"Лола, не беги". Психолог о том, почему не надо убегать от одиночества в замужество и материнство

Даже при наличии толпы друзей, коллег, мужа, детей, собак, котов и парочки забавных хомяков вам может быть хорошо знакомо чувство одиночества. Почему одиночества не надо бояться и чем оно может быть полезно — вы узнаете здесь.

Об авторе:

Катерина Зыкова, психолог, экзистенциальный консультант

Лола, не беги

От одиночества принято бежать: в отношения/семью/детей/зависимости/работу/активизм/экстремальные виды спорта/путешествия/соцсети, лайки и т.д. Бежать желательно быстрее, потому что, если не успеешь, замешкаешься — столкнешься с ним, всепоглощающим, острым чувством самосознания и отброшенности к себе. В одиночестве я есть только наедине с собой, рядом нет никого. И это может вызывать во мне страх, пустоту, бессилие, скуку, горе и другие чувства, от которых хочется немедленно избавиться.

И тогда, здравствуй, новый забег, который, конечно, спасет от межличностного одиночества — формально я буду не одна, вокруг будут люди. Но не убережет от «одиночества в толпе», экзистенциальной изоляции, отдельности от людей и мира.

Парадоксально, но чтобы «справиться» с одиночеством, нужно перестать от него бежать и отгораживаться. Можно остановиться, отдышаться и рискнуть, решиться на переживание своей отдельности, найти мужество и силы быть в ней.

Встреча с одиночеством уникальна для каждого человека и может проходить по-разному. Чаще всего она сопровождается чувством бессилия, беспомощности, страха, но в итоге дает возможность найти себя, меняет качество отношений с другими людьми. По словам Камю, «после того как человек научился — и не по книгам — оставаться наедине со своим страданием, преодолевать жажду бегства, ему мало чему остается учиться».

Встреча с собой

В одиночестве человек встречается сам с собой, и это может быть страшно: увидеть себя реальную, уязвимую, без прикрас, привычных ролей и масок, предъявляемых окружающим. Однако во встрече с собой есть огромная сила. Именно с этой встречи начинается авторство собственной жизни. Кто есть я, настоящая, а не отражающаяся в других людях?

Лишь отделившись, я могу понять, кто я действительно есть, что люблю, а что не люблю, что для меня ценно, а что нет. Какие у меня привычки, запросы, мечты, желания, что мне нравится на самом деле — мне, а не моему окружению, семье, друзьям, близким. Что я делаю из своего искреннего «хочу», а что — только потому, что так удобно для кого-то, или потому что я боюсь быть нелепой, легкомысленной, или, наоборот, — слишком умной, занудной. Находясь в одиночестве, я имею шансы провести внутреннюю ревизию, вернуть себе ощущение самости — и потом из этого состояния начать делать свой выбор, жить своей, а не чужой жизнью.

Одиночество и любовь

Первым делом человек, захлестываемый одиночеством, в попытке побега от него, в отчаянии ищет отношений. Так, он образует союз с другим не потому что хочет, а потому что вынужден. Такой тип любви психолог-гуманист Абрахам Маслоу называет дефицитарным.

Дефицитарная любовь возникает из-за любого дефицита (любви к себе, самоуважения, уверенности), страха одиночества. Выбираемый партнер при таком типе любви — это, скорее, функция, средство для компенсации «дефицита» качеств, чувств, которых не хватает. Подобный союз может быть вполне стабильным и взаимовыгодным, однако Маслоу пишет, что такие отношения напоминают наше взаимодействие «с коровами, лошадьми и овцами, а также с официантами, таксистами, полицейскими и другими, кого мы используем».

Дефицитарная любовь приводит к задержке роста партнеров — ведь они осознают только функциональную, малую часть другого. К тому же стоит одному партнеру уйти или стать более устойчивым и независимым — и костяшки домино стремительно упадут.

Дефицитарной любви Маслоу противопоставляет любовь бытийную. Бытийные влюбленные более независимы, автономны, бескорыстны, меньше ревнуют и ориентируются на рост и самоактуализацию — свою и партнера. Они способны воспринимать других людей целостно, во всей их многогранности, уникальности.

Бытийные, ведущие к росту отношения возможны, если оба партнера умеют встречаться с собственным одиночеством. В книге «Искусство любить» Фромм подчеркивал, что «способность быть в одиночестве — это условие способности любить». Если в одиночестве человек научился опираться на себя, значит, он способен дать опору другому, умеет искренне заботиться, смотреть на партнера не с позиции ожидания «что он может мне дать», а видеть в нем личность. Зрелая забота о другом меняет и обогащает самого человека. Конечно, даже самые прекрасные отношения не избавят от экзистенциального одиночества, но могут его время от времени смягчать, открывают ценность встречи с другим — полноценной, ресурсной, актуализирующей.

По словам известного экзистенциального терапевта Ирвина Ялома, «одиночество не изолирует индивида, не влечет раскола или расщепления „я“; напротив, оно усиливает индивидуальную целостность, восприимчивость, чувствительность и человечность». Обособленность — это то, что делает нас личностью. Полное растворение в другом человеке, деятельности и прочие «таблетки от одиночества» — так себе альтернатива возможности по-настоящему встречаться с собой, способности любить.