Тень Кремля. Новые вызовы для Беларуси

13 декабря 2018 г. председатель правительства РФ Дмитрий Медведев на заседании Совмина Союзного государства в Бресте заявил, что существует два сценария развития этого союза. Один – консервативный, без повышения существующего уровня интеграции двух стран. Второй предполагает более тесную интеграцию. «Хочу особо подчеркнуть: Россия готова и дальше продвигаться по пути строительства Союзного государства, включая создание единого эмиссионного центра, единой таможенной службы, суда, Счетной палаты», – заявил Медведев.

Беларуские СМИ окрестили позицию Кремля «ультиматумом Медведева». Какие вызовы перед Беларусью поставила новая политическая реальность в отношениях с Кремлем?

Об этом высказались руководитель проекта Belarus Security Blog Андрей ПОРОТНИКОВ и директор Центра стратегических и внешнеполитических исследований Арсений СИВИЦКИЙ.

 

– Никакого ультиматума не было – давайте правильно подбирать формулировки. Медведев сказал следующее: двусторонняя интеграция возможна в пределах только тех полномочий, которые не переданы Евразийской экономической комиссии. Москва очень четко расставила приоритет: ЕАЭС, а не беларуско-российские танцы с бубнами. Медведев очень четко сказал, что координация экономической политики возможна только в тех рамках, которые не переданы в ведение ЕАЭС. Не надо перевирать его слова – не было никакого ультиматума.

– Именно поэтому там процитированная мной фраза и прозвучала: союзный договор может быть исполнен (если будет исполняться) только в тех пределах, которые не вступают в противоречия с обязательствами, взятыми участниками в рамках ЕАЭС.

– Москва добивается большей лояльности Лукашенко за меньшие деньги. Все разговоры про углубление интеграции по самое не хочу – это способ сбить ценник беларуской стороны, ухудшить переговорные позиции Минска.

– Нет, не единственная. Вторая задача – в случае провала переговоров и в случае наступления очередного финансово-экономического кризиса в Беларуси перевести всю ответственность за последствия на беларускую сторону: мол, мы предлагали – они отказались.

– Как какой смысл? Не платить деньги! Для Москвы принципиальным является (снова возвращаемся к словам Медведева) интеграция в рамках постсоветских площадок, в которые она уже вложилась: ЕАЭС и ОДКБ – а не беларуско-российские отношения. Условно говоря, если страна – основатель ЕАЭС испытывает большие экономические проблемы, это бьет по самой идее постсоветской интеграции. Москве надо каким-то образом объяснить: сама по себе идея интеграции хороша, а вот процессы, происходящие в беларуской экономике, – локальный эксцесс местного исполнителя. И всегда могут подчеркнуть: мы предлагали – они отказались.

– Какие планы есть у Москвы, мы не знаем; как показывает практика, по каждой проблеме там обычно разрабатывают несколько планов. Но то, что это надуманная и притянутая за уши риторика – и только риторика, а не конкретная программа действий, – абсолютно очевидно.

– Я помню, какая ситуация была 25 лет. Сегодня ситуация кардинально поменялась – и с точки зрения состояния беларуской государственности, структуры нашей экономики, и геополитической ориентации общества, поменялось и внутреннее состояние самого российского государства. Сейчас нас разъединяет уже гораздо больше, чем объединяет, и чем дальше – тем больше мы будем расходиться.

– Проблема с российской политикой, как и с беларуской, состоит в том, что она слабо предсказуема из-за фактора личности. Мы можем сколько угодно обсуждать некие рациональные побуждения и мотивы, но мы не можем предсказать, как в той или иной ситуации поведет себя один человек, который принимает решения.

Абсолютно нерациональной и вредной для национальных интересов стала позиция России по крымскому сценарию: изначально планировался вариант Приднестровья, однако все закончилось аннексией Крыма – просто Путин так решил. Проблема российской политики – в ее субъективности и непредсказуемости. Но если мы исходим из рациональных соображений, из баланса интересов и цены вопроса, то для Москвы на текущий момент нет никакой рациональной практической необходимости в аннексии Беларуси: Кремль теряет гораздо больше, чем приобретает.

– Посыл очень простой: мы готовы и дальше участвовать во всех интеграционных процессах с Россией, но до определенных пределов; этот предел – политический суверенитет страны, который для Александра Лукашенко равнозначен сохранению его личной, ничем неограниченной власти. Позиция Минска не нова: она периодически повторяется последние лет пятнадцать.

– Вернемся в декабрь 2018г., к двусторонней встрече Лукашенко и Путина. Проблема всей постсоветской политики в том, что она очень тесно завязана на межличностные отношения руководителей: отношения строятся не между странами, а между их правителями. Лукашенко традиционно удавалось продавить Путина на выгодные для Беларуси решения, по крайней мере, добиваться выполнения значительной части пожеланий. Сейчас очень четко продемонстрировано: больше такой возможности нет. Очевидно, что у беларуской стороны до сих пор нет плана «Б». Отсюда и рождаются странные предложения: а давайте мы будем экспортировать нефть через порты стран Балтии. А зачем экспортировать через порты Балтии нефть по мировым ценам, если мы можем закупить нефть по мировым ценам у России – и не нужно наводить новые маршруты поставки?

Минск всегда исходил из того, что Запад – это прежде всего США. А уровень отношений с США задает формат и тональность отношений со всеми западными странами; невозможно иметь хорошие политические отношения с Польшей, имея плохие отношения с Вашингтоном. Поэтому Минск очень давно и активно вкладывается в развитие беларуско-американских отношений. Но при этом официальный Минск четко очертил красные линии: никакой демократии, никаких прав человека и прочей белиберды быть не должно. Давайте дружить семьями, давайте решать практически значимые вопросы, но про демократию и права человека мы не готовы ни говорить, ни делать.

Нынешний шаг властей – продолжение прежней политики: попытка сделать символический либо ни на что не влияющий с точки зрения сохранности и неприкосновенности сегодняшнего режима шаг навстречу Вашингтону, в надежде получить практические выгоды. Тем более что Минск вновь заговорил о новой кредитной программе с МВФ. США являются крупнейшим акционером МВФ, а согласно Акту о демократии в Беларуси, американское правительство обязано голосовать на всех международных площадках против предоставления помощи официальному Минску.

В данном решении прослеживаются две составляющие: политическая – попытка активизировать нормализацию отношений с Вашингтоном, вторая цель, рассчитанная на длительную перспективу, – развитие сотрудничества и получение финансирования от международных финансовых институций. Надо помнить, что Беларусь – единственная европейская страна, в которой нет американского посла. А любой крупный инвестор просчитывает политические риски. Как только он видит, что в стране нет американского посла, сразу возникает вопрос: почему?

И тут мы вспоминаем 2007г., когда Александр Лукашенко выгнал американского посла. Если Лукашенко выгнал американского посла, то где гарантии, что инвестиции будут сохранены и защищены?

– Действия свидетельствуют о попытке беларуских властей усидеть на двух стульях. О том, что Минск не готов к открытому фрондированию с Россией. Я бы обратил внимание на целый ряд символических шагов и заявлений, которые были сделаны в последнее время.

С одной стороны, они должны успокоить проимперскую часть российского общества и политических элит, с другой – раздаются заявления, которые можно воспринимать как определенный реверанс перед Западом.

Но повторюсь: плана «Б» нет, беларуские власти не знают, что им делать. Думаю, в течение ближайших двух-трех месяцев план «Б» появится. А пока сохраняется внешняя хаотичность движений и заявлений, которую еще некоторое время мы будем наблюдать. Думаю, ближайший Высший Госсовет Беларуси и России скажет очень многое.

 

– Ультиматум, озвученный высшими должностными лицами России, явно обозначил тенденцию, которую мы наблюдаем с 2014-15гг.: методичное давление со стороны России на Беларусь с целью подорвать суверенитет и независимость нашей страны. Давление носит комплексный характер и осуществляется в различных областях и сферах: в экономической, политической, военной, последние месяцы нарастает давление в информационной сфере. Ультиматумом Кремль зафиксировал свои истинные намерения по отношению к Беларуси.

В 2019г. Россия по-прежнему останется источником растущего давления на Беларусь в экономическом, политическом, военном плане. Думаю, также стоит готовиться к массированным информационным кампаниям против Беларуси и ее руководства. При этом есть все признаки того, что в отличие от кампании 2010г., будут задействованы новые подходы, активно использовавшиеся для вмешательства во внутриполитические процессы в США и других западноевропейских государствах. Это активное использование социальных сетей, троллей и ботов, искусственного интеллекта, нейромаркетинга, проведение кибер-операций и т.д. для влияния на настроения беларуского общества.

– История с налоговым маневром в России не нова: впервые о нем заговорили еще в 2014г. Надо понимать, что налоговый маневр во многом обусловлен обязательствами, взятыми на себя Россией при вступлении в ВТО, в соответствии с которыми она обязуется уравновесить внутренние и внешние цены на энергоресурсы. С 2015г. происходит налоговый маневр, и с этого момента происходит сокращение «интеграционных субсидий» для Беларуси.

При этом внешне происходит как раз то, на чем постоянно настаивает беларуская сторона – переход на принцип равнодоходности при ценообразовании на энергоносители. Только вот модель, которая выбрана российскими властями, предполагает подтягивание внутренних цен к внешним.

Поэтому интеграционные субсидии будут сокращаться и дальше – вплоть до 2025г., в результате чего должно произойти уравнивание внешних и внутренних цен на энергоносители. Понятно, что для собственных субъектов хозяйствования Россия предусматривает различные варианты субсидирования. Беларусь явно выпадает из этой схемы, и единственная возможность – претендовать на компенсацию в виде субсидий, а по сути – стать одним большим российским субъектом хозяйствования по той формуле, которую обозначили в Кремле: инкорпорация взамен на компенсацию.

По моему мнению, у Беларуси осталось очень мало рычагов давления на российскую сторону, чтобы попытаться найти компромиссное решение. Но при этом я не вижу признаков, свидетельствующих о готовности Минска пойти на такую глубокую степень интеграции с РФ, при которой подрывались бы суверенитет и независимость. Полагаю, что сейчас в Минске происходит осознание новой нормальности, понимание, что Россия во многом является источником рисков – как экономических, так и военно-политических.

Поэтому Минск, скорее всего, попытается компенсировать возможные потери прежде всего за счет наращивания стратегического сотрудничества со странами Запада и Китая. При этом придется проделать серьезную работу в плане проведения реформ, чтобы соответствовать хотя бы их минимальным ожиданиям.

Это среднесрочные меры, которые дадут эффект не сразу. Объем потерь в 2019г. для Беларуси минимален, но будет нарастать до 2025г.

Таким образом, у Беларуси в запасе остается около 6 лет, чтобы полностью перестроить внутреннюю и внешнюю политику с учетом рисков, исходящих от России. Я не вижу оснований, чтобы сейчас сдавать суверенитет и независимость за не совсем непонятные формы компенсации. Какие бы гарантии ни давал сейчас Кремль, как уже показала практика последних лет, Москва легко может их пересмотреть в любой самый неожиданный момент. А сигналы, которые беларуское руководство посылает как внутри страны, так и за пределы, говорят о том, что Минск намерен отстаивать суверенитет и независимость, и не пойдет на сделку с Кремлем по формуле «компенсация в обмен на инкорпорацию».

– С 2015г. мы наблюдаем масштабное развертывание российской военной инфраструктуры рядом с беларуской границей. Речь идет о 144-й мотострелковой дивизии со штабом в Ельне (дивизия развертывается в Смоленской и Брянской областях), развертывание пограничной инфраструктуры с российской стороны.

Все это происходит без какой-либо координации с Беларусью в одностороннем порядке и свидетельствует о том, что Россия пересматривает отношение к Беларуси как к своему военно-политическому союзнику – Кремль более не считает таковым Беларусь.

А с другой стороны, 144-я дивизия входит в состав 20-й общевойсковой армии, которая была развернута на границе с Украиной для поддержки гибридной войны на Донбассе. Когда ударное формирование этой армии появляется на границе с Беларусью, единственное направление для удара которой – Гомель и Орша, здесь возникает вопрос: зачем Россия размещает ударные войска на беларуской границе, если Беларусь не генерирует военных рисков для РФ? Я бы рассматривал указанные мероприятия как подготовку к силовым сценариям, которые Россия может задействовать в отношении Беларуси, если Москва не сможет добиться результатов с помощью наращивания давления.

О силовых вариантах сегодня достаточно открыто рассуждает и российское экспертное сообщество, в частности, эксперты Центра военно-политических исследований МГИМО предложили Кремлю к 2024г. подготовить сценарий, аналогичный крымскому, чтобы удержать Беларусь в сфере своего влияния. Судя по всему, мы находимся на таком этапе, когда Беларусь вынуждена будет идти по пути серьезной диверсификации внешней политики и углубления отношений с Западом и Китаем, что дополнительно будет подпитывать опасения Кремля о выходе Беларуси из-под контроля. Россия, безусловно, будет разрабатывать силовые сценарии, которые будут лежать на столе в качестве доступных опций.

Можно вспомнить ряд учений, которые Вооруженные силы России проводили в 2014-15гг. По сценарию учений, в Беларуси дестабилизировалась военно-политическая обстановка в результате «украинского сценария» в исполнении американских спецслужб (так звучит интерпретация россиян), беларуская сторона запрашивала военной помощи у России. Москва приняла решение ввести войска в Беларусь для стабилизации военно-политической ситуации и восстановления конституционного

порядка.

Такие сценарии выглядят фантастично, но отрабатываются с 2014-15гг., когда Лукашенко перестал быть «последним диктатором Европы» и воспринимается в западных столицах как важный фактор стабильности в регионе. Такие сценарии во многом раскрывают образ мышления российских стратегов, готовых использовать военную силу в отношении Беларуси, если ситуация внутри страны начнет выходить из-под контроля с точки зрения Кремля.

– Сценарий актуальный, его проработка ведется с 2015г. Это не значит, что он будет обязательно задействован. Россия параллельно разрабатывает сразу несколько опций: принуждение через давление, смена режима через провоцирование социально-экономической нестабильности и точечного использования силы (по примеру Черногории, где Россия планировала переворот). И сценарий аналогичный крымскому – уже с использованием военной силы. Минимум с 2015г. три опции параллельно прорабатываются. Сейчас реализуется первая опция – принуждение через давление. Если эта опция не даст результатов, Кремль будет рассматривать другие опции.

– За последние несколько недель Лукашенко послал несколько заметных сигналов по положению дел в беларуско-российских отношениях. И все сигналы совершенно нерелевантны, не совпадают с озвученными ранее позициями Кремля. Москве интеграция нужна для решения внутри- и внешнеполитических проблем: это способ поднять рейтинг Путину и системе, подготовить новые легитимные основания для транзита власти в России (союзное государство выступает одним из инструментов легитимности) и, наконец, необходимо отвлекать внимание россиян от внутренних социально-экономических проблем и демонстрировать новые геополитические успехи.

Понятно, схему интеграции Лукашенко никак нельзя назвать новым геополитическим успехом, который можно предъявить российскому обществу. И сам Лукашенко прекрасно понимает, что речь идет об инкорпорации Беларуси в состав России. Я бы сказал, что существование независимой, успешной и развивающейся Беларуси – это вызов для Кремля и российской политической системы особенно на фоне серьезного ухудшения социально-экономического положения в России. Поэтому все рассматриваемые сценарии в Кремле в отношении Беларуси ни к чему хорошему не приведут: в лучшем случае – это снижение уровня жизни до общероссийского, если говорить о «интеграции», в худшем – это создание серой зоны (как на Донбассе), которую Россия создает вокруг себя на постсоветском пространстве, чтобы не дать на этих территориях закрепиться Западу и Китаю. Потому что через позитивную повестку, с помощью экономического развития Кремль не может удерживать эти территории в сфере своего влияния. А во внутренней политике всегда можно играть на контрасте между ситуацией в России и этими серыми зонами.

Я думаю, сигналы Лукашенко свидетельствуют, что менять нынешний статус-кво в Союзном государстве в Минске не собираются. Белорусские власти, безусловно, попытаются найти не очень болезненные точки, по которым можно пойти на уступки России, например, по синхронизации акцизных политик или же созданию некой единой информационной системы, которая бы мониторила проведение всех экспортно-импортных операций, на которой настаивает Москва, особенно в свете борьбы против «серых» схем реэкспорта сельскохозяйственной продукции или реэкспорта российских углеводородов на Запад.

Минск может пойти на тактические уступки, которые не ведут к утрате суверенитета и независимости. Но для Москвы минимальные уступки неприемлемы, и с каждым новым раундом переговоров Россия будет требовать все больших и больших уступок – не только экономических, но и в военно-политической сфере.

– Безусловно, высшее руководство страны оказалось не готово к такому повороту. Это связано с очень слабым пониманием процессов, происходящих в России, с отсутствием экспертов, которые понимают стратегическую культуру Кремля, т.е. основания, по которым принимаются решения в России. Хотя минимум с 2015г. во всех сферах можно было видеть маркеры и сигналы, свидетельствующие о пересмотре отношений России к Беларуси. Беларусь больше не является стратегическим союзником для России, судя по тому недружественному давлению, которое испытывает наша страна в последние годы. При этом Москва, усиливая давление и контроль, параллельно сокращает свою зависимость от Беларуси в экономической, транзитной, военной и военно-технической сферах.

Выступление Лукашенко на беларуском языке – попытка послать сигнал той части общества, для которой независимость и суверенитет являются безусловной ценностью.

А решение снять ограничения на количество американских дипломатов – сигнал США и попытка привлечь больше внимания США к процессам, которые сегодня происходят в беларуско-российских отношениях. Для Соединенных Штатов появляется дополнительное региональное измерение: если Россия сможет успешно реализовать свои замыслы, Беларусь, скорее всего, превратится в военно-политической форпост РФ в центре Европы, который будет генерировать угрозы и риски безопасности для соседних стран. Не только для Украины, но и для стран Балтии, Польши – стран – членов НАТО. А здесь уже США так или иначе будут вынуждены реагировать.

Думаю, расчет на то, что США правильно интерпретируют сигнал и окажут поддержку беларускому государству. Независимая суверенная Беларусь для США является важным элементом региональной безопасности, препятствующей реализации долгосрочной агрессивной российской стратегии в отношении НАТО и ЕС.

– По сути – да. По сегодняшним сигналам мы можем сказать: решение принято – бороться за суверенитет и независимость до самого конца. Главный вопрос сейчас не в том, что такое решение зависит от одного человека – Александра Лукашенко, а в том, готово ли общество в борьбе идти до конца? Мы совершенно не знаем, что такое беларуское общество, что такое белорусские элиты с социологической точки зрения – независимая социология практически отсутствует.

Главная задача беларуского руководства сегодня – мобилизация общества, переформатирование беларуской элиты, бюрократического аппарата – т.е. конструирование своей новой базы поддержки, для которой суверенитет и независимость являются незыблемыми. Но будем говорить откровенно, долгое время беларуское руководство не рассматривало эту категорию граждан как возможную точку опоры, просто игнорировало. А это значит, что перед государством стоит задача изменения коммуникативных стратегий с собственными гражданами, беларуское общество должно стать не объектом, а субъектом политики, влияющим на принятие тех или иных решений и на курс развития страны, что предполагает выстраивание диалоговой модели.

Если эти задачи беларуские власти смогут успешно решить, думаю, Александр Лукашенко лично может найти новую базу поддержки. Сегодня Александр Лукашенко, по сути, является воплощением суверенитета и независимости, нужно отдать должное, тем человеком, благодаря которому Беларусь до сих пор не слилась с Россией в рамках Союзного государства. Как считают в Кремле, именно Лукашенко является барьером на пути глубокой интеграции. Но с точки зрения сторонников независимости Беларуси – это благо.