«Втянула в эту компанию и мужа...». История бывшей наркозависимой
После долгих телефонных переговоров она назначает встречу на нейтральной территории, поясняя: «Ни к чему давать односельчанам лишний повод для разговоров».
Татьяне – чуть-чуть за 50. Судя по всему, когда-то давно она была весьма привлекательной девушкой – следы былой красоты еще угадываются в потускневших чертах. Почти полжизни ее судьбой распоряжалась одна, но пламенная страсть – наркотики.
«Страшно даже вспоминать, через что довелось пройти», – говорит собеседница и соглашается рассказать свою историю лишь в надежде на то, что кому-нибудь это поможет не перешагнуть собственную точку невозврата.
«КРАСИВАЯ» ЖИЗНЬ
– Мне было года три-четыре, когда нас с младшей сестренкой бросили родители. Каждый пошел своей дорогой: папа уехал на Север и там женился, мама проводила время с дружками в развеселых застольях, нередко переходивших в агрессивные разборки, и в итоге сгорела на пожаре в собственном доме. Растили нас бабушка и дедушка. Они работали в колхозе и делали всё, чтобы мы ни в чем не нуждались. В общем, жили хорошо. Дедуля и бабуля своих внучат очень любили и накопили для нас с сестрой приличную сумму – на эти деньги можно было купить дом и всю обстановку. Но мне сильно хотелось красивой городской жизни.
И вот после школы – долгожданный город. Эйфория и некоторая растерянность. Пошла учиться на парикмахера, но вскоре бросила. Так же получилось и с профессией продавца. На работу никуда не устраивалась – благо, жить было на что.
Все чаще замечала на себе пристальные взгляды представителей противоположного пола. Однажды познакомилась со взрослым мужчиной, бывшим уголовником, криминальным авторитетом. Завязались отношения. Мне очень льстило то, что его уважали и боялись. Он заботился обо мне, жалел меня. Но, как оказалось, был наркоманом. Из его рук я и приняла первую дозу.
Ощущения понравились, и – пошло-поехало. Чаще варили мак, еще покупали морфий, метадон – в 1990-е вся эта дурь была вполне доступна. За ней ездили в Сухуми.
Когда мой любимый в очередной раз угодил за решетку, в надежде начать новую жизнь я уехала в райцентр. Но меня будто тянуло к подобным личностям – новый друг также оказался наркоманом с уголовным прошлым. И я подсела на иглу еще крепче. Кололась каждый день. Чтобы получить новый кайф, увеличивала дозу.
«Ширяться» стало физической необходимостью. Помню первую ломку – как вдруг почувствовала, что на руках начинает выкручивать суставы, будто от сильной простуды. Постепенно это ощущение переходит на все тело: ты корчишься, организм словно ломает изнутри. Если быстро не принять дозу, ломка может быть такой силы, что в буквальном смысле слова лезешь на стену…
ЗАЦЕПИЛАСЬ – И СОРВАЛАСЬ
– Иногда просто не было сил идти на поиски мака. Но страх перед начинающейся ломкой побеждал, и я отправлялась бродить по полям и огородам – дедушкины деньги давно закончились. Мимо проходили люди – веселые и беззаботные, а у меня в голове одна мысль: где найти дозу? Горько плакала и спрашивала себя: «Зачем такая жизнь?». Но доза находилась, всё начиналось сначала. Кайфа уже не было – только «млявасць i абыякавасць», а потом – новые душевные терзания. В этом беспросветном дурмане в компании мне подобных проходили годы.
Когда появилась реальная возможность зацепиться за нормальную жизнь, мне было уже 33 года. Сам того не ведая, этот спасательный круг бросил мне интеллигентный, приветливый мужчина, врач по профессии. Уговаривал меня лечиться от зависимости, давал деньги. Я делала вид, что соглашаюсь. И – тратила все на наркотики. Правда, их власть надо мной уже не была такой всеобъемлющей. Он очень сильно меня любил и прощал всё. Я старалась отвечать взаимностью.
А когда родила вполне здоровенькую дочурку, всё, казалось, потихоньку начинает налаживаться. Мы радовались друг другу и малышке Машеньке. Но вскоре у мужа обнаружили рак последней степени. Ни знакомые доктора, ни знакомые знакомых сделать уже ничего не могли. Человек сгорел за месяц. Расписаться мы так и не успели.
После похорон со своими соболезнованиями стали объявляться старые друзья. Пытаясь заглушить горе, я начала выпивать, снова появились наркотики – после мужа осталась машина, много дорогого имущества, которое можно было продать.
В итоге меня лишили родительских прав, ребенка забрали в детский дом. Рос долг на его содержание, нечем было оплачивать съемное жилье – я ведь нигде не работала.
Тогда и решила уехать в деревню: там все-таки расходов меньше. Возвращаться в дом, где жили дедушка и бабушка, было стыдно. В центре занятости объяснила, что я обязанное лицо, и попросила направить на работу в какой-нибудь колхоз, где могли бы предоставить жилье.
НОВЫЙ ШАНС
– Это был новый шанс завязать с наркотиками: друзья-наркоманы с их соблазнами остались в городе, к тому же здесь я встретила очень хорошего человека Дмитрия – вместе мы работали на ферме. Он моложе меня на семь лет, рос в интернате, поскольку пьющую мать в свое время лишили родительских прав. Словом, две нагоревавшиеся души быстро нашли точки соприкосновения, мы решили пожениться. Долг за Машеньку я постепенно погасила и дальше платила исправно. Суд принял решение восстановить меня в родительских правах. Надо было подождать 10 дней, пока оно вступит в законную силу, и ребенок уже был бы со мной. Со дня на день мы с Димой ждали рождения сына. Казалось бы – вот она, радость. Но…
На эти 10 дней пришлись роды, потом – многочисленные отведки, и я ушла в долгосрочный запой. Маша так и осталась в детдоме – суд повторно лишил меня родительских прав.
При поддержке Димы кое-как удалось преодолеть горькую досаду. Когда уж сильно накатывало, выпивала. И потихоньку как бы успокоилась. Тем более вскоре стало понятно, что у нас будет еще и девочка.
В таких заботах-хлопотах прошло пару лет – и в деревню стали приезжать мои городские друзья. Мы снова взялись варить маковое «зелье», я опять начала колоться. Втянула в эту компанию и мужа, который раньше даже блатного жаргона не знал – не то чтобы иглу в вену вставить.
Однажды на варке всю нашу компанию и поймала милиция. Малышей Лизу и Даника у меня забрали со словами: «Больше ты их никогда не увидишь». На мужа за организацию наркопритона завели уголовное дело. Он сказал: «Я с тобой развожусь. Нам так хорошо было – зачем ты всё снова затеяла!?» Бил меня, доходило до того, что я ночевала на улице.
ОТ «РАЯ» ДО КРАЯ
– Это был край. Я плакала навзрыд и думала: «Если не могу оставить наркотики – зачем мне жить, портить жизнь кому-то. Наших умных, красивых деток заберут чужие люди…» Так пришло решение: жить больше не буду. Позвонила знакомой наркоманке, попросила сделать мне большую дозу опия – немного денег у меня было. Думала – уколю зараз, усну и не проснусь больше. Утром приехала в город. А за наркотиком надо было идти мимо отдела образования. Дошла до этого двухэтажного здания, а меня так и тянет заглянуть, спросить, увезли детей в приют или еще нет. Раз десять я приближалась и поворачивала обратно: невыносимо стыдно было. Но все-таки решилась – глянуть на малышей в последний раз.
А мне сказали: вчера Лизе исполнилось три годика, мы отправили их в приют, предлагали номер телефона, но я уже ничего не хотела слышать. Пошла к двери – и тут вдогонку голос: «Женщина, я хочу вам помочь». До сих пор он звучит у меня в ушах. Обернулась и увидела мужчину с глазами Христа – точно такими, как на картинке. Он рассказал мне о реабилитационном центре для алко- и наркозависимых, дал номера контактных телефонов и убедил: всё изменится. В тот же момент у меня будто кто-то из памяти удалил то, что я шла за роковой дозой наркотика и не хотела жить. Отправилась домой и сказала мужу: «Димка, не кричи на меня, я поеду в центр, мне помогут избавиться от зависимости, и мы вернем детей».
– Реабилитационный центр напоминает санаторий – несколько строений размещаются в очень живописном месте среди леса. Тишина и покой. Его руководитель Антон в свое время и сам много лет находился в тяжелом алкогольном рабстве, но, пройдя курс реабилитации в подобном российском заведении, сумел преодолеть себя и теперь помогает другим. Он-то и встретился мне в отделе образования. Сразу предупредил: сигареты, алкоголь, лекарства, кроме прописанных врачом, мобильный телефон – под запретом. Меня настолько измотала моя жизнь, что я готова была на все, лишь бы вырваться из замкнутого круга, лишь бы вернуть детей, мужа, теплый уют дома.
Питание и проживание там бесплатные – контингент ведь известной платежеспособности. Длится реабилитация три месяца. Но это не лечение и не заключение – каждый в любой момент может уйти, остаются те, кто твердо решил завязать. По желанию здесь можно работать на грядках, ухаживать за животными, заниматься кухней.
Очень много времени отводится чтению духовной литературы, духовным беседам. Сама атмосфера там спокойная, умиротворенная, никакой суеты – казалось, даже стены излучают тепло и доброту. Нас тогда было человек 15.
После центра я бросила не только колоться и пить, но и о сигаретах не вспоминала. В душе поселилась вера, что я выстою, смогу – будто кто-то свыше помогал мне укрепляться в моих новых убеждениях.
Буквально через несколько дней позвонили из райисполкома: будет заседание комиссии по поводу наших детей. Я молилась и молилась. И, в отличие от мужа, твердо знала, что завтра нам их отдадут. И малышей вернули.
На суде, когда рассматривалось дело Димы, все отнеслись к нему, никогда не имевшему судимости, работящему парню и заботливому отцу, с большим сочувствием. И гособвинитель, и судья понимали, что во всем виновата я. При этом учли, что и я встала на путь исправления, меня даже спрашивали: «Таня, что ему присудить, чтобы наказание не повлияло на вашу семью?» Словом, дали год «домашней химии». Да он и так у меня очень домашний…
ЖИТЬ – ЧТОБЫ НЕ УМИРАТЬ
– Через два месяца после реабилитации мне было послано новое испытание: врачи обнаружили у меня онкологическую болезнь – всё, что творилось со мной в беспросветном прошлом, не минуло бесследно. Снова нахлынуло отчаяние.
Но мысли о том, чтобы отключиться от проблемы привычным способом, уже не возникало. Я молилась и убеждала себя в том, что страшный диагноз – это не приговор, а поворотный момент в моей жизни, будто кто-то говорил мне свыше: тебе нужно сделать выбор – умереть или измениться окончательно, чтобы пойти другим путем, немедленно осуществить то, о чем всегда мечтала.
Я прошла химиотерапию, облучение, потеряла волосы, высохла и постарела до невозможности. Но опухоль исчезла. Врачи сказали – это чудо.
Минуло больше трех лет. Я хожу на работу – легко встаю в пять утра, с удовольствием делаю все по дому, езжу в город на богослужения. В этом году Лизонька пошла в школу, Даник – во второй класс.
Маше в феврале исполнится 18. Скоро она перешагнет порог детского дома и отправится в самостоятельную жизнь. После реабилитационного центра наши отношения с ней не просто наладились, а стали очень теплыми – доченька с радостью едет в деревню и на выходные, и на каникулы, возится с братиком и сестричкой.
У меня добрый, заботливый, послушный муж – просто от Бога. И другой жизни я просто не представляю. Хочу жить с Богом, воспитывать своих детей. Это такое счастье! Наверное, по-настоящему его понимаешь, только пройдя через жуткие муки души и тела.
Старые приятели больше не беспокоят – я для них перестала представлять интерес. Да и поумирали многие. Остальные – кто в тюрьме, кто на игле доживает. Один, правда, тоже сумел завязать, уехал в Россию и открыл там реабилитационный центр для алкоголиков и наркоманов. Поэтому, думаю, никогда нельзя терять надежду. Теперь я знаю: никогда нельзя терять надежду.