Крестьяне Брестского уезда. Часть 2. Рабское состояние
В прошлом материале рассматривались крестьянское жилище и его быт, сегодня поговорим о таком неподлежащем сомнению в наш современный век праве, как личная свобода человека. К счастью, современный человек во всех странах мира защищён законом и о рабстве только слышал из учебников. По крайней мере, официального рабства нет нигде в мире.
Но ещё около 160 лет назад на территории обширной империи, куда входила в те времена и современная территория Беларуси, почти 85 % населения находилось в крепостной зависимости и зависело только от доброй (или недоброй) воли своего хозяина. Ряд современных «свядомых специалистов» по истории периодически забрасывают в СМИ ложные утверждения о том, что якобы до полной ликвидации Речи Посполитой в 1795 году и присоединения белорусских земель к России, местные крестьяне были либо полностью свободны, либо пользовались относительной свободой и только «проклятая Орда» окончательно решила крестьянский вопрос, полностью закрепостив несчастных свободолюбивых литвинов.
Увы, процесс закрепощения самого бесправного сословия на Руси и в ВКЛ шёл практически одинаково. Ещё так называемая Радомская уния от 1505 года полностью закрепила крестьянина за обрабатываемой землёй, без права перехода к другому помещику. Однако, в случае побега крестьянину разрешалось откупиться от возвращения значительными денежными средствами. Но уже в 1543 году и эта лазейка окончательно закрылась: помещик получал полную неограниченную власть над своим холопом. Денежные откупы были запрещены, помещик мог преследовать беглеца до полной поимки, а затем так же продать, обменять, подарить, разлучить с семьёй и т.д. Крестьянин полностью становился бесправным существом, чья жизнь находилась в полном распоряжении господина.
Неслучайно, в рядах буйной шляхты именно в XVI веке возникло убеждение: кто родился мужиком, тот должен трудиться и пахать землю. Как писал не раз цитировавшийся П.О. Бобровский, «рядом со свободной, неукротимой шляхтой, для которой нипочём была даже верховная власть, явился оборванный, обкраденный, хилый мужик – раб, созданный, по мнению его господина, для его прихотей. Шумя на сеймиках и утопая в роскоши, владелец обходился со своим крестьянином как со скотиной, стоял над ним с кнутом во всё время работы и сдирал с него последнее рубище».
Один из современников писал во второй половине XVI века: «Крестьяне терпят угнетение от высшего класса; помещик, недовольный своим крепостным, дерёт его, грабит и забирает у него весь скот, так что бедному мужику с женой и детьми не остаётся ни куска хлеба. … Крестьянин не смеет ходить без подарка с просьбой к помещику. Пять дней работают помещику, а шестой себе; поэтому крестьяне почти всегда работают в воскресенье; в деревне там (в Литве) никогда не соблюдают праздников, … пашут, жнут, сеют, боронят, косят сено и занимаются другими работами. А это делается в Литве и на Руси…».
Посол австрийского императора в Москве второй половины XVI века Сигизмунд Герберштейн, проезжая через территорию ВКЛ писал, что «народ жалок и угнетён тяжёлым рабством. И если кто, в сопровождении толпы слуг, входит в жилище какого-нибудь поселянина, то ему можно безнаказанно творить что угодно, грабить и забирать необходимые для житейского употребления вещи и даже жестоко побить поселянина. Поселянам же без подарков преграждён путь к господам, какое бы они не имели до них дело. А если допустят, то всё же отсылают к чиновникам и начальникам. И если те не получат даров, то не решат и не постановят ничего хорошего…
… Помимо оброка они работают на господ шесть дней неделю; наконец, при женитьбе, при смерти жены, равно как и при рождении и кончине детей и во время исповеди, они обязаны заплатить известную сумму приходскому священнику…».
Положение не изменилось и в «просвещённый» восемнадцатый век. Французский аббат де Порте писал, что крестьяне Литвы более забиты, чем в самой Польше: «помещик отнимает у них из имения всё, что захочет и сурово с ними поступает. … Каждый помещик даёт мужику своему избу, в которой дети его, нагие, несмотря на холод климата, живут вместе со скотиной. Всё принадлежит господину, могущему продать и мужика, и быка его. Сии мучители могут убивать своих крестьян, заплатя только в казну …, или дать другого на место убитого, ежели он принадлежит другому помещику. Труд, пот, работа крестьянина оплачиваются одним презрением и неуважением. Люди, наинужнейшие для земледелия почти не отличаются от скотов, к оному употребляемых, и часто продают их бесчеловечным господам, кои вскоре несносною работою принуждают их платить цену нового их невольничества. Будучи, таким образом, бедностью доведены до скотского состояния, ведут они свои дни в нерадении, не любят никакого ремесла, не стараются ни о каком художестве, и работают только пока видят страх в глазах. Зная наперёд, что не могут пользоваться плодами своего разума, скрывают они свои дарования, и не хотят даже сами их испытывать…».
Аналогичным было положение и в XIX столетии. Один из представителей влиятельного дворянского рода Брестчины Юлиан Ягмин позднее писал, что «помещики до смерти засекали своих крестьян за какую-нибудь мелочь. Помещик Слонимского уезда, Вольбек, например, запрягал своих крестьян в соху и пахал землю. Помещица Я… в наказание за принесённую служанкой не процеженную к мытью воду, умывшись, велела горничной выпить всю грязную воду в своём присутствии». И кто знает, не грешили ли подобным и сами Ягмины?
Следует отметить, что гордая ясновельможная шляхта с высокомерием и полным презрением относилась к своим белорусским холопам. И проскальзывающие иногда в периодической печати высказывания про «белорусских» магнатов Радзивиллов, Сапег, Ходкевичей и других, ничего, кроме изумления не вызывают. Интересно, а сами князья Радзивиллы в те времена знали о том, что они БЕЛОРУСЫ? Вот бы неслыханно удивились… Безусловно, почти все дворянские династии, веками проживавшие на современных землях Беларуси имели местное, древнерусское происхождение. Но, после известных событий Люблинской унии 1569 года и Берестейской унии 1596 года значительная часть дворянства, чтобы не потерять своё влияние и привилегии, была вынуждена постепенно полонизироваться – принять католичество, польский язык и культуру, менталитет. И это привело к тому, что уже в XVIII веке дворянство по своему духу, культуре и обычаям было польским, владевшими сотнями тысячи крепостных душ, с отвращением относившихся к своему «хлопскому быдлу».
И восторгаясь сегодня несметными богатствами известных фамилий, оставивших на территории современной Беларуси дворцы, замки и парковые ансамбли не следует забывать, чей рабский труд лежал в основе благополучия всего этого.
Использованы данные из сборника «Материалы для географии
и статистики России, собранных офицерами Генерального
штаба. Гродненская губерния» (С.-Петербург, 1863)
Фото - СБ беларусь Сегодня