Как сrazy блондинка в кабриолете может помешать учёбе 

Я росла в Масюковщине в военном городке. Папа, Анатолий Николаевич Быков, — олимпийский тренер по легкой атлетике (метание) и заслуженный тренер Беларуси. После успехов белорусских метателей на Олимпиаде-2000 и Чемпионате мира-2001 мы переехали в «олимпийские» дома в Веснянке.

8-й и 9-й класс я училась в «колосовском» лицее (Белорусский гуманитарный лицей, закрыт в 2003 году — прим. ред.). А на 10-й уехала в Калифорнию по программе Future Leaders Exchange. Для зачисления школьников экзаменовали на знание английского и проводили психологические тесты. Из толп школьников со всей страны отбирали 50 человек.

Так 15-летней школьницей я попала в Штаты. И села в лужу в первый же месяц.

Сначала моей принимающей семьёй была crazy разведённая блондинка на BMW-кабриолете из города Конкорд. Это где-то 30 минут от Сан-Франциско, Северная Калифорния, Область залива. Однажды я спросила, почему её выбор пал на меня. Она мне призналась, что выбрала меня среди других студентов по обмену из-за стильной стрижки и яркой одежды. Короче, она хотела со мной, блондинкой из Восточной Европы, голливудить по ночам. А я хотела учиться, домой не хотелось, зафейлиться не хотелось. Поначалу я с ней тусила везде: Сан-Диего, Лос-Анджелес, рок-концерты. А когда началась учёба, получился конфликт интересов. Было тяжело. Язык доучивала ночами. Домашнюю работу делаешь час, а чтобы понять смысл, тратишь ночь. А потом снова go out c crazy блондинкой. К счастью, учительница по микробиологии миссис Чемберлен увидела, что я как зомби на занятиях. Отвела в сторонку после урока и спросила, что  происходит. Тут я и разрыдалась, как ребёнок, и в итоге она меня забрала к себе жить.  

Я училась в школе San Ramon Valley High School. Школа была хоть и государственная, но с хорошим финансированием от родителей, которые после дотком-бума в 30-40 лет вышли на «пенсию» и занимались образованием детей. Старшеклассники приезжали на учёбу на крутых машинах.

В американской школе меня приняли хорошо. Разве что ничего не знали о Беларуси. Почти всегда объясняла, что я из Восточной Европы, и рассказывала, какие страны находятся по соседству. На переменках перед уроком английского языка и литературы собирались ученики, которым нравилось меня учить красиво ругаться по–английски: со сленгом, матом и всеми прибамбасами. Было очень весело. Уже тогда мне хотелось вникнуть в эту страну до малейших нюансов вплоть до паспорта.

Пока я открывала для себя Америку, в Беларуси происходили события, которые меня пугали: закрыли любимый лицей, ЕГУ, сажали на сутки знакомых — это подстёгивало лучше учиться и искать гранты.

Шаблоны рвались 25 тысяч раз

В Беларуси мою годовую учёбу в Штатах засчитали не полностью. Пришлось летом усиленно заниматься с репетиторами и сдавать экзамены экстерном, чтобы не остаться на второй год.

После школы я получила грант на учёбу в американском университете в Клайпеде — LCC International University. Но бросила его через два года и поехала по программе обмена в Лихайский университет в Пенсильвании. Эту программу мне также профинансировал Госдеп США. Я была единственным представителем из Беларуси и одной из самых юных участников программы. Там собрались интересные люди из 40 стран. Среди них — дочь бывшего премьер-министра Дании и генерального секретаря НАТО. Там же познакомилась и с Ли Якоккой, который подарил миру Форд Мустанг.

В университете по соседству училась дочь моего будущего начальника из Нью-Йорка. Может, поэтому он заметил моё резюме среди многих. А может, из-за того, что в его компании белорусы себя зарекомендовали хорошо. В общем, он был впечатлён и пригласил на работу в Нью-Йорк. В его агентстве по культурным обменам я три года проработала менеджером программ стажировок. Платил не ахти, что характерно для некоммерческих организаций, но создавал условия, чтобы совмещать работу с учёбой в университете Dowling College. Я училась там бизнес-менеджменту.

Dowling College засчитал учёбу в Литве, Пенсильвании и стажировку по месту работы, что сэкономило около $75 тысяч. Его я закончила с красным дипломом.

Перед уходом ради интереса попросила поднять зарплату. Предложенная сумма меня не устроила, и я уехала в Канзас с будущим мужем Джоном. С ним познакомилась в университете в Литве, когда нам было по 17 лет.

Tanya The Baker

Прожив с Джоном год в штате Канзас, мы переехали в Минск.

Моему мозгу было неожиданно хорошо в айтишном Минске: нравилась неформальная рабочая атмосфера, умные ребята в команде BelPrime Solutions, езда на велосипеде в офис, фаундеры не в пиджаках, а в майках и джинсах.

Но тогда я ещё не была готова остаться, и через два года, в конце 2012-го, мы вернулись в США. Ообосновались в городе Флагстафф, штат Аризона, жили там почти 5 лет. Я работала гидом по горам-каньонам, пекла хлеб для своих гостей и для местных ресторанов. Сначала по бабушкиным рецептам, потом по книжным, потом по своим. Меня в городе знали как Tanya the baker. И в городе подходили ко мне, хвалили хлеб. Была artizan-celebrity-baker! Ведь в Штатах свежий хлеб ручной работы — большая редкость.

Я прожила на обоих побережьях Штатов. Увидела, как сильно калифорнийцы ценят качество жизни и хобби. В то время как в Нью-Йорке бешеный темп, много приезжих «с корабля», как говорят американцы, очень важны деньги, образование, успех и карьерный рост.

После обучения в Калифорнии и нью-йоркской суматохи с работой и учёбой мне стало интересно узнать, чем отличаются жители центральной части страны. Наивно думала, что сразу найду работу в Канзасе, но мои дипломы сильно отпугивали потенциальных работодателей: обычно с МВА выходят люди с 10-15 годами опыта, а у меня было только три. Также это всё происходило во время финансового кризиса, а в центральных штатах и так экономика не слишком развита.

В Канзасе впервые увидела провинциальную и консервативную Америку, нищету, трешовые трейлер-парки, много оружия, которым запасается местное население, закрытые магазины в центре маленьких городов — их заменили пригородные шопинг-моллы и аутлеты. Но решила не расстраиваться: отсылала резюме, каталась на мотоцикле по канзасским прериям и много читала, в том числе книги Светланы Алексиевич.

Пока искала работу, параллельно пыталась сложить пазл: что такое Беларусь, и кто такая я. По дому шла сильная рефлексия. Это глубокие осознания. Жизнь вдалеке от семьи сильно подстёгивает думать во многих разрезах про страну, в которой родился и про свою жизнь за океаном.

На поверхности может казаться, что моя история про то, как белорусская девочка выиграла грант и отучилась в Штатах. Но этот опыт сильно меня поменял. Люди третьей культуры сочетают в себе аспекты как культуры происхождения, так и культуры проживания, создавая уникальную «третью культуру» и совсем другое мировоззрение — это и нашла в себе. За время пребывания в Штатах у меня 25 тысяч раз рвались шаблоны.

Кстати, во время предвыборной кампании США случайно встретила кандидата в президенты Берни Сандерса. Это случилось в центре Флагстаффа. Политик поздравил с пройденной дорогой от студентки до гражданки и крепко пожал руку. Не хотела её мыть весь день.

«Мы на правильном пути, и всё у нас будет»

В Аризоне всё у нас было хорошо. Но чем старше становилась и чем больше времени проводила в Штатах, тем глубже понимала, что мне пора назад. Когда я получила американский паспорт, закрылся мой американский гештальт, и мы с Джоном приехали в Беларусь.

Сначала работала с командой Scorum: ребята создавали и уже запустили спортивный блокчейн-проект со своей криптовалютой. Теперь отвечаю за коммуникации с западными партнёрами в Белорусской ассоциации искусственного интеллекта. Сейчас пишем устав организации, устанавливаем отношения с европейскими институтами для получения грантов для развития ИИ-экосистемы в Беларуси, изучаем нужды ученых и стартапов. Делаем полноценный сайт. А ещё я преподаю в ИТ-Академии «БелХард» и работаю над запуском ряда криптовалютных проектов. Пока не могу сказать больше. Они пока не ушли в продакшн и там NDA NDA’ем погоняет.

За год жизни в Минске могу отметить, что здесь можно круто интеллектуально развиваться. В отличие от Штатов, это совсем недорого. За $100 я прошла обучение техникам эриксоновского гипноза у опытного психолога и НЛП-тренера. За три копейки хожу на курсы испанского — занимаемся в маленькой группе с носителями языка из Мадрида. Я себя здесь очень хорошо чувствую. Эта страна сильно поменялась за время моего отсутствия. Она меня уже не пугает. Появилось много инициативных людей, которые живут на позитиве, несмотря на кризис и трудности. Очевидно, что группой прогрессивного населения проделана огромная работа, и она даёт плоды. Думаю, мы на правильном пути, и всё у нас будет. Политические моменты я стала иначе воспринимать как в Беларуси, так и в Штатах. Легко списывать все проблемы на третьи лица. Тогда не нужно запариваться, что нужно что-то менять в себе. Теперь я всегда начинаю с себя. Так конструктивнее получается, и без самообмана. Знаю одно: если будем просто жаловаться — ничего не достигнем.

Вспоминаю, когда в Детройте закрылось производство, туда приехали хипстеры из Бруклина, выкупили недвижимость по бросовой цене и сделали там арт-тусняк. Американцы не уезжают в кризис из своей страны, а начинают задумываться, какие навыки прокачать и как создавать себе работу, если она сама не находится. Даже колумбийцы, независимо от социального статуса, в большинстве своём остаются и гордятся своей страной. Наблюдала этот заразительный колумбийский патриотизм воочию во время курсов испанского в университете Javeriana в Боготе.

Начинаю понимать, что мой тогдашний побег из Беларуси был, скорее, побегом от себя самой. 

Не помню, чтобы в Штатах я участвовала в таком количестве интеллектуально насыщенных разговоров, как за последний год в Минске. Про семью я вообще молчу. С благодарностью отношусь к каждой семейной встрече. Кажется, я напутешествовалась с лихвой. Я сюда приехала, и мне хорошо. И это не значит, что я такая мечтательница-идеалистка. Здесь много чего предстоит сделать. Убегать уже нет желания. Мой подход теперь: не нравится — меняй это.

 

 

Фото: Андрей Давыдчик