…И просто подышать родным воздухом
Судьба Николая Кондратьевича Ревенько уникальна. Он может по праву считать себя и белорусом, и русским, и украинцем. В его сердце живут все три народа, когда-то объединенные под одной общей крышей, название которой Советский Союз. Но все-таки его исторические корни – родная Беларусь.
Осенью 1950 года в Спорово в результате большого пожара сгорело 40 деревенских хат. Не обошла беда и его дом: сильно обгорела мама Николая. Отец с войны вернулся раненым, поэтому восстанавливать хозяйство не было ни сил, ни возможности. Как раз в это время шла «вербовка» для переселения в Красноярский край. Николаю тогда было 8 лет. И вся его семья последовала примеру многих и уехала жить в Российскую Федерацию. Место оказалось вольным поселением для тех, кому надо было добывать срок, но уже в других условиях, а также для переселенцев из Белоруссии. Так семья Ревенько оказалась в тайге. По словам Николая Кондратьевича, там были целые улицы белорусов, причем очень много интеллигенции: врачи, профессора, руководители, музыканты. Они все ностальгировали по исторической родине. И словами это было не передать. В 1964 году, когда Николай служил в Хабаровске, ему было приказано доставить к месту службы призывников. Он специально приехал на два дня раньше, чтобы на товарном поезде, на перекладных добраться до родного Спорово, постоять на берегу озера двадцать минут, подышать родным, пьянящим воздухом и тут же опять уехать на Дальний Восток.Сейчас ему 74 года. Он успел не один год пожить в украинском Луганске, пока там не начались боевые действия, что послужило причиной переезда в российский Белгород. В один из дней он зашел к нам в редакцию вместе с сестрой, чтобы поделиться своими воспоминаниями, мыслями, думой о родной стороне.
2012 год, осень, я еду поездом Брест – Минск с остановочного пункта Береза-город. Обычная дорога, каких было немало в жизни. Только на этот раз колеса вагонов стучат не по стыкам рельсов, а по душе, заставляя меня одиноко прижаться к окну и безмолвно сидеть и смотреть на убегающие за окном березы. Что ни говори, нелегко покидал я Беларусь, для меня она по-прежнему Белоруссия, моя ласковая Отчизна. Придется ли когда еще вернуться – одному Богу известно, ведь спустя только тридцать лет я смог вновь приехать и проведать ее. По пути на родину думал, что меня уже забыли все и никто не помнит. Однако тревоги оказались напрасными – не забыли!
И счастье мое было безмерным. Пулей пролетели дни пребывания в Спорово. Но даже та малость стала для меня волшебной. Я излечил свою хронически больную, измученную душу. И не таблетками, уколами, целебными травами, а теплом человеческих душ. Покидал родные просторы с надеждой вскоре вернуться вновь счастливым, навсегда.
Давно подмечено сходство в жизни реки и человека. Отними у Шевченко Днепр, у Ермака – Иртыш, у Чапаева – Урал, у Шолохова – Дон, и величие их, на мой взгляд, станет не столь ярким и значимым. Все равно, что у сильной и красивой птицы отнять крыло. Родился человек там, где высокие горы, ущелья и скалы – называют его горцем, потому что и характер у него схожий с рельефом местности: крутой, резкий, жесткий.
Я же родился на берегу Споровского озера, служил на Амуре, жил в Красноярском крае. Но для меня нет милее воды и роднее берегов моего озера. В тихую погоду оно доброе, в жару – ласковое, в шторм и бурю там, бывало, гибли люди. А когда ураганный ветер подует на весенний, уже подтаявший лед и в образовавшихся проемах вздыбит воду, толстый лед трещит и колется, как шоколадка, на большие и малые глыбы. Гонимые водой и ветром, они вскоре образуют вал, который, набирая скорость и все увеличиваясь в размерах, с чудовищной силой катится по озеру и гонит впереди себя огромные массы воды и льда. Он взламывает и крошит лед сразу по всему периметру озера, тогда как ледокол оставляет после себя лишь узкую полоску. Под напором его мощи льдины, наползая одна на одну, по головам друг друга, словно обезумевшие, мчатся, чтобы в числе первых добраться до берега и крошить, ломать все, что встретится на пути: дома, постройки, что стоят вдоль берега. А люди стоят, молятся и просят помощи у сил небесных, чтобы защитили их хаты. Не приведи в это время оказаться кому-нибудь на льду озера: хоть зверю, хоть человеку. Там нет спасения, там гибель неминуема. Страшное, но завораживающее зрелище представляет собой ледоход на озере, это живет в моей памяти с далекого детства.
Меня манит и тянет сюда какая-то неодолимая сила, схожая с гравитацией. Бывало, в теплую ночь уплывешь на лодке подальше от берега, где вода глубокая и чистая и высокое звездное небо уходит глубоко под воду. И тогда как бы летят воды его в воздухе. И ты попадаешь в сказку, ощущаешь себя уже не в лодке, а сидящим, свесив ноги, на Большой Медведице. Приложив ладонь к голове, наблюдаешь пристально за Малой.
Вот такая во мне живет Белоруссия – милая, неж-ная, сказочная. И прикипела она к душе так, что не оторвать, не отделить ни боль ее, ни радость. И слышится мне, и снится все голос ее – долети, доплыви… Я всегда буду ждать тебя! Как тут не приехать еще и еще туда, в край мой, единственный в мире, где я так вольно дышу. Те, кто прожил жизнь на чужой стороне, вдали от родины, знают, что это незаживающая рана души на всю жизнь. И нет большего счастья для человека преклонных лет, чем умереть на своей малой родине.
Так вышло, так сложилось, что в океане жизни моя судьба прошла на трех «чудо-островах»: Белоруссии, России, Украине. Они, как три огромных кита, на которых до сих пор зиждется моя жизнь, и все для меня важны и дороги. Это как Отец, Сын и Дух Святой – в одном лице, все едины и неразделимы.
Беларусь мне особенно дорога: здесь покоятся корни древа предков моих, живут дорогие моему сердцу, родные по крови и жизни люди. И эти люди, земля и небо над ними и есть родина моя. Это неразделимо!
Николай РЕВЕНЬКО, Спорово – Красноярский край – Луганск – Белгород.
Фото Степана ТЮШКЕВИЧА.