Жительница Городокского района — бывшая узница «5-го полка»

«Вши ели нас, а мы ели их…», — начала свой рассказ об ужасах, пережитых ею, пятилетним ребенком, в концлагере «5-й полк», Валентина Чуненко (на снимке) из аг. Пальминка. Она не каждый день рассказывает о своем исковерканном войной детстве. Но те страшные мгновения никогда не сотрутся из ее памяти. Во время нашей встречи она вновь возвратилась в те далекие годы, оставившие горький след на всю жизнь.

- Мне было три года, когда началась война, — рассказывает собеседница. — Отец, Загрещенко Кузьма, ушел на фронт и геройски погиб под Сталинградом. Помню, папа очень хорощо делал деревянные ложки. Мы с  сестренкой остались с мамой в д. Гребеница Витебского района. В один из дней  каратели въехали в деревню на машинах, пели песни, факелами стали поджигать дома. Моего дядю Григория и его младшего сына убили — лопатой рассекли головы. Старшему сыну фашисты вырезали звезду на спине, а дочери Клавдии отрезали груди. Один немец «сжалился» и вытащил оконные рамы в нашем доме, чтобы мать укрыла нас от дождя. Позже мама построила землянку. Она помогала партизанам — пекла для них хлеб.

  Однажды за хлебом пришел молоденький партизан, а немцы стали окружать землянку. Мать бросила парню женское платье, чтобы переоделся и стонал, будто болен, спрятала его оружие в чугуне с кулешом. Немцы не сунулись: боялись тифа. После войны тот партизан отыскал и поблагодарил мать Валентины за свою спасенную жизнь.

  — Под осень 1943 г., — продолжает женщина, — немцы сожгли и землянки, а жителей погнали в Витебск. Я не могла идти, меня бросили в маленькую повозку и везли. Так мы очутились в концлагере «5-й полк». На железные нары взобраться не было сил, фашисты подгоняли плетью. Кормили раз в день супом из шерсти дохлых лошадей. Ели из консервной банки, которую удалось раздобыть матери. Воду пили из карьера, куда сбрасывали трупы людей. Она была бордовой. У нас было очень много вшей. Они питались нашей кровью, а мы ели их. Тяжело говорить об этом, но даже когда один справлял свою нужду, другой съедал оставшийся целым кусочек картофеля или свеклы из кала.

  Когда наши войска подходили к городу, лагерь горел. Люди задыхались от дыма, а Вале очень хотелось пить, поэтому она слизывала  языком черную от сажи воду со стенки. Взрослые пытались выбить двери, но тут же падали, сраженные пулями. А потом фашисты погнали оставшихся в живых людей живым щитом в сторону д. Тербешово и поселили в конюшне. Места было мало, поэтому ребята лежали в кормушках. Кругом шел бой. Утром советские солдаты освободили пленников и отправили в освобожденные деревни. Вернувшийся на костылях с войны сосед дал баночку гороховых консервов. У девочки в это время была сильная дизентерия. Хозяйка дома даже посоветовала матери положить Вале подушку на лицо, чтобы та быстрее умерла. Консервы съели сестра с матерью, а баночку с остатками спрятали.

  — Ночью, — рассказывает Валентина Чуненко, — я собрала последние силы, встала и отыскала эту баночку, изрезала руку, когда пальчиком доставала остатки консервов. Дизентерия прекратилась, я поправилась. О том, что окончилась война, узнали от жителей. Добрались до пепелища своей деревни. Мама во второй раз построила землянку. Вернувшийся с фронта односельчанин рассказал, где и как погиб наш отец.

  После войны Валентина Кузьминична окончила семь классов и стала работать в колхозе. В школу ходили только весной и осенью, потому что не было обуви. Однажды осенью выпал снег, а до дома бежать нужно было 3 км. Девчушка грела ноги в теплых коровьих лепешках, когда сельчане гнали стадо с пастбища…

  На вечеринке девушка встретилась со своим будущим мужем Алексеем из соседней деревни, который тоже прошел через ад концлагеря «5-й полк». В 1961 г. они расписались, а в 1973 г. переехали в Пальминку. Супруги вырастили сына и дочь. Уже почти шесть лет Валентина Чуненко живет одна, но дети, внуки и правнуки — желанные гости в ее доме. Сын Сергей живет в агрогородке, поэтому навещает мать по нескольку раз в день, заботится.

  — Сны о том страшном времени, — отмечает Валентина Кузьминична, — не покидают меня до сих пор. Раньше даже кричала во сне. Под впечатлением увиденного и пережитого писала стихи. В памяти моей до сих пор каждая деталь горьких испытаний, все до мелочей, до слез, до боли. В молитвах прошу, чтобы такое никогда не повторилось.

Галина КОВАЛЁВА.