Почему Китай никогда не станет чемпионом мира по футболу

Вместо них следует прекратить раздувать долговой пузырь, отказаться от шовинистической политики лимита на иностранцев и создать для талантливой молодежи не искусственную тепличную, а конкурентную среду, в которой они могли бы сражаться за место под солнцем честно, пробовать силы в зарубежных чемпионатах и радовать болельщиков команд, которые будут играть на одном месте десятилетиями, а не менять название и цвета каждые два-три года.

Сорок тысяч китайских болельщиков купили билеты на стартующий сегодня в России чемпионат мира по футболу. Футбол – любимый вид спорта председателя КНР Си Цзиньпина. Китайские клубы считаются одними из самых богатых в мире, а по объему трансферных трат в 2016–2017 годах китайская Суперлига обгоняла даже английскую Премьер-лигу. Казалось бы, налицо все признаки очередного «китайского чуда» – на этот раз в области футбола.

Но нет. Несмотря на громкие приобретения, уровень игры китайских команд субъективно уступает даже российской РФПЛ. Стадионы почти никогда не заполняются полностью. Футбольные трансляции китайских матчей не востребованы ни за рубежом, ни даже в самом Китае, где с большим удовольствием следят за европейскими турнирами.

На чемпионатах мира сборная Китая в первый и единственный раз играла в 2002 году, и то попала туда лишь из-за того, что Япония и Южная Корея на правах хозяев турнира получили путевки автоматом и количество вакансий для Азиатской конфедерации было увеличено. Домой «команда драконов» (龙之队) – такое прозвище у национальной сборной – уехала ни с чем, проиграв все матчи с разницей голов 0–9. С тех пор на чемпионаты мира «драконы» не выходили ни разу. 

Нет китайской сборной и в России. В отборе к ЧМ-2018 команда, возглавляемая именитым итальянцем Марчело Липпи, уступила сборным Ирана, Южной Кореи, Сирии и Узбекистана, заняв в своей группе только пятое место. Тысячи китайских болельщиков покупали билеты в Саранск и Нижний Новгород не ради «национальной сборной» (国足), а ради Месси и Криштиану Роналду (по-китайски просто Си-Ло C∙罗), которые в Китае намного популярнее любого местного игрока.

Китайцев можно понять. Своего Яо Мина (姚明; в прошлом суперзвезда НБА) в китайском футболе нет. Нет китайцев и в европейских чемпионатах. Зарплаты на родине таковы, что уезжать из Китая никто не хочет. А развиваться в домашних условиях, несмотря на многомиллионные инвестиции в футбол, тоже почему-то не получается.

Автор этих строк следит за становлением китайского футбола с начала 2000-х, еще студентом. Даже город для языковой стажировки был выбран исходя из футбольных соображений. Им стал Далянь, где блистала команда «Далянь Шидэ» (大连实德), на рубеже веков восемь раз ставшая чемпионом Китая по футболу. Русские студенты, учившиеся в Китае, небезосновательно сравнивали «Далянь Шидэ» с московским «Спартаком», в те же годы выигравшим девять чемпионатов России.

В середине нулевых оба клуба настиг кризис. Но если «Спартак» после «десятилетия унижений» наконец-то вернул себе титул чемпиона, то «Далянь Шидэ» просто исчез. Лучшие времена команды пришлись на те годы, когда пост мэра Даляня занимал небезызвестный Бо Силай (薄熙来) – тот самый, который в 2012 году проиграл внутриэлитную борьбу за власть Си Цзиньпину и оказался в тюрьме.

Первые успехи были достигнуты, когда клуб принадлежал местному олигарху Ван Цзяньлиню (王健林) и назывался, как и его бизнес-империя, «Далянь Ваньда» (大连万达). Другой авторитетный бизнесмен Сюй Мин (徐明), известный своими близкими отношениями с Бо Силаем, перекупил команду в 1999 году. Первым делом новый босс изменил название в честь возглавляемой им корпорации, а также сменил клубную символику. В газетных интервью Сюй Мин недоумевал: как, мол, можно иметь в качестве талисмана дельфинчика? Нет, только тигр!

При Сюй Мине череда побед даляньцев была продолжена, однако в 2007 году финансирование резко сократилось, и команда на год даже была переименована в честь нового спонсора. В 2012 году клуб и вовсе был расформирован. Сюй Мин оказался замешан в скандальном деле Бо Силая. Оба приятеля давали друг на друга показания в суде. Сюй был приговорен к тюремному заключению, где и умер спустя три года.

Клуб к тому времени стал банкротом с долгом 330 млн юаней. Его активы выкупила другая даляньская корпорация – «Аэрбинь» (阿尔滨), которая влила их в уже имеющийся у нее футбольный клуб «Далянь Аэрбинь». История восьмикратного чемпиона Китая, таким образом, была перечеркнута с той же легкостью, с которой организаторы Олимпиады-2008 уничтожали районы исторической застройки в центре Пекина. 

«Далянь Аэрбинь», впрочем, тоже оказался недолговечным. В 2015 году команда была продана корпорации «Ифан» (一方), «дочке» корпорации «Ваньда» – той самой, которая владела клубом в 1990-е и, кстати, является держателем 20% акций мадридского «Атлетико». Непосредственным боссом клуба, который, естественно, был переименован в «Далянь Ифан», снова стал Ван Цзяньлинь. Круг замкнулся.

Таким образом, за 20 лет по прихоти своих владельцев клуб пять раз менял название, эмблему и цвета, и говорить о верности болельщиков к своей команде в такой обстановке как-то не приходится. Чтобы понять трагедию китайских болельщиков, представьте, что то же самое произошло, например, с вашим любимым «Спартаком».

Впрочем, «Далянь» (чтобы окончательно не запутаться, давайте называть эту команду именно так) по крайней мере всегда играла в Даляне. Хотя переезды в китайском футболе случаются даже чаще, чем в американском профессиональном спорте. Например, один из двух пекинских клубов в Суперлиге – «Пекин Жэньхэ» (北京人), в 1995 году был основан в Шанхае под названием «Шанхай Пудун» (上海浦东). В свой шанхайский период команда трижды меняла вывеску, пока в 2007 году очередной владелец не перевез ее в Сиань (西安). Спустя пять лет команду выкупила корпорация «Жэньхэ» (владелец сети торговых центров) и сначала на два года перевезла на самый юг Китая в город Гуйчжоу (贵州), а затем и в столицу КНР. Стоит ли говорить, какая чехарда творилась с эмблемами и с клубными цветами, которые вместо изначальных сине-белых в итоге стали красно-черными. 

В этом-то и состоит главный парадокс китайского профессионального футбола. Частые переезды и ребрендинг – неизбежный побочный эффект коммерциализации профессионального футбола. Все клубы в Китае частные, принадлежат крупным корпорациям, которые обращаются с ними как с модными игрушками, не уделяя  никакого внимания на чувства болельщиков.

Преемник «Даляня» в качестве национального футбольного гегемона – семикратный чемпион Китая «Гуанчжоу Хэнда» (广州恒大; для зарубежных болельщиков клуб позиционирует себя под англоязычным названием Evergrande) принадлежит сразу двум хозяевам: 60% акций у девелоперской корпорации «Хэнда», а 40% – у монстра интернет-торговли Alibaba, владельца площадок Aliexpress и «Таобао» (淘宝). Кстати, после того как интернет-ретейлер вошел в долю, название команды пришлось поменять на «Гуанчжоу Хэнда Таобао».

«Алибабе» также принадлежит доля в компании «Сунин» (苏宁), а та в свою очередь владеет футбольным клубом «Цзянсу Сунин» (江苏苏宁). Таким образом, когда в матчах за лидерство в китайской Суперлиге встречаются «Гуанчжоу Хэнда» и «Цзянсу Сунин», где-то в Ханчжоу в своем кампусе тихо улыбается владелец «Алибабы» Джек Ма (马云). В отличие от владельца московского ЦСКА Евгения Гинера он действительно «все купил».

Каждый новый владелец, покупая клуб, говорит о больших амбициях, намерениях превратить его в «лучшую команду Азии» и так далее. Проблема в том, что содержать профессиональные клубы – дорогое и неблагодарное занятие. Олигархов, для которых деньги как фантики, в Китае хватает (представьте, что вся российская Премьер-лига состояла бы из клубов с возможностями «Зенита» и «Анжи» времен Сулеймана Керимова), поэтому конкуренция высока. 

Трансферный рынок китайской Суперлиги раздут до неадекватности. Причина, как и в России, в существовании лимита на иностранцев. В результате, например, за сыгравшего всего один матч за национальную сборную защитника Би Цзиньхао (毕津浩) шанхайский клуб «Шэньхуа» (申花) заплатил $12 млн. В нынешнем сезоне Би не сыграл за свою команду ни одного матча.

В то же время отдача от маркетинга и трансляций нулевая. В условиях вечной ротации клубов между владельцами и городами настоящих преданных болельщиков у клубов нет. На стадионы ходят «профессиональные фанаты» (球迷), которых клубы набирают по объявлениям в интернете. Новая многотысячная армия «поклонников» со всей необходимой атрибутикой заводского производства возникает у вновь образованных команд уже спустя полгода-год.

Они ходят на матчи с бейджами, где указаны их паспортные данные и номер членского билета. Бейдж дает право на бесплатное или льготное посещение домашнего стадиона и гостевых игр, а также массу бонусов в партнерских проектах. 

Например, для фанатов клуба, владельцем которого является сеть кинотеатров, предполагается посещение кино со скидкой. Прибавьте к этому активное общение со сверстниками (в том числе межполовое, так как в Китае футбол не считается чисто мужским увлечением), романтику выездов по всей стране, причастность к некоей социальной общности – и готов очередной фан-клуб.

По субъективным ощущениям члены фан-клубов составляют от 60% до 80% всех зрителей. Болельщиков с улицы очень мало. Полностью стадионы никогда не заполняются. Даже на топовых играх, типа всекитайского дерби «Шанхай» – «Пекин», около трети секторов закрыты. 

Билеты стоят дорого – на указанный матч проход на трибуну возле углового флажка обошелся в четыре тысячи рублей. Но дело не в цене. Клуб просто не продает билеты в эти сектора, так как знает, что они будут пустовать. Имея полный контроль над численностью фан-клубов, можно точно рассчитать количество зрителей.

Прибыль от продажи билетов, кстати, невелика, так как почти все стадионы в Китае принадлежат не клубам, а местным правительствам. За их аренду клубы платят круглую сумму. Трат и без того много, а в феврале 2018 года футбольные власти установили стопроцентный налог на покупку игроков за рубежом.

Большинство китайских клубов убыточны и имеют крупные банковские задолженности. В середине прошлого сезона 13 из 16 участников Суперлиги были под угрозой снятия с чемпионата из-за долгов по зарплате. В числе должников были: «Гуанчжоу Хэнда», где платят 12,5 млн евро в год колумбийцу по имени Джексон Мартинес; «Шанхай Шанган» (上海上港), который умудрился заплатить за Халка даже больше, чем «Зенит» ($65 млн), и прочие нувориши. 

Конечно, дыры в зарплатной ведомости были залатаны с помощью кредитов от госбанков – не хватало еще Китаю опозориться на весь мир. Однако, как и многомиллиардные долги госсектора и местных правительств, это «плохие долги». Они никогда не будут возвращены.

Что же вынуждает успешные корпорации лезть в футбол? Чаще всего называются две причины. Первая – коммерческие компании получают льготы по налогу на прибыль, если они поддерживают спорт. Соответствующее решение было принято в 2014 году и, как говорят, было связано с личным желанием Си Цзиньпина наконец-то увидеть прогресс в китайском футболе.

Крупные корпорации действительно начали скупать футбольные клубы и вкладывать в них грандиозные средства, словно соревнуясь за внимание со стороны высших партийных руководителей. 

С этим связано второе объяснение. Наличие среди активов футбольного клуба позволяет его владельцам установить неформальные отношения с руководством страны, пропиариться в мировых СМИ, получить билет в элитный клуб владельцев мировых топ-клубов, очутиться за одним столом переговоров с Абрамовичем, Аньели и арабскими шейхами.

Существуют также и конспирологические объяснения. Первое гласит, что вложение в китайский футбол – удобный способ отмывания денег. А говоря о сверхвысоких тратах на трансферы и зарплату футболистов, нужно понимать, что далеко не все суммы доходят до адресатов. Значительная часть оседает в карманах посредников и лиц, близких к самому руководству клубов.

Кроме того, считается, что китайская футбольная лига тесно связана с подпольными тотализаторами. Есть мнение, что теневые доходы от тотализаторов составляют большую часть прибыли владельцев команд, которые, однако, не учитываются в официальном дебете-кредите.

Чтобы обеспечить эту прибыль, команды вынуждены более-менее регулярно играть договорные матчи. Согласно расследованию 2009–2013 годов, их количество равнялось минимум 30%. С тех пор ситуация вряд ли стала намного лучше. Во всяком случае, странных сюжетов (камбэки, курьезные голы и нелепые удаления) в китайском футболе и сейчас хватает.

Возможно, разобравшись с коррупцией в партии и протестными настроениями в Синьцзяне, «рядовой болельщик» Си доберется и до футбола. Футбольные власти стараются соответствовать линии партии. Недавно, например, ввели запрет на демонстрацию футболистами татуировок. В сборной было сразу пять игроков с тату – им пришлось выйти в тридцатиградусную жару в майках с длинным рукавом или обмотать руки специальным пластырем. 

К удивлению властей, запрет не помог «команде драконов» добиться успеха в отборе к ЧМ-2018. А жаль. Возможно, в Китае установили бы еще один красивый памятник – в дополнение к тому, что уже стоит в Шэньяне (沈阳) в честь единственного участия национальной сборной в чемпионате мира.

Как и в России, корни футбольных неудач китайские власти увидели в засилье иностранных футболистов, которые якобы не дают местной талантливой молодежи развиваться. С прошлого сезона снизили и без того жесткий лимит на легионеров. 

До этого в заявке могло быть пять иностранцев, из которых на поле выходили четверо, причем одно место было зарезервировано за представителем Азиатской конфедерации (это правило помогло узбеку Одилу Ахмедову выбить многомиллионный контракт у клуба «Шанхай Шанган»). С 2017 года квоту для азиатов отменили, а общее количество иностранцев на поле сократили до трех.

Другие тонкости: вратари-иностранцы запрещены в принципе; на поле должно выходить как минимум два игрока в возрасте до 23 лет. Если молодежная квота заполняется легионерами, то китайских игроков моложе 23 лет должно быть столько же или больше.

Результат подобной политики отлично знаком всей России. Десять лет назад российская сборная без всяких лимитов становилась бронзовым призером чемпионата Европы, а с жестким лимитом, введенным для подготовки к домашнему ЧМ, получила самую слабую команду в истории.

Аналогичные проблемы возникают и у китайцев. Приезжающие суперзвезды не столько тянут молодежь за собой, сколько сами опускаются на уровень местных игроков, попадающих в состав «по шэньфэньчжэну» (китайский аналог паспорта; 身份证). 

Деление команд на лимитных топ-игроков и местную массовку приводит к примитивизации игры. Суперзвезды играют в нападении, где за счет индивидуального мастерства, поджидая ошибки менее мастеровитых защитников, могут решить исход матча в свою пользу.

Так как класс защитников заметно уступает форвардам, выходить из обороны через пас слишком рискованно. Как следствие, почти все китайские команды стараются играть с помощью длинных пасов, по кратчайшему пути доставляя мяч своим звездам. 

Подобная тактика в матче «Шанхай» – «Пекин» работала в первом тайме, когда шанхаец Халк обокрал медлительного защитника пекинцев и сделал голевой пас на Элкесона. Однако в конце тайма Халк получил травму, и во втором тайме закидушки вперед перестали работать. «Пекин» стараниями плеймейкера Ренату Аугусту сначала сравнял счет, а потом и вышел вперед.

Однако что делать в матчах сборной, где нет ни умницы Ренату Аугусту в центре поля, ни настырного Халка на острие атаки? Ничего другого, кроме примитивного вертикального футбола нынешнее поколение китайских футболистов не умеет. 

Обилие договорных матчей, в которых настоящая борьба подменяется цирковым представлением, отучает выкладываться на поле. Лимит на иностранцев, благодаря которому китайские игроки получают гарантированное место на поле и миллионные зарплаты, расхолаживает еще больше.

Следует признать, что административно-командные методы в футболе не работают. Чем больше государство лезет в организацию футбольного дела, тем более печальный результат оно имеет на выходе.

В Китае очень серьезно следили за подготовкой России к чемпионату мира: за тем, как организован допуск и перемещение иностранных болельщиков по огромной территории, какие меры безопасности применяются. Очевидно, что мысль о проведении подобного турнира в Китае витает в воздухе. Турнир 2022 года отдан крошечному Катару, в 2026 году – совместной заявке США, Канады и Мексики. 

Столетний юбилей Кубков мира по футболу, который придется на 2030 год, красиво будет отпраздновать там, где был проведен первый мундиаль, – в Уругвае (совместно с соседями, конечно). А вот турнир 2034 года практически наверняка получит Китай. Если только он будет подаваться.

В самом Китае говорят, что принимать домашний чемпионат мира и не стать чемпионами – глупо и обидно. Как минимум нужно выступить не хуже, чем японцы и корейцы в 2002 году. Тогда сборная Южной Кореи дошла до полуфинала. Что ж, у китайцев есть еще 16 лет. В 2034 году главному болельщику китайского футбола исполнится 81 год – хороший повод для исполнения хотя бы одной «китайской мечты».

Однако опыт России показывает, что даже полутора десятилетий будет недостаточно для того, чтобы подготовить достойную команду, если уповать на административные методы. 

Вместо них Китаю следовало бы прекратить раздувать долговой пузырь, отказаться от шовинистической политики лимита на иностранцев и создать для талантливой молодежи не искусственную тепличную, а конкурентную среду, в которой они могли бы сражаться за место под солнцем честно, пробовать силы в зарубежных чемпионатах и радовать болельщиков команд, которые будут играть на одном месте десятилетиями, а не менять название и цвета каждые два-три года. 

Без этого Китай никогда не станет чемпионом мира по футболу. Ни в 2034-м, ни когда-либо еще.