«Не все могут короли». Почему Беларусь не хочет “единения” с Россией

Страна встретила 2019 год в тревожном ожидании: Кремль потребовал углубления интеграции в рамках “союзного государства”. В Беларуси кремлевский ультиматум расценили как легальный способ поглощения (инкорпорации) страны.

Политтехнолог Виталий Шкляров объяснил Беларускай праўдзе, почему Беларусь не пойдет на “углубленную интеграцию” с Россией.

- Еще раз следует повторить простую мысль, что выпадает и искажает любые рассуждения о будущем Беларуси и любой страны мира. Не все могут короли. Любая власть в любой стране, даже персоналистская диктатура, в 21 веке не способна действовать явно вопреки консолидированному запросу как элит, так и общества.

Любая власть, если это не временная оккупационная администрация, физически поддерживаемая иностранными войсками на территории, безотносительно формы легитимации, от традиционной – до процедурной, типа политического режима, от либерально-демократического – до тоталитарного – стоит на консенсусе как общества, так и элит.

Никакое решение, даже если оно выглядит продуктом железной воли автократа – не может быть принято и имплантировано в действительность при активном противодействии как граждан, так политических акторов и групп интересов.

Лукашенко имел возможность убедиться в этом по “декрету о тунеядцах” – окончательную и железобетонную бумажку, подписанную первым лицом, поддержанную всей мощью централизованной системы власти, пришлось развернуть на фоне гражданских протестов.

-Вы убеждены, что «союзная интеграция», или воплощение в жизнь договора о союзном государстве 1999 года, обречено на провал. Почему?

-Беларуские элиты: бизнес и бюрократия, как любые элиты, заинтересованы в сохранении, удержании и расширении того объема власти, ресурсов, собственности, возможности влияния на окружающие процессы, которыми обладают сегодня.

Каждый из них в отдельности, группы интересов в целом, не могут позволить себе заблуждаться, что любая форма интеграции России и Беларуси – это что-то помимо передела собственности, ресурсов и полномочий.

Каждый из них понимает, что приход в страну российских олигархов, чиновников, силовиков – это игра в одни ворота, что ни Игорь Иванович Сечин, ни семейный клан генерального прокурора Юрия Чайки, радостно набросившись на перераспределение свежего куска собственности – не будут с ними договариваться ни о чем.

Что смена статуса с субъектов экономических и политических процессов на объекты чужой борьбы за активы – случится сразу и немедленно с созданием единого государства, в какую бы форму оно ни было обличено. Что вся старая иерархия, баланс интересов, договоренности рухнут в один день.

А когда мы говорим “элиты” – непосредственное окружение Александра Лукашенко, включая его семью, контролирующую существенную долю беларуского бизнеса – мы имеем в виду прежде всего.

Даже если когда-то у ближнего круга президента могли быть какие-то иллюзии насчет будущего в составе РФ – то Крым развеял их окончательно. Сегодня они не могут не понимать, что дорога в Россию – односторонняя, у них нет никаких рычагов обеспечения выполнения договоренностей и обещаний с российской стороны, любые гарантии по сохранению их статуса будут легко нарушены и забыты.

Путь в РФ для них – не только потеря собственности, ресурсов, но даже переговорной позиции, кто был всем – станет ничем.

-Один из аргументов, который вы уже публично высказывали, – сторонников спецоперации «Минскнаш» в Беларуси не найдется. Проблема, однако, в том, что в Беларуси решения принимает лично Лукашенко (возможно, при участии ближайшего окружения). У Кремля не найдется весомых аргументов, чтобы довести Лукашенко до «нужной кондиции»?

-Со стороны общества, что не раз было сказано и верифицировано как официальными, так и независимыми опросами: беларуское общество едино в поддержке государственного суверенитета страны.

Это едва ли не единственный консенсусный вопрос, объединяющий сторонников Александра Лукашенко, право-националистическую, либеральную, социалистическую оппозицию.

Это тот вопрос, где стремление к евроинтеграции и демократическим реформам сходится с ностальгией по советской власти, где столичный хипстер и пенсионерка на селе согласны.

Мотивацию либеральной части общества, думаю, не следует объяснять: объединение с большой автократией очевидно противоречит их взглядам.

-Сценарий «Минскнаш» означает крымский сценарий для Беларуси – полувоенный, полуэкономический, полуполитический, гибридный, одним словом. Но ведь существует и другой вариант поглощения Беларуси, не связанный с применением военной силы, – реальное создание «союзного государства». Можно ли исключать такой вариант инкорпорации (аншлюса, поглощения) страны?

-Интереснее, что ностальгия по Советскому Союзу, ровно та, которая обеспечивала Кремлю популярность и поддержку в депрессивных восточных регионах Украины – в Беларуси ему мешает.

Беларусь для своих граждан куда больше похожа на последний осколок великой социалистической империи, чем российский мир капиталистического чистогана под властью олигархов. Ровно то, что привлекало наиболее бедную часть украинского общества (высокая доля государства в экономике, централизованный контроль, социальные выплаты, обобщенно понимаемый “порядок”) в России – беларусов привлекает в своей стране.

Таким образом, у идеи объединения просто нет никакой широкой базы поддержки, – ни в элитах, ни в обществе. Напротив, она встречает явный консенсусный антагонизм, которому никакая личная воля главы государства, никакой аппарат насилия и пропаганды, неспособны ничего противопоставить.

 “Аннексия Крыма лишь повторила грузинскую войну 2008 года”

-Говоря об эффектных внешнеполитических шагах по удержанию рейтинга президента Путина, мы должны понимать несколько ключевых позиций.

Во-первых, с цифровой точки зрения, с точки зрения абсолютной поддержки, аннексия Крыма, будучи несравнимой по последствиям, лишь повторила события августа 2008 года – грузинскую войну. Для достижения того же результата общественной эйфории, милитаристской истерики и поддержки политического руководства – пришлось вложить на несколько порядков больше усилий по всем направлениям.

То есть, каждый следующий внешнеполитический перформанс, при неизменном результате, требует все больше инвестиций и влечет все более тяжелые последствия.

Во-вторых, отношение той же части общества, что обеспечивала поддержку войны с Грузией и аннексии Крыма, к режиму Александра Лукашенко скорее положительное. Вернемся на два шага назад: Беларусь, с точки зрения советской ностальгии, куда ближе к идеалу, что внутри, что снаружи, чем Россия.

В-третьих, война с Грузией и аннексия Крыма проходили на фоне совершенно иной социально-экономической ситуации.

Лето 2008 – это зенит “тучных нулевых”, это уже почти десятилетний быстрый и стабильный рост экономики, средним темпом 7% в год, это выросший почти в 8 раз с 1999 года номинальный ВВП – $1,6 трлн. по итогам 2008 – на треть выше сегодняшнего, это небывалый бум доходов и потребления, это курс доллара, последовательно снижающийся, достигнувший уже 23-х рублей.

На этом фоне случилась большая пропагандистская победа над бывшей союзной республикой, доформировавшая картину “России, вставшей с колен”: богатеющей, сильной и даже в футбол, кажется, научившейся играть (выход сборной в полуфинал Чемпионата Европы).

2014 год, конечно, такими показателями похвастаться уже не может, рост экономики фактически остановился, высокие цены на нефть уже не могли компенсировать неэффективности, 2013 – первый год секвестра федерального бюджета по расходам, первый год изъятия пенсионных накоплений граждан в федеральный бюджет.

Но доходы, пусть хуже, но все еще растут (или, во всяком случае, не падают резко), государство продолжает нести высокий груз социальных обязательств, в стране идет красочная Олимпиада.

Крым ничему не противоречил. Это был компонент движения сильной власти великой страны, от победы – к победе, от первого места в медальном зачете – до “возврата исконных территорий”.

Сегодня ситуация ни по одному показателю не напоминает 2014-й, не говоря о 2008-м. Пятый год перехода от рецессии – к стагнации экономики, пятый год снижения реальных располагаемых доходов граждан.

Падение рейтинга Владимира Путина идет на фоне стремительной смены концепции с “государства-кормильца”, на “граждан, как новой нефти”. Государство форсированно ищет все новые способы изъятия средств у населения, параллельно снимая с себя социальные обязательства.

Ни Крым, ни Грузия не были единственным блюдом на фуршете патриотического подъема, может быть и главным, но гарниром и закуской выступала вполне привлекательная социальная и экономическая динамика. Внешняя политика подогревала успехи во внутренней, а не компенсировала ее изъяны.

Другое дело, что мы не знаем, в каком представлении о действительности живут люди, принимающие решения. Отдают ли они себе отчет, что вся предыдущая их стратегия по подмене внутренней политики внешними пропагандистскими победами – лишь допинг поддержки, но ее база и уж точно не компенсация.

Судя по содержанию российской официальной пропаганды, стремящейся игнорировать внутриполитические темы, в то время, как общество, очевидно, устало от любой внешней политики, тем более – агрессии, отдают отчет не вполне.