«Никто не спрашивал, хотим ли мы, чтобы показали нашу личную жизнь, болезни, проблемы», – рассказывала нам Евгения Вячеславовна, когда картина вышла в прокат. Она и вдова баскетболиста Александра Белова даже подали в 2017-м в суд на создателей картины, но потом перестали бороться. Говорят – бесполезно.
Кондрашин и его чутьё
Мы сидим в её питерской двухкомнатной квартире. И Евгения Вячеславовна рассказывает, как познакомилась с будущим мужем. В 1952-м она выступала за баскетбольное «Динамо» на профсоюзном первенстве. Кондрашин ей тогда просто подал пальто.
– Я сказала: «Спасибо». Посмотрела на него – и как искра вспыхнула. С тех пор мы стали встречаться, потом поженились. В 1954-м родился Юра. Вместе прожили 47 лет. У нас была какая-то особенная связь. Вот я только подумаю о чём-то, а он уже это делает. И наоборот. Однажды решила сделать блинчики с абрикосовым конфитюром, которые все мы любили. Стала жарить, приходит Володя и несёт банку. Ну как узнал?
Безошибочное чутьё было у Кондрашина и в баскетболе. Мог вырвать победу, выпустив на площадку последнего запасного. Всегда знал, что может переломить ход матча.
– Такое не объяснить, с этим чутьём надо родиться. Володя, например, часто ночью просыпался и начинал что-то записывать. Спрашиваю: ты что? А он: «Мне комбинация приснилась!»
Интуиция не подвела его и в случае с Александром Беловым, ставшим впоследствии одним из лучших баскетболистов страны. Игрока, чей бросок на последней секунде финального матча Олимпиады-72 помог сборной СССР вырвать победу у США, он встретил в школьном коридоре. Кондрашин, тогда ещё начинающий тренер, ходил по школам, искал способных ребят. Прозвенел звонок с перемены, и из туалета вышел четвероклассник, от которого пахнуло табаком, – видно, курил. Плечики прямые, руки и ноги длинные, большие ступни – признак будущего роста. Он опаздывал на урок и побежал, почти не чувствуя силы притяжения. Кондрашин взял Белова без раздумий. С тех пор они держались в одной связке.
Варили клей и ели
На самом деле Кондрашин не сразу пришёл к баскетболу. Он занимался хоккеем с мячом, боксом – тренеры говорили, что у него идеальная рука для удара. Но бросил… из-за мамы. Не мог видеть, как она плачет, когда приходил с разбитым лицом. К матери, которая спасла семью в блокаду, он всегда относился с огромным уважением.
– Однажды я у него спросил: «Папа, а ты помнишь начало войны – 22 июня?» – подключается к разговору сын Юрий. – Он ответил: «Конечно, был солнечный летний день, и вдруг небо стало чёрным – такая летела туча немецких бомбардировщиков». Помнил он и как фашисты бомбили Бадаевские продовольственные склады с тоннами сахара. Тогда по улицам текла сладкая река вперемешку с грязью.
– В доме, где во время блокады жила его семья, была баня. И мама там работала, – говорит Евгения Вячеславовна. – Солдаты мылись, и по трубам шло тепло. Этим и спасались. Володя вспоминал: «Мы, как птички, сядем на батарею, греемся». Подкармливали соседи: тогда выручила капуста, которую чудом удалось засолить осенью 41-го. Но всё равно голод был страшный, клей варили и ели. От дистрофии у сестры Зины выпали зубы… В 42-м по Дороге жизни эвакуировались в Рязанскую область. Там, в колхозе, Володе, 13-летнему пацану, доверили лошадей. И он к ним так прикипел, что не хотел возвращаться в город.
Когда закончилась война, Кондрашину исполнилось 16. В среднюю школу идти было поздно, и он поступил в вечернюю. Работал помощником сантехника, токаря, затем пошёл в техникум. С баскетболом близко познакомился уже в армии. Влюбился в эту игру, стал лучшим и выступал за сборную Военно-топографического училища. В 52-м Владимира взяли в недавно созданный клуб «Спартак». Ему исполнилось всего 23 года. Рост у юноши для баскетбола был низкий – 175 см. Но благодаря упорным тренировкам и жёсткой самодисциплине он добился успеха. После занятий до ночи оставался в зале, пока не выполнял норму – 500 мячей в корзину. В результате фирменным броском стал безошибочно попадать в кольцо.
В 60-х он решил стать тренером. Сначала возглавил родной «Спартак» (1967–1995 гг.), потом сборную (1970–1976 гг.).
– Его тренерский метод строился на индивидуальном подходе, – говорит Юрий. – Он учитывал сильные и слабые стороны спортсменов, всегда старался поддержать, был как отец. Они называли его «Батюшка». А вот семья поневоле отошла на второй план…
– Юре требовался свежий воздух, и мы снимали под Ленинградом дачу, – вспоминает Евгения Вячеславовна. – Так у Володи из-за плотного графика никак не получалось к нам вырваться. Соседи даже думали, что я мать-одиночка (улыбается). Помню, в 74-м, как раз 29 декабря, в мой день рождения, «Спартак» проиграл «Динамо» (Тбилиси). Пришёл расстроенный, минут 40 сидел один. Потом вышел: «На этом жизнь не заканчивается. Давайте за стол».
Украли все награды
– Иногда думаю, что Володе сегодня было бы трудно работать, – вздыхает она. – Сейчас всё упирается в деньги, в том числе в спорте. А он придерживался других принципов.
Он ничего не просил для себя. Семья Кондрашиных, даже когда Владимир Петрович стал известным, успешным тренером, жила в самых скромных условиях: или в комнате в коммуналке, где на 18 «квадратах» ютились восемь человек, или в общежитии, или в маленькой квартире в старом фонде. Подниматься по тесным лестницам, в узких лифтах с инвалидной коляской сына было сложно, но им и в голову не приходило выбивать себе иное жильё. Только три года назад, спустя 16 лет после смерти Кондрашина, Евгения Вячеславовна и Юрий переехали в просторную «двушку». Деньги на неё выделил бизнесмен – поклонник таланта Кондрашина.
– Часто спрашивают, что муж получил за тот легендарный матч в Мюнхене. Да ничего! Никто не устраивал торжеств и приёмов, не дарили дорогих подарков, как сейчас. Близкие встретили ребят на вокзале, и всё. Единственное – через год разрешили без очереди купить «Волгу». После смерти Володи я отдала эту машину воспитаннику команды.
В 1990-м у Владимира Петровича случился инфаркт, затем ещё удар. Пока он находился в больнице, а жена за ним ухаживала, квартиру обокрали – вынесли награды, кубки, осталась только олимпийская медаль Александра Белова (он умер в возрасте 26 лет от болезни сердца, медаль завещал тренеру). Награда лежала между книгами, и футляр воры не заметили.
– Когда Володю выписали, я долго не решалась ему сказать о краже. Но он, узнав, особо не расстроился: «Я-то думал…» А вот когда выяснилось, что пропали и кассеты, где анализировались баскетбольные матчи лучших команд, – огорчился по-настоящему. Оказалось, он уже пригласил коллег на просмотр…
P. S. В Петербурге к юбилею тренера планируют высадить аллею Кондрашина – Белова.
– Вообще-то Петрович, как все его называли, терпеть не мог отмечать дни рождения, – говорит Евгения Вячеславовна. – Старался улизнуть, что было несложно, – в январе постоянно проводились сборы, соревнования. Но мы всё равно праздновали, даже если его не было. Жили от зарплаты до зарплаты, но дом никогда не закрывался. У меня была огромная латка (утятница. – Ред.), которую за зелёный цвет называли троллейбус. Туда помещался целый гусь. Потушу – и приглашаем на ужин. Сегодня друзья тоже придут. Петрович был бы рад…