"Я никогда не видел презервативы". Почему в белорусских интернатах нельзя заниматься сексом?!

Хоть об этом не принято писать и говорить, в Беларуси немало людей живут в интернатах если не всю жизнь, то огромную ее часть. Они не могут обеспечивать себя из-за физической или ментальной инвалидности, поэтому этим занимаются санитары. 

И хотя жильцы также влюбляются и хотят заниматься друг с другом сексом, как и все остальные люди, в интернатах их за это наказывают. Почему?!

У людей с ментальной инвалидностью тоже есть и менструация, и поллюции, и эрекция – только "здоровый" мир им отказывает в проживании этих процессов. Но даже те, кто живет в интернате и не может самостоятельно себя обеспечивать, находят любовь и хотят заниматься сексом. Проблема в том, что за проявления любви и банальную мастурбацию их наказывают санитары.

О безопасном сексе и о том, как появляются дети, пациентам тоже никто не рассказывает. Неудивительно, что люди с особенностями психофизического развития становятся легкой добычей и для насильников. Так разве им не нужно знать, как говорить "нет", почему за свою физиологию не обязательно получать по рукам и почему строить однополые отношения не смертных грех?

Наталье около сорока лет, но выглядит она значительно моложе. Женщина любит носить украшения: бусы, браслеты, яркие заколки для волос. Наталья любит краситься, она спрашивает меня, когда я научу ее рисовать стрелки на веках и по секрету рассказывает, что давно хочет себе прическу каре, как они с подругами меняются украшениями и обсуждают своих возлюбленных. 

Даже в закрытой сфере интерната есть любовь. Наталья живет в интернате всю сознательную жизнь, она не знает своих родителей и мало что помнит из детства. О своем друге Грише рассказывает полушепотом и явно стесняясь. 

"Мы с Гришей давно знаем друг друга. На дискотеках часто с ним танцуем, под Меладзе особенно. Есть даже любимая песня "Как ты красива сегодня". У нас с Гришей любовь давно. К нему в интернат много лет приезжала мама, он даже нас знакомил. 

Однажды Гриша сказал, что мама наругала его за то, что он дружит со мной. Мы долго были в ссоре, и Гриша меня избегал. Подхожу к нему, а он говорит, мол уйди, мама сказала от тебя быть подальше. Я часто плакала, не понимала, почему так. У нас санитарка одна, очень добрая женщина – только она меня жалела.

А потом к Грише перестала приходить мама, он заболел, скучал и много лежал. Санитарка сказала сходить к нему, проведать. Она меня красиво причесала, даже своими духами сбрызнула, дала конфет и сказала, чтобы мы не занимались ничем плохим. Сказала, что накажет за это. 

Я думала, что Гриша прогонит меня, но он взял меня за руку и долго держал. И после этого мы помирились. Мамы Гриши я больше не видела.

Я бы хотела жить с Гришей, чтобы у нас была одна большая кровать, но нам нельзя. Чтобы полежать вместе на кровати, мы договариваемся со своими соседями по комнате, сигаретами платим. Но санитары ругают за это, мы стараемся прятаться.

У меня еще не было абортов, да я и боюсь. Но вот у нескольких женщин было такое, переживали это по-разному. Аня долго плакала – ребеночка хотела, говорит. Но какой ей ребеночек? Она в интернате умудряется заблудиться! 

А вот Нина сказала, что даже ничего не почувствовала. 

Гриша не хочет детей, говорит, что никогда не видел детей, только в кино. Я тоже никогда не видела ни беременных, ни детей.

Хочу, чтобы у нас с Гришей была своя комната, чтобы мы могли с ним вдвоем жить. И свадьбу хочу с ним. Мне кажется, я буду самой красивой невестой. Подруги говорят, что этого никогда не будет. А я вот уверена, что нам с Гришей поверят, что у нас любовь и разрешат жить вместе".

Игорю 25 лет, он умеет разговаривать, но некоторые фразы повторяет по нескольку раз. Он рассказывает, что каждый день по утрам бреется и что сам умеет стирать носки. Внешность Игоря можно назвать модельной – зеленые глаза, черные волосы, смуглая кожа. 

Даже в старой одежде, в джинсах старомодного кроя и клетчатой  поношенной рубашке, Игорь выглядит очень "презентабельно".

"У меня в интернате был друг Андрей. Мы с ним были одного возраста, я его очень любил. Мы часто трогали друг друга. Прятались то в туалете, то под лестницей – и трогали. Один раз я его поцеловал, а он убежал. Но потом принес мне рисунок с сердечком. А потом даже из глины слепил мне сердечко.

Однажды мы поехали с волонтерами в лагерь, Андрей тоже поехал. Нас заселили вчетвером в одну комнату. Воспитатель увидела, как мы с Андреем трогаем друг друга ниже живота. Она как закричала, начала бить нас полотенцем по рукам! Приказала каждому пойти помыться. 

Потом пристыдила перед соседями и другими ребятами. Сказала, что девочки должны быть с девочками, а мальчики с мальчиками. Андрея заселила в другую комнату. Мы с ним до конца лагеря не общались, стыдно было. Я плакал много, скучал по нему.

А потом Андрея увезли из интерната. Я и сейчас скучаю по нему. Но, наверное, это неправильно, что мы с ним делали такие штуки. 

Сейчас у меня в интернате есть подруга, но мы просто дружим, танцуем на дискотеке, ходим друг к другу в в гости. Она мне не нравится, я не люблю ее. Я люблю Андрея. Хочу узнать, где он, но мне страшно спрашивать. С меня будут смеяться и стыдить".

Николай – очень высокий молодой мужчина. Он любит сказки и кошек. Он говорит, что у кошек шершавые языки и ему приятно, когда кошка облизывает его руки. Если пообщаться с Николаем, закрыв глаза и не зная, как он выглядит в жизни, можно подумать, что это разговаривает ребенок лет шести со взрослым голосом. Тем не менее, у Николая тоже есть объект обожания.

"Мне нравится Алла, но она любит Сергея. Не знаю, почему она любит его – он же старый. Я видел, как они голые на кровати лежали, рассказал санитару про это. Алла после этого со мной не разговаривает. Санитар над ними еще долго смеялся и говорил, что они голубки.

Да, я знаю, что они до сих пор прячутся по углам по разным. Конечно же, злюсь. Но думаю, что скоро Сергей умрет, у него часто сердце болит. Тогда уже Алла будет со мной.

Я никогда не видел презервативы, нам про них рассказывал волонтер, но в интернате никто не раздавал.

Я часто сам с собой сексом занимаюсь. Мы с друзьями это так называем. Обычно, когда в душ хожу, иногда под одеялом. Главное, чтобы работники интерната не увидели. 

Вот наш Саня – у него аутизм – один раз "дергал", так потом с него все смеялись. Санитары его схватили и быстро увели куда-то. Может, к медсестре – он потом часто кричал, когда видел санитаров. Мы пытались Сане показать, что есть туалет и душ, но он мало чего понимает. Он даже не разговаривает, а мычит и кричит".

Алексей проработал воспитателем в интернате для людей с особенностями психофизического развития более десяти лет: 

"На данный момент в интернатах сексуального образования нет вообще. О каком сексуальном образовании может идти речь, если эта тема табу даже для персонала? Научить людей предохраняться возможно, но сначала их надо убедить в "нормальности" проявления сексуальности у них самих. 

Так или иначе она находит выход у детей и взрослых, живущих в интернатах, и проявляется в разных формах поведения в зависимости от уровня психофизического развития. Зачастую персонал препятствует таким проявлениям, прямые они или косвенные. Больше всех повезло тем, кто додумался незаметно мастурбировать.

Если кто-то из персонала замечает подобное, в большинстве случаев ругают и стыдят. Начинают кричать: "Что ж ты, гад, такое тут делаешь!". Я такое наблюдал, когда работал. Пытался объяснять, что так нельзя делать.

Из-за того, что девочки и мальчики живут в разных отделениях, людям иногда приходится удовлетворять потребности однополым путем – именно с физиологической точки зрения.

Тема любви и секса в интернатах закрытая, словно у людей с инвалидностью нет таких потребностей. 

Знаю, что в США, к примеру, есть такое понятие, как "суррогатные партнеры". Это люди, которые работают и как психотерапевты, и как сексотерапевты – имеют право заниматься сексом с людьми с инвалидностью и с людьми, у которых есть сексуальные проблемы. 

Но, насколько знаю, сейчас эта организация уже отмирает. В Швеции, например, жители интернатов проходят целые уроки по сексуальному воспитанию, на них учат, как правильно предохраняться и почему это важно, рассказывают о сексуальном насилии.

Воспитатели могут давать какую-то базу типа рассказа о первичных половых признаках, нормальности проявления сексуальности. 

Конкретно сексуальным воспитанием на данном этапе развития системы лучше заниматься специально обученным специалистам. Для начала нужно убедить хотя бы администрацию в том, что секс – это необходимо и нормально. Да, пора признать наконец, что секс – это нормальное явление, и что пора развиваться в этом направлении".