Гомельский радиозавод времён СССР: кто работал в секретной подземной комнате и как 50 кг золота вытекли в канализацию

В начале 70-ых гонка вооружений и холодная война на время сменятся разрядкой. Но советское правительство тихой сапой продолжит открывать «закрытые» НИИ и строить секретные предприятия. Это – официально занимается производством металлоконструкций, на деле – стоит на страже рубежей.

Николай Трубкин, сотрудник ОАО «Гомельский радиозавод»:
Завод металлоконструкций – хорошее название было. Потом уже переименовали в «Гомельский радиозавод».

Попасть ракетой в муху в космосе – очередная советская бравада.

Накопленный учёными опыт позволяет замахнуться на создание новой системы ПРО. Дальность поражения – 350 километров, высота поражения – ближний космос.   

Гомельский радиозавод открыли в 1969 году. За неприметными корпусами и проходными промзоны на окраине – высокоточное производство антенных конструкций. Сердце советской «оборонки»!

Николай Трубкин:
Я после института распределился на радиозавод и понял, что попал в эту струю – я читал, что американские, а у нас примерно такие же делают станции. Для меня это было открытием.

Участвуют гомельчане и в создании противоракетного зонтика над Москвой, в других «закрытых» проектах.

Николай Трубкин:
Завод строил станции загоризонтного обнаружения, были построены два вот этих «шарика» – купол, который закрыт радиопрозрачными перекрытиями, треугольниками такими. И там подавалось питание, воздух. И снимали параметры. Надо было согласование проводить, чтобы настраивать, чтобы она правильно работала.

Численность сотрудников – свыше 10 тысяч человек. Всех – от гардеробщицы до директора – прежде чем оформить в штат, проверяют «под микроскопом».

Сергей Мусьянов, председатель профсоюзного комитета ОАО «Гомельский радиозавод»:
Молодые работники, пришедшие на предприятие после армии, после окончания техникумов, училищ, очень чётко понимали, что они работают на режимном предприятии.

Оно и сегодня – режимное предприятие, одно из семи, по-моему, в Беларуси.

Николай Трубкин:
Было секретное предприятие, на которое принимали людей после определённых проверок. При поступлении на работу, в течение полутора месяцев людей проверяли соответствующие службы.

Инженеры и аппарат управления, выезжающие в командировки по Союзу и получившие право работать с секретными бумагами, имели ещё и специальную форму. Первая – для граждан, допускаемых к сведениям особой важности, вторая – к совершенно секретным, третья –  к закрытым данным.

Николай Трубкин:
У меня – вторая форма допуска. Руководящие работники обеспечивались второй формой допуска, потому что было необходимо ездить по более секретным учреждениям. Это касалось московских институтов, в первую очередь.

И чтобы не выдавали государственные секреты.

Выезд за рубеж – запрещён, а длинный язык, считай – профнепригодность. Работу обсуждать возбранялось и в заводских буфетах, и в домашней кухне.

Сергей Мусьянов:
Как правило, не знали, чем муж занимается на предприятии конкретно. Потому что за разглашение… Он даже не мог говорить в кругу близких друзей. Это было точно.

Николай Чергинец, председатель Союза писателей Беларуси, заслуженный деятель культуры Республики Беларусь:
А жене я и не рассказывал. Ей и неинтересно, что там, кто, что. Она не знала, с какой стороны заряжать, может быть, рогатку.

Все разговоры – только по форме. А служебные телефоны – на круглосуточном контроле.

Николай Трубкин:
Один раз я позвонил и сказал, что вот я оформил бумагу и утвердил министр радиопромышленности. И через пару часов ко мне приходят и заявляют: «Что ты там болтанул?» Просто обыкновенное решение было – надо было согласовать с замминистра радиопромышленности. А у нас на шильде радиозавода нет надписи. «Гомельский радиозавод» – и всё. А что мы относимся к радиопрому ….

Это ещё показывало секретность вот этого предприятия.

И я объяснительную писал, хорошо, что касалось гражданских блоков электронных, для цветных телевизоров. Вот такие вещи были в то время.

Дискомфорт режимного объекта с лихвой отбивался и окупался корпоративным блатом.  На этом, как и на всех «закрытых» заводах, был и свой спецраспределитель и копеечные путёвки во всесоюзные здравницы

Сергей Мусьянов:
В Украине – курорт Грибовка, а ещё были у нас объекты в Сочи – большая туристическая база.

Но что больше всего подкупало – решался квартирный вопрос. В очереди за жильём тогда можно было простоять всю жизнь.  

Сергей Мусьянов:
Очередь была. Мы построили молодёжный городок со всей инфраструктурой.

«Наше дело было изготовить, не задавая вопросов «зачем» и «почему». Что сходило с конвейеров секретных заводов БССР?