«Главный миф: Беларусь ничего не может делать самостоятельно». Интервью с производителем лекарств от рака
Два года назад мы писали о фармацевтической компании «Нативита», которая запускала в Беларуси завод по производству препаратов для лечения злокачественных опухолей. Сейчас мы решили узнать про результаты этой работы и побеседовали с Алексеем Сычевым, председателем совета директоров компании.
Собеседник рассказал нам и о производстве лекарств, и об особенностях этого бизнеса в Беларуси и странах бывшего СССР. Фармацевтика — одна из самых регулируемых сфер во многих странах. Как в таких условиях найти собственную нишу и развивать ее — читайте в интервью.
Фармацевтическое производство — один из тех сегментов бизнеса, которому важна поддержка и дополнительные преференции со стороны государства. Это одна из ключевых мыслей, которой Алексей Сычев поделился во время интервью.
Редакция «Про бизнес» приглашает к обсуждению этой темы других участников рынка.
Насколько фармацевтический бизнес традиционен? Что на этом рынке происходит сейчас?
— Чтобы провести правильную оценку, хотел бы немного обратиться к истории. Во времена СССР в разных республиках были созданы современные производства. Это были высокоэффективные предприятия, осуществляющие разработку и выпуск востребованной продукции. Об этом говорят известные многим факты. Например, в 1943 начался промышленный выпуск пенициллина в США. А в 1944 году — в СССР, при этом производство антибиотиков базировалось на штаммах микроорганизмов отечественной селекции.
В начале 1960-х годов Японию охватила эпидемия полиомиелита. Остановить ее помогло применение живой вакцины, производимой в СССР. Для японского правительства регистрация и выдача разрешения на импорт лекарства из СССР было немыслимым по тем временам прецедентом. Спасены были 20 миллионов человек. Эти же вакцины поставлялись и в Латинскую Америку, и в ряд других стран.
На начало 1990-х годов в СССР производилось более 270 наименований фармацевтических субстанций. Медицинская промышленность выпускала свыше 3 тысяч наименований готовых лекарств, это на 70% обеспечивало потребности страны по номенклатуре лекарств.
Предприятия, которые в то время появлялись в странах Восточной Европы, также строились специалистами из СССР. Они работали на субстанциях и сырье, выпускаемых в Советском Союзе.
После развала СССР каждая из республик осталась жить самостоятельно с тем багажом и возможностями, которые у них были. Часть предприятий, расположенных в странах Восточной Европы, были объявлены банкротами. Это прежде всего те, которые выпускали конкурентную для стран Западной Европы и США продукцию. Большая их часть была приобретена крупными международными фармкомпаниями, а в отношении продукции был проведен зачастую только ребрендинг.
Если посмотреть на продукцию, которая сегодня поставляется крупными международными компаниями, заметно — значительная ее часть выпущена на предприятиях Восточной Европы, построенными когда-то специалистами из СССР.
Как в СССР, так и в Беларуси эти предприятия были государственными. Стратегия развития определялась и тогда, и сейчас прежде всего заказом и потребностями Министерства здравоохранения. Оно определяет, в большей мере для государственных фармацевтических предприятий, что им нужно производить, обеспечивает закупку этих лекарств и финансирование этих закупок.
То есть наша компания, начиная работу, вышла на уже сформировавшийся фармацевтический рынок, где шла жесткая борьба. С одной стороны, делалась ставка на развитие государственных предприятий. Частные компании, в том числе и производственные, рассматривались как конкуренты для них. С другой стороны, около 50% рынка (в деньгах) занимали зарубежные игроки.
Работая на этом поле, достаточно сложно менять устоявшиеся отношения и сложившиеся стереотипы. Например, не все верят, что частная белорусская компания может сделать уникальный продукт и вывести его, обойдя государственные компании и иностранных конкурентов. Если говорить о фармацевтике, главный миф в том, что Беларусь не имеет научного потенциала и ничего не может делать самостоятельно.
Хотя опыт других сфер доказывает обратное, ведь, к примеру, всем известно, что белорусские айтишники — одни из самых прогрессивных и профессиональных в мире. Почему мы не допускаем, что у нас есть такие фармацевты, химики, биологи, другие ученые, которые могут разрабатывать, создавать и производить лекарственные средства, биологические продукты или технологии и нанотехнологии на уровне их коллег из Европы и США?
Если подробнее — как вы отстраивались, в чем ваша стратегия?
Наша компания пошла по пути выпуска инновационных лекарственных средств, наиболее бюджетоемких, которые ранее не производились в стране — это первые генерики и биоаналоги для лечения онкологических заболеваний. До их появления пациентам были доступны только оригинальные препараты, которые были дороже в три-четыре раза.
Например, только по трем моноклональным антителам, которые мы вывели на рынок, доступность возросла в три-четыре раза, а их стоимость в разы снизилась. Это что касается лечения некоторых видов рака.
Но мы прежде всего позиционируем себя как научно-производственная компания, для нас важно развивать выпуск сложных высокотехнологичных лекарственных средств. Поэтому мы построили производственный комплекс, где сможем выпускать препараты по полному циклу. Конечно, это всегда дополнительные инвестиции.
Речь идет о научно-производственном комплексе в Бешенковичах, который был открыт год назад? Он уже работает на полную мощность?
Он, конечно же, работает, но не осуществляет выпуск коммерческих серий по «полному циклу». Фармацевтическая промышленность является, возможно, самой высоко регулируемой. Это понятно — она напрямую влияет на здоровье человека. И если все делать по международным стандартам, то быстро не получится.
Необходимо учитывать, что все зависит от того, на основе чего выпускается продукт: собственная разработка или посредством трансфера технологий и методик контроля качества. Но в любом из вариантов, помимо временных затрат (мало научиться производить продукт, нужно быть точно уверенным в его качестве и воспроизводимости, т.е. в том, что все партии выпускаются одинаково высокого качества), еще минимум полгода требуется для прохождения теста на изучение стабильности. В течение этого времени оцениваются показатели качества продукта при соответствующих условиях хранения, определяется срок его годности. От момента получения положительного результата теста стабильности еще около года проходит до момента регистрации препарата, дающего право на его реализацию.
Конечно же, многое зависит от сложности продукта. Большое количество времени уходит на освоение технологии, проведение валидации и контроля качества.
От момента валидации производственных помещений и оборудования до внедрения или освоения продукта по полному циклу проходит не менее полутора-двух лет. Это самый минимальный срок.
При этом каждый новый продукт имеет свою технологию, особенности и требует постоянного внесения изменений, модернизацию производства. А это деньги.
Для того, чтобы быстрее освоить продукт, мы выбрали модель трансфера технологий от наших партнеров, заключив с ними лицензионные соглашения. А трансфер технологий — это большой, сопоставимый со строительством производства объем инвестиций. Поэтому инвестиционный процесс не останавливается.
Чтобы постоянно привлекать финансирование, важен инвестиционный климат. Если сравнивать белорусскую фармотрасль с соседними странами, какая модель лучше помогает развитию?
Наиболее ярким примером может являться Россия. Там сейчас государство ведет постоянный прямой диалог с представителями частных компаний. Они вовлечены в разработку нормативных документов, стратегии развития отрасли, принятие различных программ.
Здесь важно понимать, что развитие компаний в любом случае будет зависеть от стратегии, которая реализуется в стране. Когда государство предпринимает шаги для появления более сложных и бюджетоемких продуктов, мотивирует на развитие именно такого производства, бизнес будет двигаться в именно этом направлении, очень быстро реагировать на изменения.
Причем по опыту многих стран, и прежде всего России, видно, что стимулирование инвесторов только за счет налоговых преференций, имущественной поддержки уже малоэффективно. Например, после того как российское правительство объявило о возможности получения дополнительных преференций для предприятий, которые производят препараты по «полному циклу» из собственной субстанции, многие начали строить заводы по их выпуску. Таким образом производители больше не будут зависеть от поставок основной части «комплектующих» для лекарств. Ведь кризис 2014 в России показал зависимость от импорта сырья. Вырос курс иностранной валюты — следом увеличилась и стоимость готовой продукции.
Подобного рода сигналы о дополнительных преференциях со стороны государства очень быстро будут влиять на решения фармкомпаний переходить от простого упаковочного производства к более сложному производству по «полному циклу».
Поэтому мне кажется очевидным, что в Беларуси, где емкость рынка, по нашим оценкам, около $ 750 млн, необходимо формировать более привлекательные условия для инвесторов. Более привлекательнее, чем в России, где рынок превышает $ 20 млрд.
К сожалению, этого пока не происходит. По собственному опыту мы видим, что определенным стимулом для инвестиций может стать создание для белорусских производителей специальных условий закупок за бюджетные деньги инновационной продукции, которая ранее не производилась в стране.
Вы не думаете, что создание преференций для отечественных производителей, в том числе при закупках, негативно скажется на конкуренции или на определении объемов или цены?
Конечно же, нет. Фармацевтика — «тяжелая» сфера бизнеса, с какой стороны ни посмотри. Без поддержки основного покупателя — государства, само же государство будет вынуждено закупать лекарства импортного производства по высоким ценам. Закупая импортную продукцию, мы должны отдавать себе отчет, что за счет наших налогоплательщиков мы развиваем зарубежную фармацевтическую отрасль и зарубежную науку. Это — порочный круг. Наши соседи это уже поняли и начали действовать. Россия, Казахстан, повторюсь, видят больший эффект от развития собственных производств, чем от возможных потерь бюджета из-за ценового фактора — более низкой стоимости отечественных лекарств.
Рассматривая рентабельность фармацевтического предприятия внутри страны или цену на его препарат — в сравнении с импортным, важно учитывать, что для строительства и освоения продукции нужны были немалые инвестиции, которые инвесторы надеются вернуть. Иначе этот бизнес не был бы для них привлекательным.
Предприятие внутри страны, конечно же, создает новые рабочие места с высокой заработной платой. От размера прибыли зависит размер уплачиваемых в доход государства налогов.
Но ведь можно производить лекарственные средства на экспорт?
Фармацевтическое производство имеет свои особенности, в том числе и при выходе на внешние рынки. Любая компания столкнется с большими сложностями при регистрации своего продукта в других странах, особенно на высокорегулируемых рынках (ЕС, США), если не имеет опыта применения этого продукта в стране его происхождения. А для того, чтобы этот опыт был, нужно продавать его сначала в Беларуси.
У белорусских производителей равные условия с компаниями из России и других стран ЕАЭС, поэтому приходится учитывать — себестоимость продукции во многом зависит от объема производства коммерческой серии.
И если производство этой серии в других странах превышает белорусские объемы в десятки и сотни раз, понятно, что конкурировать по стоимости нам будет тяжело: цена у более крупных производителей будет всегда ниже. Приходится конкурировать неценовыми факторами — прежде всего качеством продукции и компетенцией команды маркетинга, продаж, медицинской поддержки.
Кроме того, в России и Казахстане работает процедура заключения долгосрочных контактов на поставку продукции, закупаемых за бюджетные средства и ранее не производимой в этих странах (так называемые специнвестконтракты и офсетные контракты по удовлетворению потребностей крупных городов, таких как Москва, Санкт-Петербург).
Понятно, что в перечень продукции вошли инновационные, бюджетоемкие продукты. Переход на такие договоры, гарантирующие российским и казахским производителям закупку на пять лет, закрыло нам выход на соседние рынки. Кстати, отсутствие таких правил в Беларуси позволяет нашим российским коллегам или предприятиям из Казахстана свободно заходить с такой продукцией на наш рынок, участвовать в аукционах. Учитывая объемы их производства мы понимаем, что нам будет сложно с ними конкурировать.
Последние три года, совместно с другими производителями, мы обращаем на это внимание руководителей госорганов. Несколько раз слышали, что в связи с подготовкой к вступлению в ВТО введение таких процедур — нарушение норм Евразийского экономического союза. Правда, нам не очень понятно, почему в России и Казахстане, которые уже являются членами ВТО и ЕАЭС это возможно, а в нашей стране нет. Такие факторы, естественно, сказываются на принятии производителями из нашей сферы дальнейших решений по развитию.
Тем не менее, недавно мы начали регистрацию продуктов в различных странах и надеемся, что уже в этом году сделаем первые поставки продукции в страны Ближнего Востока, в страны бывшего Советского Союза.
В начале интервью вы сказали, что на нашем рынке можно создавать уникальные препараты. Как вы оцениваете потенциал сферы в специалистах?
На рынке нехватка кадров. Специалистов необходимого уровня квалификации очень сложно найти, практически мы вынуждены перекупать их друг у друга.
Например, недавно наша компания провела собеседование более чем с 300 специалистами из разных уголков Беларуси, работающими в самых различных организациях. И только после этого удалось сформировать команду из 15 человек, которые имеют потенциал и высокий профессиональный уровень для проведения различного рода перспективных, инновационных научных исследований.
Но с другой стороны, у нас очень талантливая и увлеченная молодежь. Поэтому наша задача удержать, привлечь такие таланты, создать им условия для развития и самовыражения в различных научных исследованиях — и в рамках нашей компании, и в рамках всей отрасли. Я недавно в этом смог убедиться.
В рамках проекта «Таленавита» наша компания отобрала 30 талантливых студентов из разных университетов Беларуси для так называемого «мозгового штурма» и создания научных проектов для борьбы с онкологическими заболеваниями. Проекты им помогали развивать ведущие специалисты из сферы онкологии. Приятно было видеть, когда вчерашние школьники представляют свои научные проекты ничуть не хуже аспирантов. Трудно передать словами степень удивления членов жюри, в состав которого входили и ректор медицинского университета, и корифеи практической медицины и естественных наук, и представители нашей компании — эксперты с большим опытом в бизнесе. Уверяю, многие из этих ребят неоднократно заявят о себе как у нас в стране, так и на международной арене уже в ближайшее время.
Что будет дальше со стратегией вашего бизнеса, с учетом всех особенностей рынка?
Мы не меняем курса, двигаемся дальше. Просто делаем определенные поправки в своем бизнесе. В большей степени сейчас акцентируем внимание на трансфер технологий и выпуск в этом году ряда продуктов по «полному циклу», продолжаем внедрение новых инновационных препаратов, которые в Беларуси еще никто не выпускает. За счет освоения этих продуктов расширяем номенклатуру и, естественно, увеличиваем продажи.
Принимая решение по каждому продукту, мы, конечно же, оцениваем его экспортный потенциал и возможность продажи в других странах.
Что касается научной составляющей, здесь ничего не меняется: работаем над реализацией научных программ по клеточным технологиям, формируем международную команду исследователей, стажируем их в авторитетных зарубежных научных центрах, развиваем собственную научно-исследовательскую базу.
Конечно же, мы надеемся, что в ближайшее время произойдут изменения в стратегии государства по развитию фармацевтической отрасли. Они обеспечат переход от административного регулирования рынка к законодательным решениям. В их основе будут заложены подходы, стимулирующие к разработке и производству самых передовых продуктов.
Но согласитесь: с государственной поддержкой любому бизнесу проще и привлечь инвестиции, и быть конкурентным. А как же предпринимательское мышление, поиск других источников роста?
Мы никогда не ставили цель просто создать производство, которое — если будут созданы условия — сможет получить господдержку.
Создание производства — начальный этап. Это не тот уровень капитализации, который мы видим. Для акционеров нашей компании, создание научно-производственного комплекса — это лишь одна из частей развития самого проекта. Основная цель — формирование международной команды и научного потенциала для разработки собственных препаратов и технологий, которые жизненно необходимы для страны, а также вывод компании на IPO для привлечения еще большего капитала для реинвестирования в развитие R&D.
«Мы здесь, чтобы оставить след во Вселенной» — фраза Стива Джобса давно известна, но она в полной мере соответствует философии, которой должен придерживаться бизнес, создающий конкурентный продукт. Мы отчетливо понимаем, что двигаться впереди других возможно тем, кто генерирует и системно пополняет знания, создает новые продукты, технологии, услуги, верит в потенциал специалистов своей страны. Без этого в современном мире фармацевтической компании просто не выжить, как и в любом другой сфере.