Разбился вдребезги? Что пишут про “оскаровский” фильм “Хрусталь”

Вышедшие после пресс-показа тексты показали, что белорусская кинокритика очень даже нагибаемая. Волшебное слово “Оскар” творит чудеса и смягчает сердца. За что съёмочную группу другого фильма давно распяли бы, за то “Хрусталь” лишь слегка пожурили и “интеллигентно раскритиковали”. А оставшиеся без ответов вопросы, звучавшие ещё пару недель назад, теперь как-то ушли в тень. Например, где согласие на выдвижение на “Оскар” от Беларуси со стороны трёх других стран, участвовавших в копродукции?

Кстати, каждый раз, когда читаю "копродукция", лювлю себя на мысли, что кто-то пытается накормить дерьмом.

Кинообозреватель Afisha.tut.by Анна Ефременко отметила, что фильм сделан, что называется, "по-западному":

"Хрусталь вышел как по учебнику: от сценарных ходов до производства и маркетинга. Чувствуется, что по ту сторону камеры и экрана огромная команда специалистов".

Кстати, когда СМИ пишут о режиссёре фильма Дарье Жук, практически всегда делают акцент на том, что она работала в США. Ефременко в своей рецензии отмечает, что Жук работала на канале HBO, но почему-то забывает добавить, что Дарья работала в коммерческом отделе телеканала. Может быть, потому что “Хрусталь” приятно объявить “не таким, как все” — исключением для белорусской киноиндустрии?

"Это уже не то кустарное кино, которое так и остаётся “минским андеграундом”, не игры в блокбастеры от “Беларусьфильма” и не независимые прорывы вроде Лаврецкого, — продолжает Анна Ефременко. — “Хрусталь” — это кино, которое вы теперь смело можете показать любому иностранному френду как доказательство, что и у нас есть что посмотреть. Считайте, это наша кинематографическая версия улицы Октябрьской — живая и прогрессивная".

Главный редактор KYKY.org Анастасия Рогатко уверена, что если бы не выдвижение на “Оскар”, то никто про этот фильм и не знал бы, кроме узких специалистов, интересующихся современным белорусским кино.

“Если бы "Хрусталь" не попал в оскаровские списки, ничего этого бы не было. Кинозалы бы не распродавались, ленту горячо обсуждал бы с придыханием всего десяток человек. Но фильм поездил по фестивалям, стал важным “где-то там”, а значит, у него появился шанс и у себя на родине — у нас по-другому и не бывает. Если бы не история с фантомным оскаровским комитетом, фильм бы не ругали, особо бы и не хвалили, и уж точно он бы не шёл бодрым прокатом в партнёрстве с <EPAM>”.

Впрочем, Анастасия Рогатко сама не стесняется разливаться елеем о достоинствах фильма и знакомой (ей, девочке 1994 года рождения, вчерашней выпускнице журфака? Откуда?!) эстетики 1990-х:

Рогатко считает, что фильм точно описывает портрет белорусов, и обвинять его в чернушности нельзя, ведь, посмотри в зеркало, всё так и есть:

"Я почти уверена, что фильм ещё подвергнется народной критике за свою “чернушность”. Когда стеснительный беларус увидит фильм, который может представлять его страну на Оскаре, он обидится: зачем нас опять показали безграмотными колхозниками? Но если на лице много прыщей, зеркало — это не самое приятное зрелище".

Сайт “Кактутжить” не публиковал рецензии, но в тексте "6 лучших событий недели" кратко описал фильм с отсылкой к альбому российской исполнительницы "Монеточки", которая уже порядком успела набить оскомину:

"Столичная коза так сильно хочет уехать в Америку, что пишет в документах для посольства какой-то совершенно не тот адрес своего места жительства. Чтобы не увеличивать волокиту, она решает не исправлять ошибку, а правда поселиться, где написала. Расхваленный всеми видами прессы русско-американско-белорусский обличительный лубок про то, что в 90-е убивали людей и все бегали абсолютно голые".

В статье на сайте “СБ. Беларусь Сегодня” слово “копродукция” встречается минимум три раза. А что я об этом слове думаю, вы уже читали выше. Журналистке Виктории Поповой больше всего в “Хрустале” хотелось увидеть свои 90-е: “плёночку моей юности, когда разрушалась одна большая страна, а мы не унывали — тусовались на рейв-вечеринках и параллельно учились в университетах. Минск в то время бурлил, клубная культура была на высоте, и, если я правильно помню, сама режиссёр была модным диджеем на рейв–площадках. Один из первых эпизодов картины — вечеринка в музее Азгура — действительно проникнут нежными чувствами к своему поколению, дерзкому и кислотному”.

При этом героиня не вызывает сочувствия, ведёт себя инфантильно, как капризный подросток:

“Сочувствовать Веле [главная героиня “Хрусталя”. — Еврорадио] не получается, вздорная девчонка в красном пальто таскает деньги у мамы — сотрудницы музея, а когда слышит упреки от родительницы — страдает и убивается, словом, ведёт себя, как капризный подросток. Девушка уходит вразнос — бежит по делу в глубинку, врывается к незнакомым людям в квартиру, эстетически не совпадает с окружающей действительностью, та ей отвечает взаимной нелюбовью. В результате — насилие, слёзы, крах”.

Забавно, что в следующей рецензии, которую мы прочитали, кинокритик называет Велю альтер эго режиссёра Дарьи Жук.

Кинообозреватель российской газеты "Коммерсантъ" Андрей Плахов успел увидеть фильм на кинофестивале в Карловых Варах. По его мнению, фильм показывает "выразительный образ белорусской глубинки в двадцатилетней ретропроекции. Юная героиня, альтер эго режиссёра, хочет бежать из Минска, но в борьбе за американскую визу её заносит в посёлок Хрустальный, где Минск начинает казаться Нью-Йорком. Девушка подвергается физическому насилию и моральному прессингу, ещё больше укрепляясь в своём стремлении к свободе, но и осознавая её высокую цену,— ещё один небанальный сюжет".

"От разговоров о девяностых в последнее время не скрыться. Среди поклонников тех лет сегодня легко находятся как уличные хулиганы, так и представители модной индустрии или искусства. Монеточка поёт о девяностых песни, а на экранах возникают современные аналоги балабановского “Брата”. На этой волне Дарья Жук сняла фильм, который, вероятно, сразу после выхода на широкий экран станет современной классикой. Картина, действие которой происходит в Минске девяностых, на самом деле рассказывает о вполне современных реалиях.

Козыри “Хрусталя”, среди которых исполнительница главной роли, яркая актриса Алина Насибуллина или камео рэпера Хаски (вместе с его песнями в саундтреке), а также взрывной монтаж, обещают фильму долгую счастливую жизнь и зрительскую любовь. Ведь на экране хлёсткая, дерзкая, но правда. Здесь и живущий "по понятиям" милиционер, и раздражающая бюрократия, и даже знакомый многим выкуп невесты, показанный в ленте как фарсовая медицинская процедура. “Ширли-мырли”, каким он должен быть в 2018 году".

Кинообозреватель Лоуренс Бойс в издании Cineuropa так описал дебютную работу Дарьи Жук:

"С самого начала Веля визуально отделяется от грандиозной серости наследия советской эпохи. Она с ярко окрашенными волосами и в яркой одежде. Она упрямая, целеустремлённая и не боится быть грубой. Эта уверенность в себе — признак того, что кто-то пытается жить в полной мере в обществе, которое до сих пор не может справиться с тем, что у него есть свобода. Даже когда трещины появляются в этой уверенности в себе, Насибуллина проявляет неповиновение, когда сталкивается с миром, который, похоже, решил остаться в клетке.

Жук играет с тропами социального реализма, включая серые здания и суровые памятники советской эпохи, но постоянно подрывает их красочным присутствием Вели и подпольными вечеринками (поклонники хаус-музыки 1990-х годов будут наслаждаться первую половину фильма)".