Гомосексуальный след и странное оправдание: убийство протоиерея Михаила Сацюка в Бресте осталось нераскрытым

Спустя время по делу был задержан диакон Свято-Николаевского прихода Геннадий Колесников, суд первой инстанции признал его виновным, но областной суд отменил приговор. «Наша Нива» попыталась разобраться в этой истории.

Михаил Сацюк с юных лет мечтал стать священником. Его отец Андрей пел на клиросе в деревне Покры под Брестом — одной из тех деревянных голубых церквей Полесья, которые хотят внести в список материального наследия ЮНЕСКО. Отец брал с собой сына, так и приобщил Михаила к религии. В этих районах Брестчины вера в Бога никогда, даже во времена советского атеизма, не угасала, пишет НН.

На путь служения Михаил встал не сразу. Отучился в Орехове-Зуеве под Москвой в индустриально-педагогическом техникуме. Работал представителем «Ростсельмаша» в Брестской области. А потом стал священником. Произошло это в начале 1980-х, самый пик эпохи застоя. Времена не сталинские и даже не хрущевские, но до свободы совести было еще далеко.

Сын Михаила Сацюка Андрей (названный в честь деда) говорит, что отец крестил на дому, венчал, там же принимал верующих, пока не было церкви. Храм на улице Советской, возле автовокзала, православным отдали в 1989 году, настоятелем его стал Андрей Сацюк.

«Я помню его с самой светлой стороны», — говорит нам отец Павел Романович, крепкий мужчина 37 лет. Его отец Петр Романович стал настоятелем храма после смерти Михаила Сацюка. «Отец Михаил собрал вокруг себя команду единомышленников, искренне верующих людей.

«Поясню, это не были люди простой судьбы, многие из них прошли через войну. Церковь на тот момент была в ужасном состоянии», — делится впечатлениями отец Павел. Он принимает журналистов в учительской воскресной школе, угощает чаем «Золотая чаша» и свободно разговаривает по-белорусски. «Можем и по-русски, и по-польски, и по-украински спілкуватися», — говорит он нам. Его отец когда-то приехал в Беларусь с Волыни, так и остался здесь. Династии священников на Брестчине — нередкий случай.

«В советское время в церкви находился архив. И архитекторы сделали перекрытие, разделив здание на этажи. Вы бы видели, что было, когда мы все ломами сбивали это перекрытие. Пыль стояла такая… Сверху падали огромные плиты. Бог уберег, никто не пострадал», — продолжает Павел Романович.

Батюшка Михаил построил несколько помещений при церкви, искал мастеров, которые могли бы расписать. «В 1993 году была открыта церковная школа, и я был ее первым слушателем. Это было очень памятно, как прямо в церкви ставили лавки и отец Михаил, стоя в центре, проводил занятия. Появился детский хор, сестры милосердия. Он первым приходил в храм и последним уходил», — рассказывает отец Павел.

Андрей Сацюк, сын Михаила, принимает нас в собственном кабинете, в компании, которая специализируется на грузовых перевозках по Европе. Он основал это предприятие вместе с партнером по бизнесу около двадцати лет назад. Офис компании находится в деревне Большие Косичи, в нескольких километрах от Бреста, рядом озеро с платным пляжем. Брест — рай для частного бизнеса.

Андрей работает заместителем директора, кабинет просторный. На стенах — карты Беларуси, Польши, Германии, а еще с полдюжины иконок. «Я отучился три курса в Минской духовной семинарии в Жировичах. Но принял решение не оканчивать и не становиться священником. Преемник должен быть в чем-то лучше своего учителя, а я так и не смог дорасти до уровня отца», — разводит руками Андрей.

«Отец всегда проявлял постоянство. Он приезжал домой в одно и то же время, ездил в один и тот же магазин, на одну и ту же заправку», — рассказывает Андрей Сацюк. И когда отец Михаил не пришел ночевать домой, стало ясно, что здесь что-то не так.

Андрей не помнит, подключали ли к поискам милицию. «Возможно, просили знакомых военнослужащих помочь в поиске», — говорит он. «Фольксваген-Вента» Михаила Сацюка нашли именно сын и шурин. Это было совсем недалеко от дома священника в деревне Вычулки. К тому времени он уже скончался от многочисленных ударов ножом в сердце. Михаилу Сацюку было 47 лет.

До этого ничего подобного в новейшей истории Беларуси не случалось. «Я помню ощущение всеобщего шока, когда мы узнали об убийстве. Мы тогда находились совсем недалеко от церкви, на улице Пушкинской. Я знал отца Михаила, он однажды подарил мне кипарисовый крестик, который привез из Иерусалима», — рассказывает редактор «Брестского курьера» Николай Александров.

С января 2018 года «Курьер» перестал выходить на бумаге. В бывшей редакции пусто, несколько старых компьютеров в «ньюсруме», не работает туалет. Сам Александров время от времени приходит в это здание на улице 17 сентября, но работает один. В скором времени надеется продать помещение.

«Весь город гудел. Когда мы узнали подробности дела, то опять был шок», — говорит Александров, листая подшивку газеты за 1998 год. «Все читали. Тираж доходил до 28 тысяч», — вспоминает Александров.

Руководил следственной группой по этому делу являвшийся тогда начальником следственного отдела по особо важным поручениям прокуратуры Брестской области Виктор Волоско. «Это самое резонансное расследование в моей работе. Для меня было делом чести раскрыть убийство», — говорит Виктор Петрович. Подключились специалисты и из Минска, не обошлось и без участия КГБ.

Виктор Волоско встречает нас у Брестского областного управления «Беларусбанка», где после выхода на пенсию из следственных органов работает в охране. «Оперативными действиями было установлено, что к убийству причастен диакон церкви Геннадий Колесников», — канцелярским языком отвечает Волоско. Как именно вышли, даже спустя 20 лет он наотрез отказывается рассказывать.

Следствие тщательно отрабатывало все возможные версии преступления. Сын убитого Андрей Сацюк рассказал, что сначала хотели задержать его и шурина, так как именно они нашли тело.

Отец Павел Романович отмечает: «Ужас был в том, что следствие таскало всех. Мой отец — отец Петр — тоже попал под раздачу. Его подозревали в том, что он мог совершить убийство, чтобы занять должность отца Михаила. Бывало такое, что забирали утром на допрос, а отпускали только после 17.00», — говорит священник.

«Я лично опрашивал Колесникова. У меня сложилось впечатление, что это адекватный человек. Мне показалось, что он раскаялся. На видео рассказал, как нанес около тринадцати ударов ножом-бабочка в область сердца, а еще один — в ногу», — рассказывает Волоско.

На утро стало известно о незначительной краже в церкви. Не хватало каких-то денег и некоторых ценностей. Позже следствие придет к выводу, что это была инсценировка с целью отвлечь расследование от истинных мотивов.

Проводились многочисленные следственные эксперименты, которые полностью подтверждали показания и вину Колесникова. Например, он сразу указал следователям место убийства. Дело казалось очень простым. И суд первой инстанции объявляет Геннадия Колесникова виновным в убийстве Михаила Сацюка и приговаривает его к 20 годам колонии.

Попавшие в прессу подробности процесса наделали шуму. Отец Михаил Сацюк был не только настоятелем храма, но и секретарем Брестской епархии. Весьма престарелый на тот момент архиепископ Константин (Хомич) не справлялся, и большинство обязанностей ложилось на плечи отца Михаила. В том числе он решал кадровые вопросы всей епархии.

В частности, о. Михаил перевел диакона Колесникова из прихода в Бресте в Кобрин. При переводе в меньший по величине город Колесников много потерял в деньгах, поэтому всячески пытался вернуться назад.

Кто же такой этот Колесников? «Я помню, как пришел на службу и увидел огромного, статного диакона. У него был прекрасный бас. Хорошо врезалось в память, как в конце всенощной он пел «Утверди, Боже», — рассказывает отец Павел Романович.

В Брест Колесников приехал из Гомеля, где продал квартиру. Колесников был женат на дочери очень известного и уважаемого гомельского священника Федора Харика, у супругов было двое детей — сын и дочь.

«У меня сложилось впечатление, что это неординарный человек. В разговоре адекватный, с ним можно было о многом поговорить. Но у него был недостаток, за ним водился так называемый «русский грех», — намекает на пьянство Колесникова отец Павел Романович.

По этой причине дьяк часто пропускал богослужения.

«Отец Михаил сильно радел за службу, чтобы она проходила по всем канонам, не отступал от них, поэтому ему не могла нравиться необязательность диакона. В целях перевоспитания его отправили в Кобрин. Я помню, встретился с ним на автовокзале, когда ехал в семинарию в Жировичи. Геннадий был сильно обижен на весь свет. Конечно, не говорил, что убьет отца Михаила, но открыто выражал недовольство», — рассказывает о. Павел Романович.

«Мы не очень много с ним общались. Однако было видно, что человек этот не священнослужитель. Потому что у него были иные интересы. Есть люди на своем месте, а есть — не на своем. Колесников был не на своем. Он к нам попал по просьбе людей из Гомеля», — рассказывает Андрей Сацюк.

Говорят, что он даже выглядел очень специфично. «Колесников был похож на криминального авторитета. Волосы зачесывал назад, сзади волосы были коротко стрижены, бороду брил под расческу, а еще носил огромную золотую цепь с крестом. Была тогда такая мода, их привозили из Турции», — вспоминает о. Павел.

В ходе следствия Колесников заявит, что «все знали» о нетрадиционной сексуальной ориентации протоиерея Михаила Сацюка. И что, мол, в ту ночь батюшка пытался вымогать ласки в обмен на возвращение Колесникова в Брест.

В итоге, утверждал Колесников, он не вынес оскорблений, прижал священника к сиденью автомобиля и стал наносить удары ножом. «Геннадий Колесников явно рассчитывал на снисхождение, гуманность закона и на…мужскую солидарность. На то, что по обе стороны следственного стола — мужики. Пусть один допрашивает, другой отвечает. Но им обоим должна быть одинаково невыносима мысль о том, что противоречит человеческому естеству, нормальным половым связям. В общем-то никакого преувеличения насчет этой самой солидарности не было», — писал в то время «Брестский курьер».

Сначала дело вели по статье «убийство, совершенное в состоянии аффекта, внезапно возникшего сильного душевного волнения», но позже переквалифицировали «в убийство, совершенное в состоянии алкогольного опьянения, с особой жестокостью». Если по первой статье Колесников получал только пять лет, даже просил, чтобы его посадили в колонию Минской области, то по новой статье ему грозило более 20 лет.

Прокурор Весерчук просила присудить Колесникову 22 года заключения, судья Борисов вынес приговор — 20 лет. Прокурор Виктор Волоско намекает, что впоследствии у Колесникова могли появиться могущественные покровители. Но не говорит, кто именно.

Андрей Сацюк не исключает, что могла вмешаться БПЦ, для которой убийство священника дияконом было бы сильным имиджевым ударом.

Как бы то ни было, но уже при рассмотрении жалобы Колесников занимает совершенно иную позицию. Он говорит, что давал показания под давлением. «Я никого не убивал», — уверенно отвечал он. При этом у следствия были даже аудиозаписи из СИЗО (прослушка была установлена законно), на которых Колесников говорил, что убил священника. «Я наказал эту свинью», — хвастался он своим сокамерникам.

Никто до конца так и не понял, как произошло, что Брестский областной суд полностью оправдал гражданина Колесникова и освободил его прямо в зале суда.

«Я — человек, и было обидно после такого решения суда. На сегодня злость к этому человеку [Колесникову] у меня иссякла», — говорит Андрей Сацюк. Он рассказывает, что жена Колесникова уже после вынесения ее мужу оправдательного приговора приезжала в Вычулки к вдове отца Михаила матушке Марии и просила прощения за мужа.

Мы разыскали Геннадия Колесникова, он, как и когда-то, живет в Гомеле. Зарабатывает тем, что ремонтирует обувь. «Не упоминайте моего имени, — говорит он. — Если будет публикация, то я обращусь в прокуратуру. Это дело отняло у меня здоровье, отняло семью», — говорит он и прерывает телефонный разговор.

«Нашей Ниве» удалось узнать, что жена Колесникова умерла от онкологического заболевания вскоре после того дела, а сын погиб. Причем, сына долго не могли найти, а нашли уже мертвым. Осталась лишь дочь.

«Я столько лет прожил с отцом, но не замечал у него каких бы то ни было наклонностей. В конце концов, у него была семья, двое детей. Самому-то мне не симпатичны люди такой ориентации. Я считаю, что за столько лет хотя бы что-то да было бы заметно», — говорит сын убитого священника Андрей Сацюк.

«Это версия уже непроверяема. Доказательств никаких нет, кроме слов самого Колесникова. Сам я ничего такого никогда не видел. Ни ко мне, ни к кому другому из учеников воскресной школы он не домогался. Когда прошел этот негатив, верующие оставили его без внимания. Но у меня много раз спрашивали друзья в компаниях, было ли такое, слышал ли», — рассказывает отец Павел.

Между тем, по нашей информации, отец Михаил Сацюк был не единственным священником в Бресте, о чьей нетрадиционной ориентации тогда говорили.

Прощание с Михаилом Сацюком происходило на Покров, 14 октября. Очевидцы вспоминают, что был ясный, солнечный день. До последнего не было известно, где же состоится погребение. Одновременно были вырыты две могилы: одна — на территории восстановленной священником церкви, другая — на кладбище в деревне Плоска под Брестом. По одной из версий, на погребение у церкви до последнего не давали согласия городские власти, по другой — долго решал митрополит Филарет. Он присутствовал на погребении, было много людей, гроб с телом обносили вокруг храма.

В последний момент было решено, что похоронят батюшку у стен церкви. Его могила ухоженная. На ней — крест, горит лампада. Это единственное недавнее захоронение у храма в центре Бреста.

И спустя двадцать лет в кровавой истории, которая произошла в Бресте, все еще многое недоговорено. Это было одно из самых резонансных убийств второй половины 1990-х годов, но точка в расследовании так и не была поставлена.