"Могилевский саммит не завершил, а только продолжил жесткий торг между Минском и Москвой"

Не случайно в последнее время встречам Александра Лукашенко и Владимира Путина уделяется большое внимание политизированной публики. Не столько потому, что в белорусско-российских отношениях накопилось большое количество спорных вопросов. Они были всегда, и сейчас их не больше, чем обычно.

Интерес к этим саммитам подогревается теми алармистскими прогнозами о мрачной судьбе белорусской независимости, которые нагнетаются российскими медиа и экспертами. Поэтому все ожидали, что в Сочи-1, Сочи-2, Душанбе, теперь и в Могилеве будут приняты какие-то важные решения.

Очень показательно, что А. Лукашенко лично встречал В. Путина в могилевском аэропорту, что случается не часто. Визит российского президента был рабочим, протокол не предусматривал встречу у трапа самолета самим главой государства. Этот факт демонстрации лояльности к московскому гостю, как и заявление, что Могилев больше российский, чем белорусский город, свидетельствует о большой заинтересованности руководителя Беларуси в новых российских щедротах. Удалось ли их получить?

К могилевской встрече глав государств правительства подготовили решения некоторых спорных вопросов. Можно говорить о четырех проблемах, которые были решены.

Министры подписали индикативный баланс взаимных поставок сельхозпродукции. Согласно ему, в следующем году Беларусь сможет поставить в Россию мяса и мясопродуктов на 11% больше, чем в 2018 г., молока и молочной продукции — на 2,6% больше. Это должно немного урегулировать бесконечные конфликты в ходе экспорта белорусского продовольствия в РФ.

Но, с другой стороны, соглашение предусматривает ограничения, выше которых Беларусь не может поставлять свою продукцию в Россию, что нарушает принцип свободной торговли в рамках ЕАЭС.

Два решения официальный Минск может однозначно оценить со знаком плюс. Беларусь наконец, хотя с большим опозданием, получила шестой транш кредита Евразийского фонда стабилизации и развития в размере 200 млн долларов.

Также Россия перечислила Беларуси задержанные с июля 263 млн долларов в рамках схемы «перетаможки» нефти.

Эти деньги очень нужны, ведь Беларусь уже начала тратить золотовалютные резервы, чтобы платить долги.

А вот подписанные индикативные балансы и протоколы по нефтепродуктам на ноябрь-декабрь 2018 года и на 2019 г. трактуются официальными лицами диаметрально противоположным образом. Вице-премьер Беларуси Игорь Ляшенко заявил 12 октября, что поставки нефтепродуктов из России увеличатся в 2019 году на 10% до уровня 2017 года. То же самое говорил российский посол Михаил Бабич во время посещения Могилева.

В то же время министр энергетики России Александр Новак заявил, что Россия вводит запрет на экспорт светлых и темных нефтепродуктов, а также сжиженного углеводородного газа в Беларусь до конца 2019 года. И как тут разобраться?

Дело в том, что речь идет о разных вещах. И. Ляшенко и М. Бабич говорят об импорте российских нефтепродуктов для внутренних нужд Беларуси, для белорусской промышленности. Вот эти поставки вырастут. А российский министр ведет речь о тех нефтепродуктах, которые Беларусь реэкспортировала. Вот на них вводится запрет, что принесет потери Беларуси свыше 100 млн долларов.

Таким образом, могилевский саммит не завершил, а только продолжил жесткий торг между Минском и Москвой. Пока не сбываются алармистские прогнозы относительно фатальных сценариев для Беларуси. Торг идет в привычных рамках, ничего особенно нового в этом нет. Пока не ясно, действительно ли сокращаются российские субсидии Беларуси.

Но в интернете, социальных сетях наибольшую дискуссию вызвала обращенная к В. Путину реплика А. Лукашенко, сделанная в ходе выступления на V Форуме регионов: «Вижу, что вы чувствуете здесь как у себя дома, на этом клочке, можно сказать, русской земли. Это такой город, я бы даже сказал, больше русский, чем белорусский. Это восток Беларуси… Я не зря сказал — русский город. Могилев, Витебск — это такие города, которые вообще не отличаются от российских городов».

Это заявление, которое А. Лукашенко сделал в качестве превентивной терапии, чтобы задобрить В. Путина, на самом деле выглядит как зловещая символика. Присоединение Россией Крыма, война в Донбассе проходило под лозунгом защиты «русского мира». Такая словесная алхимия А. Лукашенко подыгрывает тем силам в России, которые сейчас ведут активную медийную кампанию за присоединение Беларуси к РФ, утверждают, что нет никакого белорусского народа, все это русская территория. Заявление очень рискованное. Неслучайно журналист московской газеты «КоммерсантЪ» Андрей Колесников по этому поводу заметил: «Такая настойчивость наводила на мысль, уж не готовится ли, например, возвращение Могилевской области в родную гавань? Мне-то казалось, Александр Лукашенко должен быть последним человеком, кто может произнести такие слова. Но он был первым».

В любом случае можно достоверно утверждать, что политический вес Беларуси во внешней политике России возрос. О чем свидетельствует и назначение посла РФ с большим статусом и полномочиями, и тот факт, что с 19 июня по 12 октября А. Лукашенко и В. Путин вели переговоры с глазу на глаз четыре раза (встречу в Душанбе я не считаю, так как нет уверенности, что она была) . Трудно вспомнить аналогичный период в двусторонних отношениях с такой интенсивностью саммитов.

Стратегическую роль Беларуси во внешней политике России знаменует и приезд в Минск всего Синода Русской православной церкви (РПЦ) во главе с патриархом Московским и всея Руси Кириллом, который, кстати, заявил, что Беларусь — часть Руси.

В ответ на начавшийся процесс предоставления Вселенским патриархатом в Стамбуле (Константинополе) автокефалии Украинской церкви, РПЦ решила нанести удар по Украине с белорусской территории. Заседание Синода Русской православной церкви с осуждением действий Вселенского патриарха означает курс на раскол мирового православия.

Любопытно, что отмена Константинополем решения 1686 года о переходе Киевской митрополии под руководство Московского патриархата распространяется и на Беларусь, ибо в XVII веке Киевская митрополия включала в себя и белорусскую территорию.

Но тут важен не религиозный, а политический контекст. До сих пор Беларусь провозглашала себя центром урегулирования кризиса вокруг Украины, примирения в соседнем государстве, создавала образ страны-миротворца. И вот на этом фоне решения Синода РПЦ в Минске обостряют раскол мирового православия, усугубляют конфликт в Украине. До сих пор термин «Минские соглашения» ассоциировались с миром в соседнем государстве. Теперь минские решения РПЦ означают курс на религиозную войну в Украине.

Таким образом, под давлением Москвы происходит существенная корректировка международного образа Беларуси. Страна все больше утрачивает статус самостоятельного международного субъекта, рассматривается как инструмент московской политики.