«Дети больше не нужны». Мнение мамы двоих детей о том, почему в мире все больше чайлдфри
Наш постоянный колумнист и мама двоих детей Елена Радион, услышав гневное восклицание подруги: «Зачем вообще люди детей рожают?», — всерьез задалась этим вопросом. И ответ на него обескураживает.
На днях разговариваю с подругой, которая жалуется на сына-подростка. От рук отбился, не слушается, не помогает, теряет вещи, учиться не хочет, постоянно просит деньги… Одежда стоит дорого, всякие подростковые гаджеты тоже дорогие, а еще за учебу надо платить… В конце концов она в сердцах восклицает: «Я уже в последнее время начинаю думать: «Зачем вообще сейчас люди детей рожают?!» И это говорит женщина, которая когда-то родила желанного и запланированного ребенка.
Сейчас как никогда стала популярной тема: «Зачем рожать, если можно не рожать?». На одном из форумов женщина пожаловалась, что муж ее бросил, потому что она родила второго ребенка, хотя он ее предупредил, что больше детей не хочет. Любопытно, что именно женщины в этом вопросе не проявили женской солидарности и хором заявили, что «так тебе и надо». Зачем было рожать?
Неужели нам удалось подавить инстинкт продолжения рода настолько, что даже те женщины, у которых он еще по инерции работает, уже перестают до конца понимать, зачем им это нужно?
Бог дал — Бог взял
Когда мы говорим о базовом инстинкте, чаще всего подразумеваем сексуальное вожделение. Рождение детей никогда не было его составляющей. Просто большую часть многовековой человеческой истории секс и деторождение были неразрывны, а человечество так или иначе пыталось обойти природные механизмы и отделить удовольствие от его возможных последствий.
Чтобы в этом убедиться, достаточно почитать статьи о проблеме инфантицида (детоубийства) в судебной практике. Такое, на первый взгляд, из ряда вон выходящее преступление не было чем-то экстраординарным для славянского менталитета.
СМИ и сейчас пишут о случаях, когда мертвых или полумертвых младенцев находят в мусорных контейнерах, но в исторической перспективе масштабы явления просто поражают. Например, в СССР в 1959—1960 годах процент детоубийств по отношению к общему числу убийств, совершенных женщинами, составил 64%, а в семидесятых годах колебался от 30 до 35%.
Если рассматривать более ранние периоды, то в Российской империи статистика детоубийств велась лишь с конца XIX века, но даже приблизительные данные показывают, что убийство матерями младенцев в русской деревне не было событием исключительным. Кроме выявленных случаев удушения, закапывания и утопления новорожденных было много пассивных убийств, то есть оставления на холоде, намеренно плохого ухода и пренебрежения материнскими обязанностями, что приводило к смерти ребенка.
Интересно, что деревенская община к смерти младенцев относилась спокойно, по принципу «Бог дал — Бог взял». К мотивам, побудившим женщин избавляться от детей, будь то стыд или нищета, относились с пониманием. Поэтому, с одной стороны, детоубийство осуждалось как преступление перед Богом, но с другой стороны, женщины не считали греховным помолиться о смерти нежеланного ребенка.
Продолжение рода: выбор женщины
Конечно, кроме непосредственного детоубийства у женщин всегда был и другой выбор. Например, вариант с искусственным прерыванием нежелательной беременности. Но если оставить в стороне вопросы морали такого варианта, его безопасность для женского здоровья — относительно недавнее медицинское достижение.
История презервативов насчитывает около 500 лет. Но появление и распространение мужской контрацепции начиная с XV века в первую очередь было связано с эпидемией сифилиса в Европе, а не с желанием предохраняться от лишних детей, а во-вторых, применение презервативов, сделанных из мочевых пузырей животных, было ограничено средними и высшими классами общества, поскольку такие изделия были недешевыми. Например, цена одного такого презерватива составляла заработок проститутки за несколько месяцев. Но даже сейчас, если говорить о презервативе как о средстве для предохранения от беременности (оставим вопрос о заболеваниях в стороне), то привилегия выбора здесь не принадлежит женщине. Женщина может предложить, повлиять, настоять, но никак не выбрать.
Что касается гормонов, то на территории СССР первые гормональные контрацептивы, у которых была масса побочных эффектов, появились только в 1970-х и были в большом дефиците. А более продвинутые препараты с усовершенствованными комбинациями гормонов — и того позже. Так что история насчитывает всего лишь несколько десятков лет, когда женщины получили доступ к качественной гормональной контрацепции.
И как только отпала нужда устранять нежеланных детей, исчезли риски серьезно себе навредить во время аборта, цена контрацептивов стала общедоступной, а их применение — быстрым и удобным, женщина, конечно, выбрала «не рожать».
А чтобы у нее не оставалось сомнений на этот счет, ее выбор был подкреплен новыми идеалами, которые вытеснили из женских приоритетов деторождение и заменили его многочисленными амбициями: карьерой, учебой, красотой, активным образом жизни. Выбор в пользу детей стал казаться непрогрессивным, глупым и непопулярным.
Продолжение рода: выбор мужчины
В отличие от женщины, мужчине никогда не приходилось рисковать жизнью, свободой или здоровьем в своем выборе. Избавиться от нежеланного ребенка он всегда мог в лучших традициях драматического жанра: сбежать подальше или сделать вид, что он здесь ни при чем. Это прекрасно работает до сих пор, хотя тест ДНК и проверка отпечатков пальцев на границе могут значительно усложнить дело.
Если у мужчин когда-либо в истории и возникало осознанное желание иметь детей, то совсем не потому что ими двигали какие-то там базовые инстинкты. В крестьянских семьях, когда надо было пахать землю, работать в поле, косить траву, пасти скотину, мужчина искренне хотел детей, потому нужны были рабочие руки в хозяйстве. В более состоятельных семьях ждали наследников, которым можно было оставить титул, владения, дворцы и поместья.
Но сейчас большая часть населения планеты проживает в городах, а повальный урбанистический образ жизни никак не способствует распространению традиционных семейных ценностей. В городских условиях большая семья — скорее путь к понижению социального статуса, поэтому «чайлдфри» из отдельного мнения превратилось в популярное общественное движение, пропагандирующее свободу от детей как привилегию развитого социума.
Любопытно, что несмотря на рекламу бездетности как более высокого уровня существования, среди современных состоятельных и успешных мужчин вы редко встретите убежденных чайлдфри. Например, у Дональда Трампа пятеро детей от трех жен, и я так понимаю, что это еще не его предел. Британские принцы Уильям и Гарри опомнились и кинулись создавать наследников одного за другим.
Так что если уж привязывать мужской выбор к инстинктам, то тут скорее срабатывали и пока еще срабатывают иерархические устремления: дети для мужчины — это просто еще один пункт в списке дел альфа-самца, не имеющий никакого отношения к его либидо.
Лишние рты на планете
На днях перечитала «Вожделеющее семя» Энтони Берджиса, написанное в 1962 году. Книга, конечно, очень специфическая, но когда читаешь о фантастическом мире «далекого будущего», увиденного почти 60 лет назад, в котором для борьбы с глобальным перенаселением пропагандируется гомосексуальный образ жизни, активно рекламируется одиночество и отказ от детей, а гомосексуальные и бездетные пары имеют преимущества и расширенные права по сравнению с традиционными гетеросексуальными семьями, многодетность является преступлением, а война за ложные идеалы ведется с целью избавиться от лишних ртов на планете, то что-то внутри сжимается от полноты художественного предвидения.
Иронию современного общества я вижу в том, что пока женщины (те, которые с яйцеклетками) боролись за право быть сильными и работать наравне с мужчинами, мужчины (те, которые со сперматозоидами) боролись за право быть красивыми и не работать наравне с женщинами. И уже не имеет значения, результат это мирового заговора или просто так случайно получилось.
Со времен гедонистической античной Греции мужчины имели разного рода удовольствия, ни в чем себе особо не отказывая, но социум всегда держался за традиционный семейный уклад как за основу общественного порядка. В фанатичной преданности традиционной семье на протяжении столетий всегда была инстинктивная составляющая, которая, с одной стороны, ограничивала страсти и порывы, но, с другой, ставила людей в такие условия, когда продолжение рода мотивировалось если не внутренними побуждениями, то внешними приличиями.
Однако теперь, когда нет ни одного внешнего принуждающего мотиватора, нет нужды оглядываться на мнение чопорного общества, нет страха потерять уважение и репутацию, выбор цивилизованных мужчин склоняется куда угодно, но только не в пользу детских подгузников.
Ни одного аргумента в пользу детей
Картинка сложилась, как будто мы разгадали очень мудреный кроссворд с зашифрованной мыслью, и наконец эта мысль стала понятна всем: дети больше не нужны. У обычного, адекватного, здраво рассуждающего человека уже не осталось ни одного бесспорного аргумента в пользу детей: это дорого и тяжело, требует много сил, времени и энергии, никак не помогает в хозяйстве, не приносит столько радости, сколько путешествия и успешная карьера, ограничивает в передвижениях и в свободе действий, то есть это сплошная головная боль, хаос, шум, непомерные расходы и суета. Этого уже не требуют внешние приличия, нормы морали или традиции, этого больше не ждет от нас ни общество, ни государство, ни родственники…
При чем здесь какие-то аргументы, спросите вы. Главное, что это естественно и нормально — иметь детей. Но как сказала одна из героинь «Вожделеющего семени»: «Нормальность — это обуза и помеха, если живешь в сумасшедшем мире…».
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.