Он, Она и товарищ следователь

Говорят, что принимается это в рамках предотвращения преступлений против половой неприкосновенности несовершеннолетних. Добавляется также, что милиция здесь имела «дискуссию» с Министерством здравоохранения в части, «касающейся врачебной тайны», и позиция милиции взяла верх, поскольку «если речь идет о девушке 14—15 лет, то совершено преступление и врачебная тайна здесь не работает».

И начинается самое интересное: сами же инициаторы этой варварской инициативы говорят, что «если это по любви с мальчиком», то «никого за такое не посадили». А если девушка оказалась жертвой насилия — она ​​могла «в силу возраста побояться об этом сказать».

Итак, отныне гинеколог, зафиксировав случай «половой жизни девочки, моложе 16 лет», будет сообщать об этом «напрямую главе местного УВД», «чтобы информация не попадала еще куда-то и не было общественного осуждения», а после этого девочка будет направлена ​​к «медицинскому психологу, который подготовит ее к разговору со следователем» (!).

И если вдруг у вас еще остались сомнения, что эта больная схема будет работать, — не сомневайтесь! Врачи, опасаясь ответственности (а сейчас все боятся личной ответственности), будут «информировать органы» со всей исправностью хорошо отлаженного механизма. А органы, которые очень любят гнаться за статистикой, будут с энтузиазмом запускать такие «сигналы» в процессуальный оборот.

Следите за логикой: «если это было по любви с мальчиком», то «никого» за такое сажать не будут. Но в жизнь юной влюбленной пары наряду с первым романтическим опытом придет насилие навязанной консультации с психологом, а потом и «собеседования» (назовем это так) со следователем, который будет задавать несовершеннолетней вопросы: все ли было по согласию, а покажите, как он вас трогал, а что потом делали вы? 

И девушке — 15-летней, которая только начала познавать собственные желания и свое тело — придется на вопросы взрослого отвечать, потому что это же следователь и потенциально — уголовное дело. 

И парню, который не струсил, услышав от своей любимой «да», придется пройти через новость о том, что его единственную перевели в статус «ведет половую жизнь до 16-ти лет», выслушать потом ее рассказ о встрече с психологом, провожать ее на допрос к следователю, потом, возможно, самому готовиться к допросу. При этом оба они — в возрасте, когда содрогаешься от одного лишь допущения, что «предки» узнают, что куришь.

Вам хочется еще большего вмешательства государства в приват? Вам нужно, чтобы в петлю лезли влюбленные подростки? Школьники и школьницы?

Не кажется ли вам, что в кровать к юноше или девушке не должны лезть следователи и оперативные работники? Там уместны поучения родителей и ближайших родных, но никак не милиции.

Ситуация, имевшаяся в Беларуси до сих пор, совпадала с профилактикой таких преступлений по всему миру: если было изнасилование — требуется заявление. Если нет заявления — «выдавливать» его следователи не должны даже после подготовительной работы психологов. 

Мне кажется, на этой точке все и должно остаться, так как погоня за раскрываемостью неизбежно приведет здесь к травмам на уровне целого поколения. Кого они вырастят? Роботов? Замятинские «номера», которые, оказавшись наедине, думают про закон, а не про чувства?

Хотел бы напомнить, что авторитаризм от тоталитаризма отличается именно повсеместностью контроля государства над всеми сферами жизни и деятельности граждан. Было бы странно, если бы изменения характера режима стали определяться не политиками, а чересчур жадными к роли «новых пасторов» силовиками. 

Каждому должно оставаться его дело: милиция ловит преступников, родители растят детей, молодые же люди решают, насколько далеко они зайдут после первого поцелуя.