравнодушие, вежливость, человечность, то я хочу, чтобы меня любили даже в нашем отделе кадров.
Нужно понимать, что способ отечественного педагогического мышления зарождался в условиях борьбы с беспризорничеством и малолетней преступностью. Во времена Макаренко, основателя советской педагогики, повсеместно создавались приюты и школы-интернаты для сирот Гражданской войны, детей, которые остались без родителей, без жилья и выживали на улицах попрошайничеством и воровством.
Правильно, когда твой основной контингент — это подростки, которые еще вчера могли прохожему перерезать горло ради куска хлеба, то чтобы сделать из них достойных граждан нового советского общества, нужно было нечто большее, чем просто научить математике. Учитель был призван заменить семью, посеять в мозгах зерна новой идеологии. Это была действительно миссия.
Но мы живем в другую эпоху, когда ребенок может подать в суд на собственных родителей за жестокое обращение. В общей массе современным детям хватает любви и связанных с ней проблем вне учебных заведений. Теперь бы чему-нибудь еще научиться…
Так что акценты уже давно сместились. Я не хочу, чтобы моих детей кто-то любил в школе или в детском саду, вдохновлял их или копался у них в душе. В детском саду мне говорят: «У нас здесь домашняя, семейная атмосфера! Мы к детям относимся, как к своим». Я не понимаю, что это значит. Я ведь не в интернат ребенка отдаю, а в детский садик на полдня. Не надо относиться к моему ребенку, как к своему. Относитесь к нему, как к чужому, чья мама-тигрица вам лично перегрызет горло в случае чего.
Короче, я убеждена, что современный педагог — это не жизнь, не призвание, не любовь, не поэтическое вдохновение, не выбор сердца, не душевный инжиниринг… Это просто работа. Для кого-то любимая, для кого-то не очень. Для кого-то одна и на всю жизнь, для кого-то лишь этап в карьере. А поскольку детей у нас в стране явно больше, чем тигров, мы не можем себе позволить разговоры о богоизбранности отдельных дрессировщиков, чьи секреты мастерства передаются от отца к сыну.
Может быть, мы постоянно прикрываемся призванием, сердцем и талантом, чтобы скрыть отсутствие качественной подготовки специалистов, нехватку хороших методических комплексов, всеобщую недооснащенность учебного процесса. Честное слово, уже надоело цитатами о роли учителя в судьбе залатывать пробелы в отсутствии адекватной педагогической системы, а вдохновением и любовью к детям прикрывать нехватку пособий и бумаги для ксерокопирования.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.