Ли Харви Освальд. Минский след подозреваемого в убийстве Кеннеди

Эти выстрелы перевернут мир!  Растерянность сменит ступор, за ними последуют страх и  ужас от осознания случившегося. Пули, разбившие сердца миллионам, заставят содрогнуться всю Америку. 22 ноября 1963 года в Далласе произойдёт одно из самых громких, загадочных и дерзких преступлений новейшей истории. Его назовут убийством века. Спустя несколько часов подозреваемого в стрельбе задержит полиция. А имя Ли Харви Освальд прогремит на весь мир.

Ещё через сутки во время следственного эксперимента предполагаемого убийцу президента застрелят. Это фото облетит газеты, а расследование дела мгновенно засекретят. Освальд прослывет в умах заговорщиком, психом и шпионом! В причинах страшной трагедии обвинят самых близких, – те до конца дней будут вынуждены скрываться от назойливой прессы и чужих глаз.

Ли Харви Освальд провёл в Минске 2 года 3 месяца и 5 дней. Всё это время он вёл дневник. Некоторые выдержки из него мы покажем сегодня впервые.

Ранее эти записи никогда не демонстрировались на большом экране.

«Он – пылесос, вакуум, дыра». Белорусский психоаналитик о Ли Харви Освальде

В Москву Освальд прилетит зимой 1960 года. Переезд по туристической визе изрядно ограничивает не только срок пребывания, но и формально сковывает в правах: пересекать границы Страны Советов можно только с разрешения спецслужб. Несмотря ни на что, американец решается сыграть с советским правительством в русскую рулетку. Всего через пару недель, без стеснения, требует паспорт. И с ходу получает отказ. В отчаянии Освальд прямо в номере гостиницы пытается наложить на себя руки. Несостоявшегося самоубийцу мигом упекают в психбольницу. И пока врачи вправляют пациенту мозги, на самом верху размышляют: как поступить с интуристом. После долгих раздумий ему всё же разрешат остаться в СССР, но под присмотром. В ответ на долгожданное известие Освальд демонстративно рвёт американский паспорт, покупает чемодан, билет, получает 5 тысяч матпомощи от «Красного Креста» и едет в Минск. Почётная ссылка подальше от Первопрестольной.

Анна Климович, психоаналитик:
Некое противоречие в том, что он спокоен и подвержен аффектам. Его спокойствие мне кажется просто уходом в какие-то фантазии.

То есть, этот мир для него враждебен, он ранится об этот мир.

 Из дневника Ли Харви Освальда:
«Я сохранил свои деньги, которые я заработал рядовым в американских военных в течение двух лет, для того, чтобы приехать в Россию с целью поиска гражданства здесь… Билет на поезд в Минск стоил 150 рублей, так что у меня много денег и надежды. Я написал моему брату и матери письма, в которых я сказал, что никогда больше с ними не желаю общаться. Я начинаю новую жизнь и не хочу ни капли прошлого».

Виктор Андрианов, доктор физико-математических наук, сосед супруги Ли Харви Освальда:
Его ничто не связывало с Америкой, он решил посмотреть свет. Была агитация, что в Советском Союзе живётся хорошо. Он симпатизировал Коммунистической партии и поэтому решил приехать в Советский Союз. Но оказалось, что он лукавил, когда говорил, что у него никого из родственников не осталось. Потом мы узнали, что, оказывается, мама у него была жива в это время.

Как говорится, маленькая ложь рождает большое недоверие.

Утром на перрон минского железнодорожного вокзала ступила нога человека, которого спустя несколько лет назовут «далласским стрелком». Как и любой уважающий себя американец, Освальд понятия не имел, что это за Минск такой и где он расположен.

Из дневника Ли Харви Освальда:
«Мне сказали, что посылают меня в город Минск. Я спросил: «Это в Сибири?» Они рассмеялись».

Бывшего американского военного, очутившегося в СССР, хотя бы по соображениям безопасности не могли поселить в Москве или Ленинграде. Минск для этих целей подходил, как нельзя лучше: с одной стороны, это был большой город и столица союзной республики, где перебежчику можно было бы постараться обеспечить комфорт, показав все прелести коммунизма. С другой, здесь легко можно было организовать и контроль за так называемым подозрительным элементом.

Вадим Гигин, декан факультета философии и социальных наук БГУ:
Здесь к нему относились с большой опаской. Поэтому – Минск. Закрытый город, штаб Белорусского военного округа. Да, столица союзной республики, но город небольшой, где всё контролируется.

Эрнст Титовец, профессор, доктор биологических наук, друг Ли Харви Освальда:
В КГБ очень профессионально работали. Во-первых, найти такое место, где он будет абсолютно прозрачен. Работа – Красная здесь, друзья – Красная здесь, Марина – чуть дальше.

Места в Минске, которые посещал подозреваемый в убийстве Кеннеди Ли Харви Освальд

«Ленивый, вообще, был. Из носа ещё сопли пустит». Что рассказывают о Ли Харви Освальде коллеги по радиозаводу

Заводские будни погружают Освальда в рутинный уклад советского производства. Коллеги вспоминают его, как человека робкого и замкнутого. И добавляют:  проблема, возможно, крылась в языковом барьере.

Игорь Вержбалович, коллега Ли Харви Освальда по радиозаводу:
Сначала русский язык не очень хорошо знал, потом постепенно научился.

Галина Маковская, коллега Ли Харви Освальда по радиозаводу:
Вообще, не говорил. Вообще, ни одного. Только покажут, так он кивал: «Да».

Это, впрочем, нисколько не помешает иностранцу пользоваться бешеной популярностью у женщин. За Освальдом в Минске закрепится слава ловеласа.

Он, уверяют близкие, не пропускает ни одной юбки, и одним внешним видом заставляет оборачиваться дам. 

Инна Маркова, доцент МГЛУ, подруга Ли Харви Освальда:
Помню даже, какой на нём был пиджак, какие брюки, туфли, галстук. То есть, он был одет очень не по-нашему.

Игорь Вержбалович:
Он появился в джинсах с лейблом на заду. Это было новое, это было для нас очень интересно.

Трудности перевода преследовали Освальда на каждом углу – языковой барьер давал о себе знать и на производстве, и за пределами заводской проходной.

Задушевные беседы по-английски были единственной отдушиной вдали от родных пенатов. Эрнст Титовец стал для Ли Харви и переводчиком, и другом, и братом.

Завсегдатаи общежития в Омском переулке производили впечатление на студенток. 

Инна Маркова:
Черт-те что творилось, когда должны были прийти Ли и Эрик.

Эрнст Титовец:
Пришли в комнату. Маленькая комната, 4 кровати, шкаф, завешенный занавеской, в центре – стол и стул, едва протиснуться можно. 4 девушки. И вот в этой обстановке… В коридоре всегда запахи… Но вот в этом оазисе он был главным, что интересно. И Освальд у них часто появлялся. Он, видимо, там душой отдыхал. Всё было раскованно, непринуждённо.

Крутили бутылочку. Я был в стороне – не с моим воспитанием.

Идейные коммунисты, которым заказан путь домой, дипломаты и зарубежные студенты – вот кто такие иностранцы в 60-ых в Минске. Туристов в те годы в белорусской столице не сыщешь днём с огнем. Зато имелась огромная жажда практики английского у местных студентов. Известие про появление падкого до встреч иностранца быстро разлетается по городу. В конце 1960 года на концерте в филармонии Освальд обзаводится новыми знакомствами.

Инна Маркова:
Мы сидели в ряду 15-16-ом, а перед нами сидели два человека, и они между собой говорили по-английски. Я спросила очень робко: «Скажите, пожалуйста, правильно ли я думаю, что один из вас – англичанин или американец? А второй – русский, говорящий по-английски?» И тогда Эрик, который был русским, говорящим по-английски, сказал: «Дело в том, что мы оба – англичане».

В ближний круг Освальда в эти годы попадает и Александр Зигер.

Тот в 30-ых годах эмигрировал в Аргентину, но после вернулся в Советский Союз. Он был начальником одного из отделов на радиозаводе, где работал Освальд. Глядя на бесшабашность парня, по-отечески предупреждает Освальда – тебе не место в Советском Союзе.

Из дневника Ли Харви Освальда.
«1 мая. Зегер советует мне возвращаться в США. Это первый голос против, который я услышал. Уважаю Зегера, он повидал мир. И рассказывает многие вещи, которые я не знаю про СССР. Я почувствовал себя неспокойно внутри, это правда!»

Белоруска впервые рассказала об отношениях с Ли Харви Освальдом: «Такой подлости не ожидала от него»

Анна Климович:
В нём ежесекундно живёт возможность рассыпаться и умереть. От стыда. От своей никчемности. От того, что кто-то лучше.

Из дневника Ли Харви Освальда:
«Надо пересмотреть своё желание остаться. Работа однообразная, деньги, которые я получаю, некуда потратить. Нет ночных клубов или боулингов, или мест отдыха, кроме профсоюзных вечеринок, которых с меня уже достаточно».

Галина Маковская:
Он раз очень напился, пьяный был, Освальд.

И потом говорил: «Не знал – такая водка горькая».

Игорь Вержбалович:
Деньги тратить некуда. Была такая проблема, что есть деньги, а пойти и купить, что хочется – проблема.

«Из-под прилавка», «с чёрного хода», «по блату» – кодовые слова советских людей. Темпы роста ВВП, которые в 50-ые составляли, в среднем, 8% в год, в 60-ые упали до 5,5%. Поэтому теперь товары в Стране Советов распределяются избирательно. И если партийная элита ни в чём себе не отказывала, то простой народ роптал в очередях.

Вадим Гигин:
Было несколько норм снабжения по первой норме снабжались Москва и Ленинград, почему туда и съезжались со всех республик, областных центров, чтобы что-то купить. Минск попадал в категорию наиболее хорошо снабжавшихся, так же, как и Киев. Конечно, в Минске можно было купить что-то, в том же ГУМе, но это была советская продукция, которая по потребительским качествам, моде не устраивала иностранца.

Из дневника Ли Харви Освальда:
«Мой русский улучшается, и я начинаю осознавать, в каком обществе я живу. Массовая гимнастика, обязательные собрания после работы, политинформация. Обязательное посещение лекций и отправка всего цеха (кроме меня) в воскресенье в колхоз собирать картошку. Все рабочие думают (но не говорят вслух), что это большая помеха. Не видно особого энтузиазма и реального желания… »

Освальд получал, как партийный работник. И, по советским меркам, считался довольно обеспеченным человеком. К заводской зарплате в 700 дореформенных рублей, столько же, как беженцу, прилетало ещё и по линии Красного Креста! Втрое больше, чем средняя зарплата по стране. Но сорить деньгами не получалось.

3 костюма, два пальто или 70 бутылок водки – что ещё мог предложить Освальду советские универмаги?

Друзья, вместо восторгов и восхищений, всё чаще слышат ропот и брюзжание: «Не нравятся мне ваши магазины и бесит советский общепит».

Из дневника Ли Харви Освальда:
«Привык к небольшим кафе, где я ужинаю по вечерам. Еда бедная, и всегда одно и то же меню в любом кафе, в любой точке города. Еда дешёвая...»

Эрнст Титовец:
Здесь мы завелись: какая система лучше. Я начал отстаивать, что наша система лучше. Причём, бескомпромиссно: лучше и всё. Я верил в это. Он говорит: «Ты не знаешь капитализм. У вас, например, невозможно путешествовать, не разрешают». Огромная страна, для меня не было ощущения, что я в клетке. Я говорю: «А у вас негров линчуют».  

В начале 1961 года Освальд окончательно разочаровывается в советском укладе и теперь ставит под сомнение всё то, чем недавно был окрылён. 

Инна Маркова:
Мы говорили о том, что у нас – демократическое государство. Он говорит: «Да у вас тут – тюрьма». Вот такие у него были мысли. И, конечно, жить здесь он, наверное, никогда бы не остался.

Анна Климович:
Для таких вечных юношей, которые не могут укрепиться в жизни, которые не могут работать, которые не могут находиться на одном месте очень долго. Он – в вечном поиске, перекати-поле, он ни в чём не укоренён. Нужна обязательно, в том числе, некая грандиозная идея, к которой он будет приобщён.  

Кафе, кино, опера, посиделки с друзьями и танцы во Дворце профсоюзов. Изрядно приунывший от советских реалий и раздавленный неудачным романом, Освальд оживёт только после этой встречи. Весной 1961 он познакомится с женщиной, которая окончательно перевернёт его жизнь!   

Ли Харви Освальд остается единственным официальным подозреваемым в убийстве президента США Джона Фицджеральда Кеннеди. По закону США, умерший не может быть судим, однако по заключению комиссии Уоррена, он назван убийцей. Согласно её выводам, именно Освальд 22 ноября 1963 года за 5,6 секунды совершил сразу три выстрела в президентский кабриолет с шестого этажа склада в Далласе. Следователи утверждают: подозреваемый действовал в одиночку и без чьего-либо совета или помощи. В результате покушения Кеннеди был убит, а ехавший с ним в той же машине губернатор Техаса Джон Коннолли – тяжело ранен.

Ли Харви Освальда арестовали за убийство полицейского – через 40 минут после стрельбы в Кеннеди. Подозреваемый отрицал причастность к обоим преступлениям, а два дня спустя во время перевода в окружную тюрьму был застрелен владельцем ночного клуба Джеком Руби. Убийство попало в телерепортаж и было показано в прямом эфире.