Месть: новый суд над человеком, который стрелял в Михаила Захарова

В марте 2019г. суд Жодино рассматривал уголовное дело Александра Логинова, обвиненного в совершении преступления по ч. 2 ст. 411 Уголовного кодекса. Часть судебных заседаний прошла на территории тюрьмы № 8 в фактически закрытом режиме, часть - в помещении городского суда. На открытых заседаниях присутствовали представители учреждения «ТаймАкт», которые сделали аудиозапись всех выступлений обвиняемого и опубликовали одну из них в "БелГазете".

Александр Логинов - человек непростой во многих отношениях. Нам представляется важным отметить, что, несмотря на многолетнее тюремное заключение, он смог сохранить человеческое достоинство, противостоять отлаженной системе систематических ежедневных унижений.

- Я начну с цитаты современного классика: «Зал судебных заседаний. По обе стороны прохода находилось 15 рядов с местами для зрителей, перед судейским местом располагалось 2 длинных стола, на левом стояла табличка обвинения, на правом защиты. Сбоку 2 ряда по 8 кресел для присяжных. Обычный зал заседаний. Невзрачный и даже уродливый, но именно здесь бьется сердце свободы. Эта комната, как и все другие залы заседаний, демонстрировала отличие цивилизации от варварства. Право быть судимым себе подобными присяжными заседателями - вот что лежало в основе каждой свободной нации. Подумайте о тех странах, где не существовало таких залов заседаний, где любого могли вытащить из постели среди ночи, подвергнуть пыткам, убить, не объясняя причин. Иран, Уганда, Аргентина, Перу, Бразилия, Румыния, Россия - нескончаемый список. Есл бы американский суд лишили этой власти, если бы у граждан отняли право быть судимыми себе подобными судом присяжных, Америка перестала бы существовать как свободная страна». Сидни Шэлдон.

Беларусь - несвободная страна. Люди здесь не могут судить и быть судимыми себе подобными. Беларусь не имеет суда присяжных. Здесь вообще нет свободных и независимых судов. Судьи поставлены на уровень нотариусов, которые печатями судов заверяют решения чиновников МВД и других высокопоставленных лиц. Меня судит судья, которого назначает и снимает с должности Лукашенко. Президент желает лишить меня свободы. При таком раскладе трудно рассчитывать на бесстрастный оправдательный приговор.

Этот процесс завершается в просторном зале, а начался в маленьком помещении для телефонных переговоров осужденных в тюрьме № 8 Жодино. Первые четыре номинально открытые заседания с 1 по 6 марта 2019г. фактически прошли в закрытом режиме на территории тюрьмы, куда не могут попасть все желающие без разрешения администрации. Эта известная уловка: проводить т.н. открытые судебные заседания на территории закрытых для посещения исправительных учреждений. Так поступают, когда есть что скрывать.

Что заставило судью перенести заседание из просторного, оборудованного зала городского суда в тесную необорудованную комнату телефонных переговоров тюрьмы 

№ 8? Чтобы скрыть от общественности фальсификации, лжесвидетельства работников тюрьмы. Мои и моего защитника ходатайства о проведении открытого процесса в здании городского суда отклонялись. Я был лишен гарантированного мне статьей 287 УПК права на открытое рассмотрение дела. Я отказался участвовать в фактически закрытом процессе, т.к. мое участие сделало бы его легитимным. После того как 25 из 27 свидетелей работников тюрьмы № 8 были опрошены в тюремном заседании и некого больше было прятать от общественности, судья согласился перенести заседание в здание городского суда.

С 7 марта 2019г. я участвую в открытом процессе не для того, чтобы убедить судью Гринкевича в моей невиновности, а чтобы иметь возможность открыто сказать о своем деле то, что хотел. В стенах тюрьмы № 8 этого бы никто не услышал. Судья не желает выносить постановления о расследовании по факту нарушения закона служащими МВД, укрывая их преступления. Покрывает фабрикации и фальсификации работников тюрьмы № 8, не хочет замечать процессуальные нарушения, избирательно относится к фактам, игнорируя обстоятельства, исключающие возможность лишения меня свободы. Здесь меня не судят, а процессуально оформляют решения вышестоящих лишить меня свободы на определенный срок. Нагло нарушаются международные законы, условия моей выдачи из России на гарантии белорусских властей, в соответствии с которыми после экстрадиции я не могу быть привлечен к ответственности по ст. 411 УК РБ и после отбытия срока я смогу свободно покинуть территорию Республики Беларусь.

Районный следователь и судья не посмели бы нарушать международные законы и договоры по своей инициативе без решения вышестоящих. Вопрос этот неформально решался на уровне прокуроров Беларуси и России и с согласия российской стороны. Грубые процессуальные нарушения в моем деле не имеют большого значения, т.к. сами поводы для привлечения меня к ответственности: невыполнение уборок, физзарядок, непроизнесение вслух «Здравствуйте, гражданин начальник!» - незаконны в принципе. Меня судят по ст. 411 УК РБ за бездействие, которое не является уголовным преступлением. Международные законы признают лишение свободы по таким основаниям не основанными на законе, поэтому я еще раз подчеркиваю, что не оправдываюсь перед судом, т.к. не совершал никаких преступлений. По римскому праву, принятому нашей европейской цивилизацией, меня не за что судить уголовным судом, но в белорусской обособленной цивилизации действует какое-то свое белорусское право. В течение многих лет в отношении меня совершается преступление со стороны белорусских властей. Сейчас происходят очередные акты незаконного привлечения меня к уголовной ответственности по ст. 411. Причина - мой конфликт с верховной властью и созданной ей системой в целом. Я незаконно выдан из РФ в РБ, незаконно осужден белорусскими судами и незаконно удерживаюсь в местах лишения свободы в личных и политических интересах высокопоставленного чиновника. Дело идет к тому, чтобы продлить мне срок по ст. 411. В качестве повода для лишения свободы используются дисциплинарные проступки, которые не имеют общественной опасности и преступлениями не являются. Меня желают лишить свободы даже не за действие, а за бездействие.

В республике действует программа по искоренению свободного духа среди населения и изменению менталитета целого народа. В исправительной системе эта программа проводится в жесткой форме. МВД ставит заключенных в ситуацию выбора: или полная покорность, или бессрочное лишение свободы по ст. 411. Я не против выполнять действительно законные требования, и я их выполняю, но рабская покорность противна моему духу. За это меня лишают свободы. Некоторые наивно полагают, что стоит мне подмести или сделать зарядку, меня сразу выпустят на свободу. Во-первых, даже если бы я станцевал танго с метлой в прогулочных двориках тюрьмы № 8 на потеху МВД, меня все равно не отпустят. Я буду сидеть до особого распоряжения, которое, может быть, поступит после полного разложения моей личности. Во-вторых, в определенных обстоятельствах есть поступки, после которых человек теряет лицо. Уборки, зарядки, доклады и прочее - это система обезличивания людей в УИС РБ. Такая система действует по всей стране. Эти символические действия - знак покорности. Униженные чиновники унижают нижестоящих начальников, начальники, в свою очередь, приводят к покорности белорусских граждан, заставляя их работать на субботниках, месячниках, делать коллективные зарядки, носить фликеры и т.д.

Такие, как я, раздражают тех, кто косит траву и отдает честь школьникам. Само существование людей, не желающих это делать, вредит их самолюбию. Они желают изжить их из белорусского общества как вредный элемент. Меня лишают свободы за то, что я не поддаюсь давлению. МВД заявляет, что воспитывает меня. Но я не выбрасываю 70-летних женщин из автозаков, не бью людей палками за то, что они мирно вышли на улицу, мне бы и в голову не пришло лишать кого-нибудь свободы за то, что он не делает зарядку по утрам.

Судьи, прокуроры, защитники, обвиняемые, представители администрации, целые собрания людей, присутствующие в зале суда, по нескольку дней на полном серьезе детально разбирают состав преступления: невыполнение зарядки, уборки, докладов, пыль на шкафчике и тому подобные злодеяния. Это какое-то коллективное сумасшествие! Отсюда недалеко до лишения свободы за опоздание на работу и за переход дороги на красный свет. Ст. 411 направлена против всех граждан. В моем случае ст. 411 - только общий повод. Один «нажимает кнопку», и служащие УИС, судьи, прокуроры и следователи фабрично производят уголовное дело и приговор, ни о каком законе и праве речи здесь не идет. Это - личная расправа. Группа лиц, используя властные полномочия, приговорила меня к пожизненному заключению за причинение легких телесных повреждений Захарову и за дисциплинарные проступки. Только не единовременным сроком, а периодичным его продлением по ст. 411. При этом меня желают сломить, превратить в дрессированного и ручного, что сделало бы радость от расправы более полной. Прокуроры, судьи России и Беларуси действуют как одна охранная команда на страже личных интересов. Моя проблема в том, что я ранее судим за уголовное преступление. Все, что я говорю или делаю, из-за этого ставится под сомнение. На меня легко навесить ярлыки лидера-авторитета и склонного к захвату и нападению. Все это на фоне криминальных баек ГУБОПиК о том, как я был в организованной преступности в 90-х, создает обо мне искаженное впечатление. Я не ангел с крылышками, не стану на себя набрасывать белого пуха, но также не надо красить меня черной краской. Я бы хотел прекратить разговор о том, каким бандитом по слухам и по оперативной информации я был когда-то, в 90-х гг.

Во-первых, 90-е давно прошли. Всех, кто совершал преступления в 90-х, следует амнистировать, т.к. после распада СССР государство само создало условия для роста преступности.

Во-вторых, никто не может быть признан виновным в совершении преступления иначе как по приговору суда. Со времен СССР в РБ в отношении меня вынесен один-единственный приговор по единственному эпизоду с Захаровым. По делу я проходил один, без какой-либо группы. Последствия моего деяния - легкие телесные повреждения. Этот срок я уже отбыл год назад. Обвинение в участии в преступной организации с меня снято в суде 14 лет назад. Приговор за легкие телесные в РБ и два приговора за легкие телесные за две драки в БССР - это все злодеяния, о которых можно говорить как о фактах. Все остальное - это слухи и домыслы!

В-третьих, когда начинают говорить о том, кем я был в 90-х, нужно иметь в виду, что речь идет о периоде моего проживания в Беларуси с 1993 по 1998 гг., т.е. о событиях 20-25-летней давности. Если даже предположить, что я совершал противоправные деяния в 90-х, то с того времени вышли все сроки давности. С момента моего задержания в России 15 ноября 2002г. я нахожусь в местах лишения свободы более 16 лет. Крайние сроки давности по особо тяжким преступлениям - 15 лет. Если бы я даже совершил такие преступления в день моего задержания, то сроки давности истекли.

В-четвертых, за то, что я совершил, я уже отбыл неадекватный срок с избытком в таких нечеловеческих условиях, что можно считать день за три. Мой срок лишения свободы по приговору минского городского суда от 18 октября 2005г. за Захарова истек 11 февраля 2018г., с этого дня я считаюсь свободным человеком.

Я не носил тайно майку с «Погоней» под рубашкой, не включал громко музыку Виктора Цоя в машине. Я не делал себе татуировку Лукашенко. Я просто взял пистолет и выстрелил в одного из наглецов, которые полезли за мои личные границы, и остановил их. Сделал я это не по политическим мотивам. В то время политикой я не интересовался, но политика заинтересовалась мной. Попытка уничтожить меня и расстрелянная машина с людьми, пытки и угрозы убийства близких, взятие в заложницы женщин, неадекватное преследование, неадекватный срок лишения свободы, незаконная экстрадиция из России, организация конфликтов и провокаций в местах лишения свободы, телесные повреждения, жестокое и унижающее достоинство обращение, годы в одиночной камере, лишение медицинской помощи, информации и свиданий с родными, нарушение условий выдачи и незаконное продление срока лишения свободы по ст. 411. В 1998г. я вступил в нарастающий конфликт сначала из-за девушки в ночном клубе, а затем и с белорусской системой в целом. Чисто уголовное дело из-за драки в ночном клубе перешло в многолетнее уголовно-политическое преследование. А с датой окончания срока по делу Захарова 11 февраля 2018г. продолжающееся преследование по ст. 411 можно расценивать как политическое.

После всего произошедшего я стал идейным противником власти, и никто не может запретить мне политические взгляды из-за того, что я был судим за уголовные преступления. МВД знает о моих взглядах и удерживает меня в местах лишения свободы, т.к. считает опасным для режима.

У меня нет претензий на статус политического заключенного. Я только говорю о сути дела. Я обостренно понимаю ценность свободы, т.к. много лет приходится бороться за нее даже в мелочах. Также я не могу терпеть рабство, с которым постоянно сталкиваюсь в УИС РБ, и тех, кто это рабство навязывает. Выиграть процесс у белорусской системы по правилам, которые она выдумала себе для облегчения произвола, очень сложно. По известному выражению Павла Шеремета: «Система играет по своим правилам только до того момента, когда ты начнешь у нее выигрывать, потом бьет шахматной доской по голове».

Я не рассчитываю на справедливое решение суда и даже исключаю это. Оправдательный приговор воспринял бы как сбой в системе или чудесное преображение судьи Гринкевич. Новый срок меня не страшит. Происходящее со мной воспринимаю как форс-мажорные обстоятельства, непреодолимую пока силу. Уверен, что белорусская оппозиция с помощью свободного мира добьется исключения ст. 411 из уголовного закона.

В заключение хочу поблагодарить правозащитников и журналистов за внимание к моему делу, за то, что вы освещаете пауков МВД в их норах и их дела. Без вас у них было бы все шито-крыто. Благодарю моих родных и близких за поддержку, особо благодарен защитнику Людмиле Козак за ее выверенную, профессиональную, не дежурную работу.