С Алтая в Барановичи... Россиянка переехала в Беларусь и делится впечатлениями о жизни
Отъезд моей семьи в Беларусь случился спонтанно. Зима 2016−2017 годов на Алтае была жестокой. Морозы за 40 сменялись буранами, бураны — штормами, а в тихую погоду шёл такой красивый снег, и так его было много, что по тротуарам продвигались, словно по таёжным тропам — след в след.
на фото - не Барановичи, но тоже красивый вид в Беларуси
И тут мне, такой замёрзшей, попалось объявление в интернете: «На ПХБО в городе Барановичи требуются ткачи, жильё предоставляется». Позвонила в отдел кадров, сказала, что моя первая профессия — ткач. Если возьмете — приеду. Начальник отдела кадров ответила: «Если аж с самого Алтая — примем».
Я и не думала. Вообще ни о чём не думала, просто пошла и купила билет. Через четыре дня — 7 марта — была в Беларуси.
Предпраздничный день — город в цветах. На проходной фабрики — коробки с тюльпанами, музыка. И я с сумками. Мне вручили букетик, сказали много добрых слов и отправили в кабинет.
Сказать, что начальница отдела кадров была в шоке — не сказать ничего. Тут же оформили бумаги, спросили, есть ли где ночевать? Ответила, что праздники могу пересидеть на вокзале, но не хотелось бы.
Через пару часов с обходным листком для медкомиссии и подписанным заявлением о приёме на работу сидела в общежитии и думала: «Ничего себе, неужели получилось?».
Не буду описывать всё в деталях. Скажу только, что после Алтайского края мне — писательнице — была в радость работа в ткацком цеху. Просто потому что она была. А на Алтае людям за 40 невозможно найти работу. В Барнауле было предприятие — едва ли не близнец Барановического производственного хлопчатобумажного объединения. Сейчас в нём гипермаркет «Алтай».
И это ещё повезло — соседний комбинат химических волокон превратился в руины. Как и десятки других заводов и фабрик в Алтайском крае.
А вот в Барановичах комбинат не только сохранился, но и развивается, выплачивают людям зарплату, проводит модернизацию производства. Очень крепкая профсоюзная организация. К примеру, оправить детей в санаторий или съездить туда самому за счёт предприятия — доступно каждому рабочему.
Муж приехал с детьми в начале июня. Младшие учатся в начальной школе, дочь закончила первый класс, сын — третий. Дали большую комнату, потом блок из двух комнат с санузлом в общежитии.
Я бы до сих пор работала в ткацком цеху и радовалась бы, что так помогли. Но мужу здесь не удалось найти работу. Он — экономист, а в Барановичах требовались экономисты только на сбыт/снабжение.
Пару месяцев муж ездил в колхоз в Клецком районе Минской области — это минут 30 на электричке. И, возможно, там бы и остался. Но тот колхоз не стал заключать контракт — не было возможности предоставить жилое помещение для семьи.
Весна прошла в поездках по Белоруси в поисках работы. Наконец, мужа приняли в «Лидахлебопродукт», филиал «Агро-Неман». Это бывший колхоз, когда-то — крепкий, сейчас — в структуре комбината хлебопродуктов.
Сам посёлок — картинка. Красивый коттеджный городок, весь в цветах и фруктовых деревьях. Дом, который дали для переезда нашей семьи по месту жительства мужа, километрах в полутора от основного посёлка, в соседней деревне. Живописное место, красота такая, что дух захватывает! Дом прекрасный, он такой, о каком я даже мечтать не могла…
Но — про Беларусь надо писать с самого начала, обо всём и сразу, иначе картина будет неполной.
Надо сказать, что переехала сюда буквально со 150 рублями в кармане. Попробуйте приехать в Россию, имея в кармане 150 российских рублей, и вы почувствуете разницу. Попробуйте при этом найти работу, снять жильё, питаться и оплачивать транспорт.
В Беларуси законодательно предприятие обеспечивает работника жильём. Если своего жилищного фонда у него нет, то пишут ходатайство в администрацию о предоставлении жилплощади. Или оплачивают аренду съёмной квартиры. И работа в Белоруси есть всегда. Может — с маленькой зарплатой, но она есть.
Эмиграция вообще такая штука, что если вам есть что терять и куда возвратиться — она, скорее всего, не состоится. Мне терять было нечего — года четыре назад сгорел дом. Помощи от властей на Алтае абсолютно никакой.
Собрали все бумаги, десятки раз безрезультатно съездили в районный центр. В конце этой опупеи дама — заместитель главы администрации, злобно прошипела: «Знаете, я всё сделаю, чтобы вы ничего не получили».
И что, судиться с ней? Зима на носу… Суровая сибирская зима.
Эмиграция сложна в первую очередь из-за разницы менталитетов. Мотивы у вроде бы привычных поступков на новом месте наверняка будут другими, нежели вы привыкли.
Если, допустим, приедете в Минск — на вокзале или в аэропорту вам будут улыбаться. Если у вас много вещей — помогут поднести сумки. Но если где-то далеко от вокзала спросите, как проехать куда-то, то вас раз десять пошлют в разные стороны, если определят, что чужой.
А когда в деревню приезжают люди из другой страны, часто можно услышать: «Новая кровь». Тут в деревне женщина посмотрела на меня и спрашивает: «А вы кто по национальности? Очень уж не наша». Отвечаю: «Кыргызска». Неправда, но укладывается в схему.
Спрашивает: «А почему ваш муж отказался от нормального дома?» Удивляюсь: «Впервые слышу!». Нормальный дом нам и самом деле хотели дать, но он один тут свободный. А колхозу нужны более важные специалисты. Вот дом и приберегли в качестве жилья для нового ветврача.
Но говорить ей об этом не стала — какая теперь разница? Тем более, в свой дом я просто влюбилась и ни за какие коврижки не хочу в другой.
Не знаю, как в других областях, может быть в Минске — проще. Может быть, в Гомеле или Могилеве по-другому. Я пишу только про Западную Беларусь. Точную статистику не знаю, но примерно процентов 90 переехавших сюда не приживаются. При этом нет русофобии, нет даже ксенофобии — удивительно открытый и дружелюбный народ. Есть белорусоцентризм. Есть сложившийся образ того, как нужно жить. А всё, что выходит за пределы этого образа, просто не принимается.
Ладно, отступаю от лирики и возвращаюсь к бытовым проблемам. Робинзоном я себя почувствовала сразу же, как только приехали. Муж привёз нас, привёз матрасы — чтобы было на чём спать. И уехал на заготовку сенажа в ночную смену. Дом огромный — 165 «квадратов». Света — нет, замка — нет. Замотала дверные ручки проволокой, а к двери на втором этаже приставила обрезок трубы.
Уснула под шум дождя. От сквозняка железка свалилась — жуткий грохот. Больше заснуть не получилось, всю ночь простояла у окна, пытаясь понять: кто же так противно мяукает?
День второй: выяснилось, что мяукают ушастые совы. Сначала планируют мимо окон, потом садятся на провода и начинают… Почти как котята, если бы те охрипли.
А утром готовить — электричества нет. Поставила кирпичики и кашеварю. Хворост, огонёк. Блинчики — супер.
Как будет дальше — не знаю. Пока борьба за огонь… Окна менять надо все — их 14 штук. Крыша течёт в двух местах. Но всё равно, даже если бы сама дом выбирала — лучше бы не выбрала!
Лес вокруг сказочный. Когда выхожу и вижу дом на фоне заката и ржаного поля — счастлива. Почему-то всегда вспоминаю «Лунную долину» Джека Лондона.
Около двенадцати дня, хоть часы проверяй, прилетает аист. Начинает с нашего огорода, потом идёт на луг. Вечером танцуют журавли на лугу.
Немного отступлю назад и напишу про менталитет и ассимиляцию.
Праздник, динамик в автобусе: «Поздравляем вас с Новым годом и желаем, чтобы работа приносила вам не только моральное, но и материальное удовлетворение». Исключительно по-белорусски. И совсем не шутка.
Угнаться в работе за белорусами нереально. Они гордятся, что делают всё идеально, а хорошо сделанная работа действительно приносит моральное удовлетворение.
Ещё здесь всюду выключают за собой свет — на предприятии, в офисе. Берегут каждую копейку. И это не скопидомство, это — чувство меры. То самое, что воспитывалось в этом народе веками. Как-то иду по улице — на скамье лежит серёжка, серебряная с бирюзовым камешком. Кто-то потерял. Дня через три снова на той же улице — серёжка лежит, дожидается хозяйку. И это тоже по-белорусски. Чужого им не надо, своего не отдадим.
Здесь отвечают за свои слова. Если обещают — делают. А если не уверены, то впрямую не отказывают. Россиянин же или украинец будут настаивать, ждать ответа, ругаться. Но это другая страна, здесь всё по-другому. Другая этика отношений.
Любые планы, которые касаются оформления бумаг, — спокойно добавляйте месяца два. Каждую бумажку рассмотрят под микроскопом. Взвесят сто раз, и тысячу раз подумают: а стоит ли вообще об неё марать свою подпись?
— В Беларуси никогда не будет рынка. Белорусы любят деньги, но как-то платонически. Тут не будет никаких переворотов в принципе — в силу менталитета. Тут ходят по снарядам второй мировой и никогда ничего не забывают, — это говорит мой мудрый муж. А я вспоминаю, что у нас нет забора.
На седьмой день к нам пришли директор школы и социальный педагог. Ужаснулись: мол, как же вы будете жить здесь? У вас же заберут детей из таких условий!
Вздохнула: разве это мы довели дом до такого состояния? Прежде, чем нас сюда прописать, была комиссия. Дом признали пригодным для проживания с детьми. Сказали: ремонтировать будет колхоз. Либо он оплатит ремонт, если мы сделаем необходимое своими силами.
Еще электрики зашли, проверили розетки. Оказалось — лишь две работают. И горит одна лампочка. Подключили счётчик. Пока всё.
Сейчас дом потихоньку обживаем. Уже стал тёплым и приветливым, светлым и добрым. А с ремонтом справимся. Работы ещё много, но уже чувствую себя дома. Действительно — дома. И хочется, чтобы так оно и было.
Вообще в Беларуси часто можно услышать: «Корона не свалится, если спину согнёшь». Вообще-то я нос и не задираю. Но один знакомый как-то написал мне в соцсети: «Белорусы любят несгибаемых. Они сами такие. У тебя всё получится!».
Я многому научилась здесь. В первую очередь — благодарности. Ещё учусь верить в Бога и не просить его ни о чём. Просто говорить: «Спасибо».
Ещё — жить одним днём. Супруга на время уборочной перевели взвешивать машины с зерном. Уходит утром, возвращается ночью. Я без него снова учусь. Гвозди забивать, например. Пока — по пальцам, но всё получится.
Здесь живут люди с невероятным чувством собственного достоинства. Люди, которые гордятся своей страной. И когда мои дети поют: «Мы белорусы, мирные люди…» — я понимаю, что приведу в порядок дом, что сделаю всё, чтобы они смогли и дальше говорить это очень важное слово: «Мы».
Потому что я хочу, чтобы мои дети выросли именно такими.