"Случалось, Капский задолжал деньги Кутузову и Глебу"

В среду, 31 октября, минуло сорок дней после смерти Анатолия Капского, что по-прежнему трудно принять. Родным и близким не хватает его любви, друзьям — энергии, болельщикам — присутствия на матчах команды, особенно на «Борисов-Арене». 

Вспоминая же о собственных спорах, конфликтах и примирениях с патроном БАТЭ, на первый план отчего-то всегда выходит его чувство юмора. И ты непременно улыбаешься, словно видел Анатольича еще вчера.

Владимир Алейников говорит мне о том же. Генеральный директор, заместитель гендиректора ФК БАТЭ в середине «нулевых» — это все детали. Главное, он, уже разменявший восьмой десяток, был одним из тех, с кем Капский возрождал клуб в девяностых. А еще раньше выбрал его как "начальника тыла" и хозяйственника в фирму «Сталкер».

Два часа ностальгической беседы в борисовской бильярдной с простым, но броским названием «Майстар», пролетают вмиг. Обстановка располагает. Саныч называет заведение не иначе как семейным («Cтарший сын и внук Димка теперь здесь всем занимаются — вот только с охоты с ним вернулись»). И говорит, говорит...

– Аккурат перед нашей встречей пересмотрел голы. Этот Лофтус-Чик... Какого он роста? Наверное, как Щербицкий, — метра под два. Звонил Дэну, подначивал: наверное, фамилию теперь надолго запомнишь? А какого-то позора не чувствовал. Да, Азар на трибуне, и что? Букмекеры не дурни — давать коэффициент 22 на победу БАТЭ. Правильно Сережа Кайко написал: на годовой бюджет "Челси" можно содержать весь белорусский спорт.

– Реакцию Толи порой было трудно предсказать... Понятно, когда обоср... в Городее, все знали, чем это может закончиться. А в Лондоне за БАТЭ не пришлось стыдиться — как минимум. И с Сашкой Глебом угадал Леша Бага: у него было немало "ностальгических" передач, которые мы так любим.

– Многое. Например, как познакомились в 1994-м. Он работал на фирме «Полымя», что и сейчас функционирует — производит и продает сельхозтехнику. Я в то время был директором борисовского спорткомбината. А еще пятнадцать лет отбатрачил в горисполкоме председателем комитета по спорту — ждал, когда кончится это мытарство.

Нас два «орла» на всю Беларусь было — еще Толя Буевский в Бобруйске. Обычно на таких должностях держали года два-три — и потом под жопу... Но это так, лирическое отступление. Вот, значит, сижу я и типа «кайфую». У меня единственный в городе бассейн и шикарная баня. В шесть вечера парятся граждане бандиты, в восемь — исполкомовские или милиция. Мини-футбол потихоньку начал развивать, который бывший директор Владимир Гайдук — кстати, хороший мужик — ненавидел. Когда били мячом в стенку, он рыдал...

И тут заходит друг «полымевец» — и лепит в стиле старого еврея: Володя, что за дела? Негде копейку заработать! Оказывается, им надо помочь решить серьезную проблему на «Автогидроусилителе». То ли не платит завод, то ли еще что... Как сейчас говорят, вопрос неподъемный, но мы его решили. Вот тогда, придя на «Полымя», увидел Капского впервые. Сразу запомнились глаза — черненькие такие, в которых есть ум и юмор. Хотя мы лишь парой слов перекинулись, да и потом разок где-то случайно встретились. А дальше, конечно, все произошло совершенно неожиданно для меня.

– В один прекрасный день Капский заходит в мой кабинет в спорткомплексе и с ходу: делаю фирму с серьезными планами. А потом фраза, которую дословно запомнил на всю жизнь: "Мне нужен человек вашего калибра". Вот же явно где-то прознал, что я охотник — калибр ввернул. О футболе тогда еще не шло и речи — чисто вопросы бизнеса. Смысл дела — вся хозяйственная часть. Перегон машин, фуры, обустройство базы, под которую он уже купил место... И два барака — бывший комбинат надомного труда. Потом как узнал, что Толя отдал за это 32 тысячи долларов, за голову схватился! Я купил бы гораздо дешевле — втюхали втридорога ушлые ребята.

– Простой, как лапоть. Бартер — им тогда чуть ли не все занимались. На «Сталкере» пакую фуру стартеров — из Горького взамен мне дают «газоны». Фуру гидроусилителей — из Набережных Челнов КамАЗы. А с Волги уазики — у нас тогда больше двухсот водителей гоняли машины за «наличку». Но на эти деньги находилось много охотников.

– Не без этого. Но только в России. В Борисове на мне и лежала задача защиты от бандитов. А они кто? Каратисты, штангисты, боксеры, борцы — все «бригадиры" прошли через мои руки в спортивных спецклассах. Одного нормального пацана из этой «братвы» даже приняли в штат фирмы. А с их руководством встречались раз в год с Толей от всего коллектива — просто посидеть и поговорить.

Проблема худшего «наезда» у меня была от одного майора КГБ. Он в итоге плохо кончил — оказался в тюрьме. Тогда же пытался нас «крышевать», однако как-то отбились от его «услуг». А с борисовскими, повторюсь, вообще не ощущали проблем. Был известный «бригадир» на трассе — Вова, фамилию называть не стану. Сам мне говорил: если будут проблемы в Бресте при пересечении границы, скажите, дескать, уделяем внимание Володе такому-то. Это действовало как пароль.

– Знаешь, нет. Хотя отговаривали. Отправился на аудиенцию к мэру Виктору Капульцевичу, который раньше был секретарем горкома партии, — предупредить, что ухожу. Он в ответ: «Куда? На фирму? К этим жуликам? Да мы их скоро всех пересажаем! У тебя же две почетные грамоты Верховного совета!" Ну, что я делаю? Беру отпуск за свой счет на месяц и говорю: «Толя, буду с тобой все это время бесплатно. Сработаемся — тогда дело. А на нет и суда нет». 

Сидели с ним нос к носу в кабинетике полтора на полтора метра — размером с небольшой туалет. Но через месяц я сказал Капульцевичу: «Иду к Капскому. Он нормальный и честный пацан — никаких вопросов». И вот ведь повороты судьбы: настоятель церкви в Зембине, которую восстанавливал Толя, — отец Андрей, плакавший на похоронах, — сын Виктора Людвиговича.

– Да. Он никогда не притворялся. И мог с кем угодно сцепиться прямо на трибунах, когда оскорбляли футболистов. Как было на кубковой игре в Светлогорске — женщина, допустившая подобные выражения в адрес нашего вратаря, не знала, кто сидел сзади. Так я Толе прямо на ухо говорил: «Ты что, ох...л? Мы только с бабами еще не бились!»

При этом мог быть и «лордом» в компании с Галлиани в Милане или с президентом «Вильярреала». А там же, знаешь, люди какие? Помню, поинтересовался: какой у вас бизнес? Ответ: вся керамическая плитка в Испании — моя. Но мог Капский быть и пацаном, что иногда меня удивляло. Взять и спросить, например, об интимной теме, — особенно в разговорах с молодыми из команды. Да так, что те краснели. Даже мне порой резало слух, как бывшему аппаратчику: зачем «малышей» смущаешь? А он просто показывал им свою доступность обычного мужика.

Музыкального слуха у Капского не было, но песни любил.

И при этом смеялся над собой: мне медведь конкретно на ухо наступил! Его любимая — «Есть только миг» Зацепина и Дербенева. Когда ехали в дальний путь, всегда просил включить. Сам не подпевал особенно, даже на чествованиях команды. Это вообще отдельная тема, как и первый новогодний банкет в «Сталкере». 

Сказал, чтобы коньяк только «Метакса» — настоящий греческий, а не подделка. Доставай, где хочешь! Вот это его деревенское начало: уж если гулять, то чтобы столы ломились. Сам все проверял на чествованиях — не дай бог где пустое место! А там человек под триста. Я потом говорил: Толя, ну "грошай" же жалко — после нас здесь еще месяц жрать можно! Он в ответ: Дед, успокойся — все должно быть по высшему разряду.

– Вот уж двадцать два года, как у сына Саши родился Димка. А с другим Дедом — Димкой Лихтаровичем — не путали, не волнуйся. Кто дал прозвище? Капский и дал.

Сам он в застольях был непритязательным. Моченый груздь и «сельхознапиток» — его фраза.

Абсолютно точно. Сколько помню, Толя очень мало выпивал — раньше только курил много. На моем семидесятилетии сразу спросил: «А где самогон?» Есть, не волнуйся — возим оттуда же, из-под Молодечно.

Вернусь к вашим поездкам — о его вождении приходилось слышать много историй.

Говорили, в последние годы он стал серьезнее за рулем. Но тогда… На «Сталкер» как-то позвонили: завтра не позднее трех дня по очень важному делу вы должны быть в Ялте. Точнее, не в самом городе, а там, где Сталин подписывал соглашение с Черчиллем и Рузвельтом — в Ливадийском дворце в Крыму. А у нас «Хёндай-Лантра» — не сказать, что дрянь, но далеко не новая.

Этот мировой рекорд я помню. 1530 километров за 15 часов! Почему так "долго"? В Новой Каховке два раза выехали к Днепрогэсу. Я за рулем выжимал 150 — больше не мог. Ох и наслушался: какого... ты еле тянешься? И не раз, и не два — и чуть руль из рук не вырывает! А сам несся 180... Но вот тебе еще эпизод о его характере. Летим по дороге на Кривой Рог ночью — видим, на противоположной стороне лежит человек.

Я по позе понял — пьяный. Но через два километра Капский говорит: Володя, все равно надо развернуться. Подъехали: точно пьяный хохол! Оттянули его с дороги, по щекам побили — короче, кое-как привели в чувство. Толя садится за руль довольный: ну и хрен с ней, с этой гонкой. Мы с тобой сейчас человека спасли!

– Едем в Гродно. Опаздываем — задержали дела в Минске. Капский за рулем. И вот за Раковом, когда я уже давно перестал смотреть на спидометр, чтобы не пугаться — и так ветер в ушах свистел, — останавливает взмыленный гаишник. Толя долго извиняется, а потом говорит: у меня же на этой трассе двоюродный дядя работает. 

Называет фамилию и должность. А гаишник поворачивается к машине, припрятанной за холмом, и кричит: товарищ майор, тут ваш племянник! Майор идет к Капскому — и я вижу, что эти люди не знакомы...

Сразу вспомнил сцену с Бендером и Балагановым в кабинете у председателя: мало что гонщики, так еще и обманщики! Но майор у него спросил: откуда родом? Деревня Дуброва Червенского района? Отец Толя, а мама Соня? Так ты Капский?! 

Клянусь тебе: два родственника, которые знали, что один в ГАИ, а второй бизнесмен в Борисове, впервые встретились при таких обстоятельствах. Обнялись, записали адреса, договорились созвониться. А на следующем посту нам уже отдавали честь.

– Психологи ищут все это в глубоком детстве. Маленьким сломал тазовую кость — его даже в школу поначалу носили. И вот когда ты, лежа на телеге, видишь сверстников, бегающих с резиновым мячом, а сам не можешь, — представляете, каково мальчишке? Это желание и выстрелило, тем более учился в первой школе — очень спортивной. Плюс нархоз окончил — мозги были.

А что недополучил в детстве, вложил в любовь к футболистам и клубу. Он же, когда команда еще называлась «Фомальгаут», лично хотел дружить с каждым игроком как болельщик — уже тогда проявлял серьезный интерес. Серега Кузнецов классный гол забил? Толя в карман — и сто долларов Кузе «хлоп»! По тем временам такие деньги… Всего этого ему и хотелось. Не просто видеть футбол, но и активно участвовать в процессе.

В итоге пришли мы делегацией на завод БАТЭ: мол, давайте возрождать футбольные традиции. А директор Бусел был своенравный, но передовой мужик, царство небесное. Вообще золото! Капский, впрочем, еще раньше с ним познакомился. "Сталкер" помогал заводу, реализовывая стартеры, — у БАТЭ уже тогда были проблемы, а у нас все шло проще.

Ну а на том совещании Николай Дмитриевич сказал: «А зачем мне? Пусть Толя и займется». Честно говоря, я подумал: пацаны, куда вы лезете? Хотя сам был начальником команды у Бусла в 1976-м, когда БАТЭ стал чемпионом БССР и обладателем Кубка. Получал за ту работу 50 рублей «бонуса» — к зарплате председателя ДФСО "Красное Знамя" в горсовете. Так что история была, но я не верил. Ага, вот прямо-таки вы сделаете команду для высшей лиги...

– Когда Капский разговаривал с Галлиани насчет Кутузова, я охранял дверь! Чтобы никто ничего не услышал. Это было в подтрибунном помещении стадиона «Динамо». А ведь когда играли с "Миланом" в Минске, какое-то время я уже не был в клубе. Чуть раньше то ли веру потерял, то ли подумал, что пора и самому пожить… 

Честно говоря, видел, что и у Капского тогда были мысли все бросить — и просто рвать на завод. Но вот здесь я ему возражал. В итоге он придумал мне титул «пожизненный почетный вице-президент клуба».

Я, так или иначе, оставался с БАТЭ. На должности, без должности — меня это мало волновало. Допустим, приезжает тот же Галлиани. Капский звонит: возьми его под опеку... Возил Адриано три дня по Минску, вместе с его зятем колумбийцем. Тот был в трауре: 2001 год, в Нью-Йорке рванули башни-близнецы. У него там погибло много друзей. Галлиани — золотой мужик, с ним провели много времени.

– Да. Помощи от завода фактически не было — только аренда базы в Дудинке. Давали нам автобус — мы за него платили. Да, Бусел любил футбол. Да, в столовой нас дешево кормили. Но мы за все рассчитывались сами — у трудящихся не брали ни копейки. А на фирме получали по двести долларов, отчего происходили постоянные брожения, в которых и я был замешан.

Скрипели зубами: как так? Мы футболистам все обеспечиваем, а у них по пятьсот... Правда, вскоре Саша Кулинкович — тогда замначальника управления внешне-экономических связей облисполкома — вывел Капского на людей из финуправления. Там мы встретили полное понимание и поддержку. И у нас появились дополнительные деньги. По тем временам более или менее приличные.

– Помню, вывернули с Капским первый бордюр — так сказать, символ начала работы. И сами впрягались. А вечерами прямо возле бровки разжигали мангал — плюс, понятное дело, все дополнительные атрибуты к мясу...

Потом я, кстати, посчитал: положили на городском где-то 560 тысяч долларов. Сейчас смешная цифра для таких дел, тогда — ого-го! У нас даже на фирме был негласный уговор, все об этом знали: без обсуждения с Капским могу решать вопросы только до пяти тысяч долларов.

А на последнем матче с минским «Динамо», когда Стас Драгун забил на 53-й минуте (ну не провидение ли?), сидели в ложе с Володей Япринцевым. Вспоминали, как «Трайпл» был одним из субподрядчиков и делал нам остекление помещений основной трибуны, комментаторскую, директорскую.

Кстати, когда в 2007 году играли с минчанами еще на старом стадионе, собрались втроем с Чижом за бутылочкой виски. Забавная история получилась. Юрий Александрович говорит: никак не могу выйти на нормального директора. Капский ему: так забирай у меня этого старого черта! Надоел уже — с первого дня плешь проедает...

Чиж спокойненько: сколько ты получаешь у Капского? Я за его спиной поднял один палец. Юра игру принял — и тоже за его спиной поднял много больше пальцев. Но я сказал: Юрий Саныч, спасибо, даже думать не буду. Я нефутбольный человек — просто судьба забросила в эту стихию в родном городе. Всю жизнь здесь: какой-то авторитет, личные связи — вот и легко быть директором. И команда у меня одна — другой не будет. В итоге Толя приговорил меня к высшей мере поощрения. Встал, обнял за шею, а потом взял за уши и поцеловал в щеку.

– Это во многом надуманно, что у них были плохие отношения. Да, могли поцапаться на исполкоме — два ярких лидера всегда отстаивали интересы своих команд. Не думаю, что президенты «Реала» и «Барселоны» при встрече целуются. Так и здесь. Но они уважали друг друга.

– Да ко многим. Очень любил и ценил Шапиро. А у Яши еще и юмор, какой поискать... Помню, купил я себе «Тойоту-Камри» и поехал на матч в Жодино. Сижу за рулем, Капский сбоку. Возле стадиона "Торпедо" стоит Яков Михайлович. А у нас тогда проблемы были — игра не шла. Ну, я морду высунул в окно, чтобы поприветствовать Шапиро. А он громко — люди кругом! — говорит: да-а-а… Команда играет все хуже, а машинки у руководства все лучше!

– Шапиро уже не было в живых — думаю, с ним договорились бы проще. Нам озвучили огромную сумму — за Родионова следовало отдать практически весь бюджет клуба! Мне по сей день стыдно за одну сцену. Жива вся крепкая и дружная компания девок из бухгалтерии, а стены там не дюже прочные…

Они и слышали нашу ругань с Капским: кто кому первым зарядит, кто кого первым убьет — и из чего. Слово «щенок» было самым ласковым — как обращение старшего к младшему. У тебя мозги есть?! Чем я буду платить в клубе?! Зарплата, Новый год, а я все отдам туда?! Толя в ответ: Дед, не бзди, выкрутимся! Он очень хотел видеть Родионова в БАТЭ и в итоге оказался прав. И я это признал. А Виталику рассказал всю историю только на кладбище.

– Именно так. Главное — способностей ни художественных, ни дизайнерских. Это сейчас рекламщиков хоть отбавляй, а тогда? А Капский — рисуй нам брэнд, и все! Так появился тот "ромбик", который вспоминаю как страшный сон. Для меня это все равно, как если бы учительница рисования сказала: Алейников, нарисуйте пейзаж!

– Смешного много было... Какой-то спад, яма — надо сплачивать команду. Зафрахтовали пароходик на Минском море — Гена Якубовский занимался. Выехали всей командой, взяли несколько ящиков настоящего французского вина «Барон д’Ариньяк» под шашлыки. Ну чуть ли не "Ласточка" в «Жестоком романсе».

Высадились на какой-то островок. Помню, лежали на траве рядом с Сашкой Ермаковичем и его маленьким Кириллом, который уже в дубле БАТЭ играет. А я, старый дурак, что-то парадно оделся: светлые джинсы, белые туфли... Ну, все прошло прекрасно — пора и по домам. Я «цэп-лэп» — нет одной туфли! Где потерял? Вижу, многие пацаны явно знают, откуда ноги растут, у Витьки Гончаренко огоньки в глазах бегают.

Короче, Капский довел меня до белого каления. Кончилось тем, что я в одной туфле — высокий блондин в белом ботинке — шел до автобуса. А там галька такая противная... И только потом Толя сделал вид, что моя туфля "случайно" нашлась. Команда же была оповещена: ботинок у вице-президента клуба украл президент — и несет его за пазухой.

– Не раз! А юмор у Капского мог быть и пограничным — одних заводить, других веселить. Как-то наша беседа пришлась на игривое настроение, когда хочется шутить напропалую. Он и говорит: Дед, что тебе написать на могиле? Я же как раз читал что-то подобное — возьми и скажи: напиши, что он никогда не играл в казино и не платил проституткам! Капский задумался: ну, это еще можно исправить... И вот январь — мы на «Содружестве» в Москве. А у меня день рождения 30 декабря — решили и там чуть-чуть отметить постфактум.

Сидим в гостинице «Космос» в солидной компании, человек шесть за столом. И тут дама приятной наружности и легкого поведения давай ко мне приставать. По счастливым глазам Капского я быстро понял, что это недешевое шоу проплачено! Думаю: вот шельма, такой позор устроил на глазах уважаемых людей... Еле отбился от этих лобызаний! А он хохочет, еще и парку поддает: сейчас снимков наделаю — и жене!

– Я всегда говорил и буду говорить: уникальность Толи в том, что, не будучи ни Гинером, ни Филатовым, ни Абрамовичем, он сделал сотни людей богатыми и счастливыми. Некоторые его воспитанники имеют во дворах теннисные корты и бассейны. А он никогда не был богатым, поверь мне. Да, не бедным — особенно когда пошли попадания в группу Лиги чемпионов, где клуб стал прилично зарабатывать. Но он сам достиг этого вместе с командой. И верил в успех. И повторял, что деньги для него — инструмент для достижения конкретных целей.

Но иногда я рационально не могу все объяснить. Нам ведь во многом и везло — как с тем же Юрой Пунтусом. Но в первую очередь повезло с Капским. Делендик в «Дариде», Нис в «Савите», миллионер Романов в МТЗ-РИПО — ну неглупые же мужики! А у кого что вышло?

У Капского вышло — видимо, помогла безоглядная вера. Ведь случались ситуации, когда он задолжал даже неизвестным тебе людям. Или Кутузову и Глебу, когда те уже не играли в БАТЭ. Но футболисты никогда и ничего не чувствовали на себе, хоть у него не было шальных свободных денег. А из-за них я иногда тоже портил ему жизнь. И уходил из клуба хоть недовольным, но не с пустыми руками.

Теперь вот думаю: чего в тебе это г... бродило? И что ты увидел бы без Капского? Сидел бы в своем спорткомбинате и делил талоны за судейство. Но примерно то же понимание было и у него: в одиночку ничего не осилишь. Да, порой я доставал его своими спорами — цапались, ругались, но выплывали! Мы вместе закрывали тылы: пятеро учредителей, главбух Нина Васильевна Рябикова, гениальный компьютерщик Вадим Машницкий... Делали и «Сталкер», и команду. И все были на похоронах, кроме одного — он как раз к дочке улетал в Америку.

Толя для всех что-то значил. Как-то сказал нам, со своей простой образностью: я ж вас взял с голыми жопами! Я возразил: Толя, когда к тебе пришел, у меня было два автомобиля! Он: ну да — «Жигули» поломанные и уазик списанный... Он принял всех нас в фирму без заявочного взноса — и выпустил из нее не бедными.

– Ох, не хочется вспоминать — до сих пор стыдно... Все началось в семь вечера накануне гостевой игры с «Даридой». Мне секретарь в приемной Капского — он уже был директором завода — говорит: лучше не надо идти к нему сегодня. А я надавил на личные финансовые темы — считал себя обиженным. Не буду воспроизводить полный диалог, но в итоге услышал: «Вон нах… из кабинета!» Меня никто и ниоткуда в жизни так не выгонял.

Назавтра сижу на трибуне в Кунцевщине — он идет. Кивнул мне — я не отреагировал. «Владимир Александрович, а здороваться что, не надо?». Я в ответ: «Когда вот так выгоняют, надо сначала не здороваться, а извиняться». После матча вышли на стоянку — и как схватились за грудки...

Я просто увидел людей с видеокамерами и понял: если сейчас начнется, потом не оберемся. Хватило ума не подраться, но слов обидных друг другу столько наговорили... Потом я первым понял, что все это натворил зря. Даже запускал к нему миротворцев — Геннадия Невыгласа, Бернда Штанге... Капский ни в какую: он меня зарезал по живому и говорил такое, что прощать нельзя.

– Больше года. А потом приятная неожиданность. Я в лесу с собакой. Холодно, снег, ночь. И вдруг звонок: Дед, надо встретиться — давай подумаем, как нам снова вместе поработать в клубе. Я аж всплакнул. Сказал: по этому поводу даю салют из ружья!

– Вот здесь никому не расскажу все до конца. Хотя человека, который отсоветовал Капскому меня брать, вычислил. Кажется, это был уже 2010-й. Мне дали понять, что по-прежнему могу быть рядом с командой, общаться с игроками и так далее. Но обратно в клуб — нет. Да я и не сильно расстроился. И годы уже, и главное в другом — с Толей помирились. Кстати, брал его на охоту и рыбалку, но больше всего он любил грибы. Бывало, я ехал в лес и находил шикарное место. Возьму с десяток боровиков — и ему по телефону координаты: едешь туда-то, выходишь там-то, видишь пень, потом засечку... Вечером ответный звонок: спасибо — отвел душу!

– На днях возвращаюсь с охоты — дорогой мимо этого кладбища. Притормозил, нажал на сигнал — и слезы сами полились... Вот к чему сейчас слова? Я никогда не был сентиментальным. Да, в последние годы мы не так часто виделись. Но чувствую, что даже мне его не хватает. Едешь мимо завода БАТЭ — всегда ловишь взглядом Толину машину: есть номер «0137» или нет? Или он идет иногда: обнимемся, постоим около проходной... Он и на "Борисов-Арене", хоть мы в разных ложах на противоположных трибунах, почти всегда приходил. А теперь этого уже не ждешь — и порой становится так тоскливо...

– Вспоминая последнюю беседу с Толей за три дня до его смерти, предполагаю, что это будет сын Андрей. А тогда, старый дурак, вообще не понял, что на него нашло? Сорок минут по телефону — никогда так долго не говорили. Пять-десять, а иногда и минуты хватало — если поругаться. И главное, ни слова о футболе! Ни поеду ли я на «Челси», ни что-то, касающееся команды, которая улетела в Венгрию к «Видику»... Семьи, дети, внуки — и ни разу про свое здоровье.

Хотя я ведь и сам никогда не жаловался: все лето 2014 года пролежал в больнице — операцию делал академик Островский, за что ему огромная благодарность. Так вот 27 августа меня прооперировали, а накануне вечером Капский появился в больнице вместе с Андреем, у которого через два дня свадьба. Это ж готовиться надо, но и сына потащил: пошли, подбодрим Деда — «для поддержки штанов»!

– Помнишь, говорил про «Хёндай-Лантру»? Заездили мы ее вдрабадан на фирме — решили прикупить еще пять «бэушных». Помню, Сашке Баранову, Сашке Лисовскому и Кольке Рындюку по машине перепало — я возглавлял бригаду водителей, которые их пригоняли. Да и кассу всю тогда вел: она была одна что для «Сталкера», что для ФК БАТЭ. А «Лантру» мы продали. Я даже не спрашивал, за сколько. Уехала — и слава богу. 

Но не проходит недели, как в наш новый офис за городским стадионом, где здание ДОСААФ, заходит забитого вида мужичонка — на аудиенцию к Капскому. Через некоторое время меня вызывает Толя и говорит: отдай ему тысячу долларов. Е-мое, а за что?

Оказывается, этот мужик — из Уфы или Челябинска — и купил машину. Доехал до Урала — и у нее застучал двигатель. Добрые люди ему сказали: поезжай в Борисов, там тебя не «кинут». Ушам не верю: а где доказательства, что машина на сервисе стоит разобранная? Я вот не самая большая сволочь, но сказал бы: ты купил машину и уехал на ней — какие еще вопросы? А Капский даже ничего такого не подумал: отдай человеку деньги — и все.

О его желании и умении помогать людям можно рассказывать бесконечно. Восхождение Вити Кульбаченко на Эверест — дали 13 тысяч долларов.

Биатлонистка Люда Калинчик: все, завязываю — нет ни амуниции, ни денег на ее приобретение. Одели и обули. У покойного Толи Будаева болезнь дочки — не знаю какая, — но цена лекарства дикая. Будучи игроком «Шахтера», почему-то пришел к Капскому, хотя тот имел на него зуб: мол, уехал в Солигорск, где тогда платили больше. Помог и ему. Когда Будаев со слезами на глазах рассказывал мне об этом на ветеранском турнире в Италии (такие поездки на автобусе тоже оплачивал БАТЭ), его девочке — мастеру спорта Беларуси по плаванию — было уже шестнадцать.

А посещения меня в больницах — не раз и не два? Мне аж неудобно становилось. Но что слышал в ответ? Только подбадривание своеобразными шутками: Дед, я сам это уже два раза пережил, так что не дрейфь! В итоге шел на операцию с верой в лучшее — и улыбкой.

Кстати, даже когда из-за редких ссор чуть ли не враждовали, не видел его в плохих снах. Помню, говорил ему: ну ты мне и дался — папу столько не сню, сколько тебя! И теперь Толя приходит только в хороших. Значит, между нашими душами все уже было чисто. Это сегодня и успокаивает. Хоть немного, хоть чуть-чуть...