Участники путча и штурма Белого дома в 1993 году: "Шансов на мир не было"

Четвертого октября исполняется 25 лет трагической развязке противостояния между сторонниками и противниками президента Бориса Ельцина и его реформ, которые одна сторона именует расстрелом парламента, а другая - октябрьской попыткой переворота в Москве.

Лояльные Кремлю силовики обстреляли из танков и взяли штурмом Дом Советов на Краснопресненской набережной, где ныне работает правительство РФ, а тогда собрались оснастившиеся заранее припасенным оружием защитники советской конституции и Съезда народных депутатов.

20 сентября президент своим указом распустил Съезд и назначил через два месяца новые выборы. Чуть менее половины депутатов в ответ собрались в Доме Советов, объявили себя высшей властью в стране, а Ельцина низложенным.

Найти компромисс за две недели не удалось. Поводом для действий силовиков стала предпринятая накануне защитниками парламента попытка захватить телестудию в Останкино и здание московской мэрии, соседствовавшее с Белым домом.

Погибли, по официальным данным, 158 человек, в том числе 28 военных и милиционеров, были ранены 423. Ни один депутат серьезно не пострадал.

Двумя годами ранее в этом же Белом доме держали оборону именем свободы и демократии Борис Ельцин и его сторонники. Некоторые москвичи защищали знаменитое место оба раза - и в 1991-м, и в 1993-м.

Споры об исторической правоте, и особенно о том, кто в большей степени довел ситуацию до кровопролития своей неуступчивостью, продолжаются и через четверть века, и вероятно, никогда не кончатся.

Воспоминаниями и оценками поделились с Би-Би-си бывший глава кремлевской администрации Сергей Филатов и бывший народный депутат РСФСР Виктор Аксючиц. С ними беседовал Артем Кречетников.

Би-би-си: В августе 1991-го Ельцин, Руцкой и Хасбулатов были на одной стороне. В октябре Съезд депутатов наделил Ельцина чрезвычайными полномочиями для проведения экономических реформ 876 голосами против 16. В декабре Верховный Совет под председательством Хасбулатова ратифицировал Беловежские соглашения 188 голосами против семи. Как вышло, что спустя всего два года бывшие союзники подняли оружие друг против друга?

Сергей Филатов: Неверно считать, что конфликт случился осенью 1993 года. Все началось гораздо раньше.

В ноябре 91-го Борис Николаевич пригласил Хасбулатова и его заместителей, одним из которых был я, объявил, что 2 января начнется экономическая реформа, и в общих чертах объяснил ее суть. Хасбулатов обещал поддержку парламента, и мы разъехались в хорошем настроении.

13 января Хасбулатов в Рязанской области в первый раз грубо обрушился на реформы. Это и было началом противостояния между президентом и депутатским корпусом.

Возможно, многие депутаты и бывший военный летчик Руцкой действительно не представляли сложности переходного периода. Но Хасбулатов - экономист высокого класса, профессор Плехановской академии - прекрасно понимал, о чем речь. И поддержал! Я был свидетелем.

Что это? Беспринципный расчет: пусть начнутся трудности, и проще будет власть перехватить? Обида, что Ельцин поручил возглавить правительство и вести реформы малоизвестному Гайдару, когда у него, Хасбулатова, имелись и профессиональная квалификация, и, так, сказать, революционные заслуги?

Утверждать ничего не хочу. Пусть это будет на его совести.

92-й год у депутатского большинства прошел в борьбе за устранение Гайдара, 93-й - уже самого Ельцина.

Необходимые для реформы законы не принимались, указы президента объявлялись не имеющими силы, возник правовой вакуум.

Референдум в апреле 1993 года президентская сторона выиграла. К сожалению, Конституционный суд постановил, что для признания его итогов требуется большинство не от проголосовавших, а от списочного состава избирателей.

До сих пор жалею, что не подсказал Борису Николаевичу именно в тот момент распустить парламент. Вместо этого попытались в последний раз достичь компромисса, созвали Конституционное совещание, но его работа застопорилась. Лето пропало.

В декабре должен был состояться X съезд депутатов, и мы понимали, что это будет за съезд. Президент сделал упреждающий шаг и выпустил указ 1400.



Первую неделю прожили относительно спокойно. Потом в Москве начались вооруженные вылазки тереховцев [Станислав Терехов - председатель "Союза советских офицеров": прим. Би-би-си]. Обстановка накалялась.

В ночь на 1 октября на переговорах в Свято-Даниловом монастыре при посредничестве Московской патриархии мы договорились, что сторонники парламента сдают оружие, а мы обеспечиваем жизнедеятельность здания и не пытаемся их силой разогнать. Но на следующее утро из Белого дома пришла другая делегация и заявила, что всех нас надо отдать под суд, тогда и будет мир.

Так прошли еще два дня, а 3 октября мне позвонил Олег Попцов [председатель ВГТРК - прим. Би-би-си] и сообщил о нападении на Останкино.

Виктор Аксючиц: По поводу ратификации Беловежских соглашений должен заметить, что это был не обычный международный договор. Принимать решения, кардинально меняющие характер государства, был вправе только съезд, а не Верховный Совет. Так что и Ельцин, и Хасбулатов нарушили конституцию.

Осенью 1991 года депутаты поддерживали президента, потому что он обещал эффективные экономические реформы. Но дальше из всех вариантов был выбран самый радикальный и разрушительный.

Вот один пример. Верховный Совет предлагал открыть на имя каждого гражданина специальный счет и зачислить на него определенную сумму, которую нельзя было бы потратить ни на что, кроме покупки акций. Так обеспечивалось бы всеобщее участие в приватизации. Взамен президент и правительство выпустили ваучеры, которые одни граждане продали за две бутылки водки, а другие - криминал и номенклатура - скупили мешками.

Естественно, большинство депутатов перешли в оппозицию. А Ельцин был предан своим радикалам, и поэтому не имел иного выхода, кроме как пойти на переворот.

Би-би-си: Многие депутаты, избравшиеся в 1990 году как сторонники Ельцина, потом сделались его ярыми противниками. Выдвигалось циничное объяснение: не всем хватило теплых мест в системе исполнительной власти. Но, возможно, дело в том, что они в свое время критиковали советский строй не с либеральных, а с почвеннических позиций? А общество тогда в детали не вдавалось, вопрос был один: "Вы за КПСС или против?"

С.Ф.: Четких идейных ориентиров у депутатов, записавшихся в "Демократическую Россию", не имелось. Были два критерия: отрицание советского прошлого и поддержка Ельцина. А в остальном - сколько демократов, столько мнений. Наша большая ошибка, что мы так и не сделали программу.

В.А. Я сам один из таких депутатов. Но главное - все надеялись на благотворные экономические реформы, не понимая, что нас ожидает.



Би-би-си: Была ли возможность как-то поладить миром? Если да, то в чем конкретно мог заключаться компромисс?

С.Ф.: Мне нравится вторая половина вопроса. Шансов не было, потому что для депутатского большинства единственной ценой мира с президентом являлся отказ от рыночных реформ. А для нас это не подлежало обсуждению.

Поэтому все дискуссии велись не о том, как с этим депутатским корпусом договориться, а о том, как бы от него избавиться наиболее безболезненно. И с другой стороны царило такое же настроение. Откровенно заявлялось: оставим Ельцину полномочия английской королевы, тогда ему ничего не останется, как нарушить конституцию, а тут мы его и прихлопнем.

В.А.: Для того и существует власть, чтобы в любой ситуации находить компромисс и не доводить до насилия.

Поскольку разногласия носили принципиальный характер, мирным выходом могли бы стать одновременные досрочные выборы президента и депутатов.

Когда после подписания указа 1400 депутаты собрались в Доме Советов, я в первый же день предложил принять такое постановление. Но радикально настроенные коллеги на меня накинулись, заявив, что я "легитимизирую узурпатора". С противоположной стороны никакой готовности к такому компромиссу тоже не было.

1 октября при посредничестве патриарха были сделаны первые шаги к разрядке. Но потом Филатов и Лужков сорвали переговоры, а обвинили делегацию Верховного Совета. Один из депутатов мне говорил, что слышал, как они шептались, что, мол, президент такое не подпишет.

Би-би-си: Насколько реальны были одновременные досрочные выборы?

С.Ф.: Лично я как советник президента категорически возражал бы. Оставить страну вообще без руководства было бы преступлением. Тормозом развития государства и реформ являлся не президент, а съезд депутатов, их и нужно было обновить.

В.А.: Если бы Ельцин решился сам выступить с такой инициативой, то выглядел бы эффектно, и надо признать, практически стопроцентно выиграл бы эти выборы. Но ему, видимо, надо было показать силу.



Би-би-си: В какой момент вам сделалось ясно, что лобовое столкновение в той или иной форме неизбежно?

С.Ф.: В апреле 1992 года. В дни работы VI съезда депутатов Хасбулатов попросил меня пойти к Ельцину и организовать встречу втроем. Но Борис Николаевич резко отрицательно к этому отнесся. заявив, что больше ничего общего с Хасбулатовым иметь не хочет, потому что тот постоянно виляет, обещает и не держит слово.

В.А.: С середины лета 1992 года я писал в СМИ о неизбежности попытки антиконституционного переворота.

Би-би-си: Почему силовые структуры остались лояльны президенту, хотя его реформы были, мягко выражаясь, непопулярны у офицерства?

С.Ф.: Все очень боялись гражданской войны и хаоса. Многие военные ненавидели Ельцина за то, что самолеты не летают и учения не проводятся, но он нес хоть какой-то порядок и предсказуемость.

В.А.: Деньги и пропаганда. Телевидение бесконечно показывало кричащего Анпилова и зигующих баркашовцев и формировало мнение, будто в Доме Советов засели фашисты.

Би-би-си: Что случилось бы, победи Дом Советов? Стали бы, как обещал в сентябре Руцкой на встрече с региональными законодателями, восстанавливать социализм и советскую власть?

С.Ф.: Случилась бы гражданская война.

В.А. Коммунистическая идея испарилась. Хотелось бы увидеть нечто наподобие будущего премьерства Евгения Примакова - щадящие реформы без ваучерной приватизации, олигархии, дефолта 1998 года.

К сожалению, нельзя было бы исключить нового витка борьбы за власть между Руцким и Хасбулатовым и их командами.

Би-би-си: Из уст представителей антиельцинской оппозиции постоянно звучало: "расстрелять", "повесить", "все вы нам известны". "не успеете добежать до Шереметьево-2". Это говорилось в пылу борьбы или всерьез?

С.Ф.: То, что репрессии были бы, совершенно очевидно. Насколько массовые, сказать сложно.

В.А.: Такое говорили либо провокаторы, либо маргиналы. Макашов, Баркашов и Анпилов не были депутатами, но именно их тиражировали СМИ.

Би-би-си: Продолжает ли октябрь 93-го влиять на российскую жизнь?

С.Ф.: К сожалению, разрыв между недавними соратниками и стрельба в центре Москвы отвратили массу людей от политики вообще. Результатом стала апатия. Вся надежда на молодежь.

В.А.: Недостаток народовластия, ущербная несбалансированная конституция, отсутствие реального парламентаризма, превращение Конституционного суда в номинальный орган - все это результаты решений, которые Ельцин навязал в 1993 году.