— К сожалению, не всегда на наши дни рождения или на Новый год папа был дома, — рассказывает Эра Георгиевна. — Во время войны было не до праздников. А после Победы его распределяли туда, куда кому-то было угодно: то в Одессу, то в Свердловск. И только когда он уже насовсем вернулся в Москву, мы стали собираться дома гораздо чаще.
Был православным
В конце 1941-го после битвы под Москвой вдруг случилось относительное затишье. Тогда наши войска отогнали немцев от столицы, и папа пригласил нас всех — маму, меня и сестру — из Куйбышева, где мы жили во время эвакуации, в Перхушково. Там у отца располагался штаб фронта. Мы летели к нему на военном самолёте. В нём не было обогревателей, и мы жутко замёрзли. Но встреча с папой всех отогрела. Мы прожили в Перхушкове 3–4 дня, там же встречали Новый год. Для нас украсили небольшую ёлочку, на солдатский стол положили какие-то сладости. После того как куранты пробили 12 часов, мы всей семьёй пошли гулять. Погода была чудесная, снега — море. Я до сих пор помню ту ночь. Мы все так радовались, веселились, что даже во время войны в Новый год смогли быть рядом с папой. И он был счастлив, что ему удалось повидаться с семьёй.
Дочь маршала Советского Союза Жукова представит книгу об отце. Эра Георгиевна Жукова (1928 г.р http://t.co/hSVR9sNlRG pic.twitter.com/Ot8nOPApus
— Воентернет (@voenternet) 23 апреля 2015 г.
На Рождество мы вернулись в Куйбышев. Да Рождество тогда и не праздновали. В те годы это было, мягко говоря, не принято. Хотя папа с большим уважением относился к православию, к религии, к церкви — он же сам окончил три класса церковно-приходской школы. Никогда дурного слова не говорил о вере. Истово верующим прихожанином не был, в церковь не ходил, но в душе, я знаю, папа был православным человеком.
В 1943-м мы вернулись из Куйбышева в Москву. И тогда отец в свободные минуты всегда старался заскочить домой. Когда праздники совпадали с его приездом, для нас, детей, это было вдвойне радостно. У нас было принято отмечать все даты только в семейном кругу.
Отец очень любил отмечать и свой, и наши дни рождения, уважал любые семейные посиделки, но не сильно жаловал шумные компании. Он расслаблялся за столом, переставал держать осанку, отдыхал. Но при малознакомых людях такого себе позволить не мог.
Всем дарил книги
Особых деликатесов на праздничном столе у нас никогда не было — не привыкли мы их есть. Всю жизнь семья кочевала с места на место — некогда было обзаводиться обширным хозяйством. Всё всегда было очень простое — и одежда, и еда. Папа любил борщ, гречневую кашу, котлеты, которые мама с большим искусством изготавливала. Отец же вырос в деревне, у него была очень простая жизнь, даже, скорее, бедная. Так что и наш быт никакими роскошествами не отличался, как многие могут подумать. Только после войны мы смогли прикоснуться к другой жизни, появилась возможность что-то купить и на столе уже стояли не только борщ и котлеты.
А ещё папе часто присылали охотничьи трофеи. Отец и сам с годами стал заядлым охотником. Его охота всегда была результативной. Он приносил дичь, а мы с мамой потом её ощипывали, разделывали. Я помогала щипать, а мама готовила из добытого отцом мяса суп или жаркое.
На наши с сестрой дни рождения папа всегда дарил нам книги и в каждой оставлял очень трогательные надписи. На моё восьмилетие папа купил мне большой фолиант красивого бледно-сиреневого цвета. Это были сказки Шарля Перро. А подписал он их почему-то зелёными чернилами: «Дорогой Эрочке от папы. 1936 г.». Потом, когда мы уже стали взрослыми девицами, кроме книг он мог преподнести нам колечко или серёжки.
Сам же отец в подарок предпочитал получать именно книги. Он обожал читать. Это у него с детства. Он же не должен был стать военным. После церковно-приходской школы обучался скорняжному делу в мастерской у своего дяди Михаила Пилихина. А дядины сыновья умели и любили читать. Папа стал за ними тянуться, так и пристрастился к чтению. С тех пор книги стали постоянными спутниками его жизни. Уже в его преклонном возрасте я именно таким запомнила отца — с книгой в руках. В последние годы он любил военную литературу, но и классиков всегда перечитывал. И мы с сестрой так были приучены: книги на первом месте, все остальные развлечения — потом.
В последние годы историю жизни моего папы пытаются выставить в каком-то немыслимом свете, пишут статьи, снимают фильмы. Из-за этого у меня всё внутри закипает. Столько вранья! Изображают Жукова каким-то придурком. Очень неприятно, что перед выходом на экраны всех этих «шедевров» меня никто не спрашивал, никто со мной не консультировался. Хорошо отношусь лишь к Михаилу Ульянову — только он уважительно отнёсся к образу Георгия Жукова. Я пыталась как-то пресечь этот поток неправды. Несколько раз звонила на телевидение, писала вместе с нашим Фондом памяти полководцев в газеты. Но все отнекивались, отшучивались, и я поняла, что меня никто не хочет слышать. Надеюсь, что те люди, которые любят нашу историю, поймут хотя бы по книгам, каким был мой отец Георгий Жуков.
