«У меня вообще претензий нет». Командира роты и прапорщика из Печей судят за превышение полномочий

>

1 октября Минский областной суд начал рассматривать уголовное дело в отношении командира учебно-танковой роты Павла Суковенко и прапорщика Артура Вирбала. Их обвиняют в злоупотреблении властью. По делу семь потерпевших, среди которых сержанты Евгений Барановский, Егор Скуратович и Антон Вяжевич – их по другому уголовному делу обвиняют в доведении до самоубийства рядового Александра Коржича.  

Обвиняемых задержали осенью 2017 года после гибели Коржича. Сначала Вирбала подозревали в мошенничестве: якобы он забрал карточку рядового и пользовался ею. Но затем и Вирбалу, и Суковенко предъявили обвинение по частям первой и второй статьи 455 (Злоупотребление властью, превышение власти либо бездействие власти). Это уже отдельное уголовное дело. В августе Суковенко и Вирбал отвечали в суде по Коржичу как свидетели. Теперь они обвиняемые.

 

Обвинение прапорщика Артура Вирбала

По версии следствия, Артур Вирбал должен был «знать и умело исполнять требования устава, быть честным и дисциплинированным, умело воспитывать подчиненных, проявлять чуткость и внимание», но вместо этого применял физическую силу к сержантам и солдатам: «Вирбал приказал принять упор лежа Бритикову, Барановскому, Вяжевичу и ударил не менее двух раз деревянной палкой по ягодицам», – зачитал обвинение прокурор Вадим Лолуа.

Также утверждается, что прапорщик бил сержантов и солдат по надуманным поводам и за упущения по службе. Бил палкой по спине, ударял по голени. Тем самым он причинял моральный и физический вред – в том числе и государственным и общественным интересам. Также он подорвал своими действиями авторитет беларуской армии: «Вирбал действовал открыто, дерзко, демонстративно, желая самоутвердиться, скрыть свою некомпетентность, показать мнимое превосходство», – зачитал обвинение прокурор.

Артур Вирбал признал свою вину в полном объеме.

Обвинение командира роты Павла Суковенко

Павла Суковенко обвиняют в том числе и в том, что он не доплачивал сержантам жалование, пишет euroradio.fm. Разницу в сумме он забирал себе. Об этом в суде по «делу Коржича» рассказывал Егор Скуратович.

По версии следствия, Павел Суковенко требовал и получал от подчинёенных ему военнослужащих продукты питания. Например, не менее ста раз командир роты требовал от сержанта Барановского приобрести ему пакетик кофе «три в одном». Барановский потратил на Суковенко не менее 40 рублей. Бритиков покупал старлею сосиски в тесте и кофе.

«Не менее пяти раз требовал приобрести сигареты. Не менее девяти раз требовал от сержанта Бритикова приобретать пачку печенья. Не менее девяти раз требовал от Вяжевича приобрести паку сигарет», – зачитывает гособвинитель. Также он говорит, что Суковенко потребовал от Егора Скуратовича новый комплект военной формы. Об этом сержант рассказывал, давая показания в качестве обвиняемого по «делу Коржича».

Старший лейтенант Павел Суковенко полностью признаёт часть первую статьи 455, но частично не признает вторую часть: «Во второй части не согласен непосредственно с насилием, что касается деревянной палки там, ноги».

Допрос потерпевших

Евгений Барановский

Сержант Евгений Барановский рассказал, как однажды старшина Артур Вирбал ударил его по коленной чашечке. Вспоминает, что за 55 рублей купил у Павла Суковенко берцы, хотя Вирбал должен был их выдать бесплатно. Пересказывает эпизод из обвинения, когда ротный бил его деревянной палкой по ягодицам из-за незнания нормативных документов. «Если у меня не было денег, просил покупать военнослужащих», – сказал он.

Далее произошел интересный диалог между прапорщиком Вирбалом и сержантом Барановским:

Вирбал: Скажите, пожалуйста, Евгений Сергеевич, все эти эпизоды, которые связаны с физическим с физическим насилием, вызывали у вас физичекое страдание и моральное унижение?

Барановский: Нет.

В: Евгений Сергеевич, будьте так любезны, охарактеризуйте меня как старшину подразделения.

Б: По этому поводу я могу сказать только одно: прапорщик Вирбал был самым ответственнм в роте. Он всегда все подсказывал.

В: Скажите, пожалуйста, я хоть раз по надуманному поводу применял к вам дисциплинарные взыскания?

Б: Нет.

Судья спросил Барановского: «Для вас это действительно было не унизительно?» Тот ответил: «Нет. Не мы создали эту систему – не нам ее ломать».

Адвокат Галиев интересуется, что Барановский понимает под словом «система». Тот отвечает, что «это было в армии всегда. Мне об этом говорили мои товарищи, которые служили». У него просят ответить конкретно на вопрос. «Кофе приносить старшему начальнику. Отжимания, «бычки хоронить» и так далее. Такие отношения в армии постоянно», – говорит Барановский.

«Я не хотел, чтобы меня признавали потерпевшим. В принципе и сейчас не считаю себя потерпевшим», – заявил Барановский. Он также сказал, что не хотел свидетельствовать против старшины и командира роты. Но на суде он сказал, что Вирбал однажды ударил его ногой в коленную чашечку, хотя ранее отрицал это. Судья спросил: «Полтора часа назад вы говорили, что Вирбал в том числе заставлял вас отжиматься, а сейчас говорите, что из неуставных отношений были только этот случай. Как это поясните?» Барановский ответил, что не считает это чем-то плохим. «Но это неуставные отношения!» – «Я так не считаю».

Гособвинитель зачитывает показания Барановского и задает вопрос: «После «шмонов» пропадали личные вещи солдат, и мы ничего не могли с этим сделать. Кто должен был выдавать имущество?» Барановский отвечает: «Старшина роты». Судья возражает: «А потом говорите, что хорошо характеризуете».

Борис Шуляковский

Шуляковский говорит, что не знает о фактах неуставных отношений. Рассказывает только о случае, когда отжимался по приказу Вирбала, и о том, как Суковенко заставлял отжиматься других потерпевших: «Я шел в туалет и увидел, как в комнате досуга и информированиям на столе сидит Суковенко и считает: «...37, 38, 39...». В этот момент на полу отжимались сержанты Бритиков, Вяжевич, Скуратович и Субоцкий. Барановского там не видел».

Вирбал спрашивает у потерпевшего: «Один вопрос: за всю службу у вас есть какие-то претензии ко мне?» «Претензий нет», – отвечает Шуляковский.

Борис проходит свидетелем по «делу Коржича». Там он уже давал показания. Егор Скуратович, который в том же деле обвиняемый, а сегодня на одной скамье с Борисом как потерпевший, спрашивает у него: «Почему вы говорите, что не испытывали морального унижения, когда вас «прокачивал» Вирбал, а на нашем суде заявили, что испытывали моральные страдания и унижение, когда мы вас заставляли упражняться? Причем это было спортивное занятие!» Шулявский ответил, что «у сержантов было большее количество отжиманий». Дальше разговор остановил судья, потому что это не относится к делу. 

Шуляковского освободили от дальнейшего участия в судебном процессе. 

Антон Вяжевич

Вяжевич рассказывает о том, что «ну, пару раз отжимались, пару раз «машинкой» получили». Вяжевич, судя по поведению, не считает себя потерпевшим. Он говорит, что не считал все происходящее между сержантами и обвиняемыми неуставными отношениями.

Про один из ударов от Суковенко по голени он говорит: «Да это не удар был, побаловались – да и все». «Про поборы что?» – спрашивает прокурор. «Ничего не могу сказать, мне все выдавали, все додавали», – ответил Вяжевич.

Адвокат Павла Суковенко спрашивает: «В обвинении указано, что вы покупали Суковенко сосиску в тесте 15 раз. Как у вас точное количество в голове отложилось?» Вяжевич отвечает: «Я сказал следователю, что покупал 10-15 раз. Ну вот отсюда цифра и взялась». Он рассказал, что только один раз просил у Суковенко деньги за продукты, но тот «что-то забавное ответил. Я точно не помню, но что-то вроде: «Денег не будет». Адвокат спросил: «И вы после этого продолжили покупать?» Вяжевич отвечает: «У меня выбора как бы особо не было. В противном случае я бы не спал в положенное время после дежурства, а занимался бы какой-нибудь ерундой, например».

«У меня вообще к Вирбал претензий нет», – говорит Вяжевич. На просьбу Суковенко охарактеризовать его как командира роты, Антон отвечает: «Ну, как вам сказать... Не совсем вы ответственный человек. Неответственно относились к службе, к работе. Сборы на стрельбу, на службу, постоянно какие-то косяки были. А потом всех собак на нас вешали».

Вяжевич объяснил, что так называемая «машинка» – это кусок обрезанной доски с ручкой, перемотанной веревкой. Ее Вирбал и Суковенко, по словам Вяжевича, использовали, чтобы наказывать сержантов. Истинного предназначения «машинки» потерпевший не знает.