Сокол высокого полета. Как брестчанин Алексей Овечкин стал звездой латышского балета

 «Его жизнь пролетела как комета - короткая, яркая, насыщенная», - сказал о друге и коллеге танцовщик, педагог-репетитор Латвийской Национальной оперы Модрис Церс.

Алексей родился в Бресте в 1976 году, вторым ребенком в семье. Когда ему исполнилось 3 года, трагически погиб отец. И дети, Леша и Наташа, интуитивно брали малейшие трудности на себя. В доме на Речице не было ни газа, ни воды; когда мамин брат привозил дрова, дети сами перетаскивали их под навес - сюрприз для мамы. И любили порадовать ее уборкой в доме. Они вообще были чистюли - каждый день в садик требовали белые гольфы и отглаженную одежду. Несмотря на то, что государственная помощь по потере кормильца в те годы составляла 12 рублей, Людмила Дмитриевна Овечкина не нуждалась. Помогал брат, занимавший хорошую должность, мать погибшего мужа, бывало, в термосе принесет что-то вкусненькое внукам. Семья дружная, жила радостно. У Людмилы Дмитриевны было правило: получив зарплату в 130 рублей, вела детей в ресторан «Брест» - обедать. Это было важно для Алексея. Мальчик плохо ел, а в красивом месте все съедалось подчистую.

Мальчику было 5 лет, когда он увлекся балетом. Обычно балет по телевизору не впечатляет даже любителей высокого искусства. Но во время трансляции из театра ничего более важного, чем балет, для маленького Леши не было. Часто они с Наташей устраивали концерты: порожек дома служил сценой, а на скамеечке напротив сидели «зрители» - девчонки и мальчишки из соседних дворов. Когда Алексей заканчивал свое выступление, все - непременно все - дарили «артисту» цветы.

Первой учительницей хореографии Алексея Овечкина стала педагог гимназии № 3, а тогда СШ № 5, Наталья Михайловна Фейгина. Она сразу обратила внимание на природные данные и особенную музыкальность ребенка. С самых первых занятий его движения были точны и осмысленны. Когда Алексей заканчивал четвертый класс, в школе появились гонцы Минского хореографического училища. Лешу пригласили в столицу на экзамен.

Людмила Дмитриевна понимала, что училище - это мечта сына, но в ней началась борьба: с одной стороны, детское желание, с другой - страх матери за 10-летнего ребенка в чужой стороне. И она обманула Лешу. Они поехали в Минск позже назначенного срока. В училище Леша услышал: «Вы опоздали, приезжайте на следующий год». Весь год он каждый месяц спрашивал у мамы: «Экзамены еще не прошли?»

И тогда они снова поехали в столицу. Среди абитуриентов хореографического училища всегда много минчан - хорошо одетых, из обеспеченных семей. Некоторые хвастались репетиторами, другие привели на экзамен профессиональную партнершу. Сердце матери сжалось. Но Алексей вдруг неожиданно твердым голосом сказал: «Они не пройдут. Ты посмотри, как они работают?!» А после экзамена по хореографии сразу выпалил: «Мама, я поступил. Видел, как напротив моей фамилии ставили одни «плюсики»».

Алексею Овечкину было 11 лет, когда началась его самостоятельная взрослая жизнь. Он был домашним ребенком, и мама с бабушкой навещали его еженедельно - по очереди. И каждый раз, когда мать приезжала в Минск, она часами его ждала - Леша упорно занимался в театре, из зала выходил последним. Ей было не обидно, она радовалась, что сын так рано нашел свою дорогу в жизни.

Овечкин стал единственным из своего выпуска, которого художественный руководитель Национального академического Большого театра оперы и балета РБ Валентин Елизарьев взял солистом. Ему было семнадцать. «Зеленый», сразу определили минские примы и категорически отказывались вставать с  неопытным танцовщиком в пару. Потом уже заслуженная артистка РБ Татьяна Шеметовец призналась, что в Овечкине «увидела человека, который никогда не подведет». Мужская надежность была одним из важных качеств его характера.

Он выходил на сцену Большого четыре года и в какой-то момент начал скучать. Ему всегда хотелось развиваться, идти вперед, экспериментировать. Дома жаловался: в театре становится «тесно». И вот - поворот судьбы: молодого нестандартного исполнителя заметил режиссер, директор Латвийской Национальной оперы Андрей Жагарс. Белорусский танцовщик не только проявил великолепие с точки зрения владения техникой, но и обладал выразительным драматизмом исполнения. Жагарс задумал любыми путями переманить парня в балетную труппу Латвийской Национальной оперы.

Желания совпали. Алексею тоже хотелось новых движений, новой интерпретации классических произведений - с его точки зрения, в белорусском театре режиссура тяготела к стандарту. А в Риге на сцену выводили хореографию в разной стилистике. Здесь допускалась всевозможная «вольность», если она раскрывала талант. Потом Жагарс напишет: «В Риге карьера Алексея расцвела. Он быстро стал любимцем публики».

ВОСПОМИНАНИЕ ИЗ КНИГИ «ПАРЕНИЕ СОКОЛА»

Лита Бейрис, балерина, балетмейстер, директор Международного Балтийского фестиваля балета:

«Алексея всегда видели входящим в репетиционный зал первым и выходящим оттуда последним. Редко кто умеет поддерживать теплые отношения с коллегами, а Алексею удавалось это легко и непринужденно. Распространенное мнение, что танцовщик классического балета может станцевать всё. Однако, для этого необходимы адаптационные тренировки, которые подготавливают тело к переходу от классического репертуара к современному танцу. Он мог гениально перевоплотиться в принца Альберта, Зигфрида, а спустя несколько дней ярко станцевать постановку современного балета. Зрители приходили именно на спектакли, в которых он танцевал. Умный, с аналитическим мышлением, трудолюбивый, увлекающийся - абсолютно ведущий солист».

Очень скоро выяснилось, что Овечкин - настоящий интеллектуал, увлекается оперой, обожает Марию Каллас, литературные произведения классиков может цитировать наизусть. Это заметили журналисты, в латышских изданиях появлялись его интервью - брестчанин в Латвии стал настоящей звездой, медийной персоной.

Партию в спектакле «Отелло» Алексей Овечкин танцевал с Аллой Сигаловой. В Латвийской опере Сигалову считали высокомерной, жесткой, способной сорваться на грубость. И только Алексей говорил, что никто ее не разгадал. Алла - душевный, тонкий, ранимый человек. Он так был устроен - в каждом видел только светлое и не понимал, почему другие не замечают очевидных вещей. Говорят, именно он сблизил на самое короткое расстояние две труппы Латвийской оперы - балетную и оперную. Сблизил и зажег. Ему нужно было постоянно идти вперед - он фанатично был предан балету, много работал и такой же полной отдачи искусству требовал от других.

В какой-то момент и рижская сцена оказалась тесной для Алексея. Как вспоминает его партнерша по танцам и самый близкий человек Маргарита Демьянок, «уже в 2009 году он мне признался, что бьется крыльями о потолок, а выше взлететь некуда. Люди, которые так быстро развиваются, не могут вдруг остановиться. Он мне говорил, что не мы создаем искусство, а искусство создает нас». В тандеме с польским балетмейстером Кшиштофом Пастором Алексей Овечкин поставил балет «Опасные связи» в Познани (Польша) и Брно (Чехия). Это был новый опыт в его карьере, который заметили профессионалы, прочившие ему блестящую карьеру балетмейстера.

Кшиштоф Пастор, балетмейстер, директор Польского Национального театра:

«1999 год. Я начал работать над своим первым спектаклем, предназначенным для Латвийской Национальной оперы. Это был балет «Серебряная завеса». Литовская балерина Эгле Шпокайте рассказывала мне о Леше, как о великолепном танцовщике... Он был высокого роста, крепкого телосложения, с очень хорошей балетной техникой. Этому харизматичному исполнителю была присуща способность уникально интерпретировать все, что он танцевал. Алексей, в отличие от других, мог изобразить внутренние противоречия и сложные душевные переживания человека. Последний балет, который я создал для Алексея, был «Танго» на музыку Артура Маскатса, нашего очень хорошего друга. Это был короткий эпизод, однако танцовщики под руководством Алексея станцевали его с большой экспрессией и энергией. Было приятно видеть, как его уважают и как ему доверяют», пишет Вечерний Брест

За 16 лет служения в Латвийской Национальной опере Алексей Овечкин солировал в спектаклях «Дон Кихот», «Жизель», «Лебединое озеро», «Баядерка», «Шехерезада», «Укрощение строптивой» и других произведениях. Получил приз года «Aldaris» за особые достижения в области оперы и балета в 1999 году; «Большую музыкальную награду» в 2002 году, трижды удостоен награды «Ночь лицедеев» в номинации «Лучший артист балета» в 1999, 2008 и 2012 годах. С гастролями исколесил весь мир - Англию, Францию, Китай, Германию, Австрию, Голландию, Бельгию - всех стран не перечесть.

Но каждый раз, когда позволяла минутка, он возвращался в свой родительский дом на Речице. В декабре 2012-го приехал встречать Новый год к маме. Алексей отказался танцевать своего любимого «Щелкунчика», чтобы повидать бабушку - она была очень слаба. А в начале марта бабушки не стало - он прилетел, чтобы посидеть около нее, и тогда впервые признался: «Мама, не могу понять, слабость у меня в ногах». Летом еще слетал на выступление в Португалию, а 16 июля упал в обморок. Алексея забрали в больницу, из которой он уже не вышел. Ему едва исполнилось 37 лет.

Церемония прощания с Алексеем Овечкиным в Латвийской Национальной опере была незабываемой - толпы людей в черном, из Лондона на два часа прилетела Алла Сигалова, у гроба стояли министры, деятели искусств Латвии, почетный караул. К Людмиле Дмитриевне Овечкиной подошла женщина и протянула бумажку с номером: «Ваш сын помог мне спасти дочь от онкологии. Будет время, позвоните, я вам все расскажу». Но телефон затерялся. Похоронили Алексея Овечкина на родине в Бресте.

Артур Маскатс, композитор:

«Все, кто был знаком с Алексеем по работе, кто жил на сцене рядом с ним, знали, что Алексей служит своей Музе - балетному искусству, не жалея себя ни секунды, всеми силами стараясь достичь максимального, единственного, Идеального, насколько позволяют его дух и его тело. Мы были свидетелями творческого пути Алексея... Это был один из красивейших артистических путей, которые нам выпала честь наблюдать. Май был любимым месяцем Алексея. Весна - любимое время года. В его любимых местах Латвии весной все распускалось и цвело: в Добеле - сады сирени, в Терветском парке - черемухи, в Рундале - большие яблоневые сады...»

***