Позднее прозрение Лукашенко

Суверенная Беларусь ни дня не жила без обширных госпрограмм.

Последний коммунистический премьер-министр Вячеслав Кебич закачивал в них гигантские эмиссионные деньги - вся страна платила гиперинфляцией и унижением национальных денег.

Александр Лукашенко поставил задачу запустить заводы и восстановить старые хозяйственные связи на основе госсобственности. В результате вся страна работала на МТЗ, МАЗ, БМЗ, ММЗ, НПЗ, БАТЭ, БелАЗ, БПХО, «Гронитекс», «Моготекс» и сотни других больших и малых заводов и фабрик. Денег никто толком не считал, эффективность не замерял, ход реализации коммерческих проектов не оценивал, полученные результаты с заявленными целями и задачами не сравнивал. Бурная, продолжительная коммерческая деятельность властей стала большим черным ящиком с надписью «Государственные программы».


Номенклатурная канализация народных ресурсов

В первые 10 лет своего президентства Александр Лукашенко восстанавливал централизованные механизмы распределения и инвестирования бюджетных денег и госресурсов. Макроэкономическая стабильность была не в приоритете. Высокая инфляция и галопирующая девальвация, как признался на третьем десятке президентства Лукашенко, были сознательным набором мер в пользу избранных коммерческих субъектов.

Помнится, как бывший глава Нацбанка Петр Прокопович отзывался о связи инфляции и денежной массы: вот деньги мы напечатали, раздали стройорганизациям, те построили здания, вот они стоят, радуют людей. А где инфляция? В 1990-х, начале 2000-х объяснить полисимейкерам вред инфляции было то же самое, что обыкновенным сельчанам говорить об опасности радиации после Чернобыльской катастрофы.

Мол, ее не видно, не слышно, она без запаха и вкуса - значит, ее нет. Примерно такой же позиции придерживался сам Лукашенко. Поэтому он и поставил инженера-строителя на пост председателя правления Нацбанка. Это было золотое время для крэпкiх хозяйственников. Базой инвестиционной и промышленной политики были не прибыль, точка безубыточности, капитализация компании, производительность труда или доходность акций.

Во главу угла были поставлены квадратные и погонные метры, штуки, тонны, литры, а также центнеры с гектара, надои и яйценоскость. Полноценной инвестиционной политики, разумеется, не было. Доминировало «мЫшление» советских партхозноменклатурных кадров районного уровня.

Госпрограммы были своеобразным венчурным кредитованием. Давали всем значимым госорганизациям, но по-разному. Каждому промгиганту правительство открыло тумбочку, где деньги лежат. «Красные директора» с номенклатурными партнерами и избранными силовыми кураторами воспользовались уникальным историческим шансом канализации бюджетных ресурсов и народного добра в свои карманы. Под прикрытием оптимизации производства, восстановления полной занятости, недопущения простоя госпредприятий было организовано централизованное распределение ресурсов.

Основные принципы скопировали с советской плановой системы. Специалистов-технократов при такой системе организации производства было предостаточно, в т.ч. на уровне научного обоснования. Именно тогда «серый кардинал» белорусского неоплана Михаил Мясникович писал докторскую диссертацию о финансово-промышленных группах, а премьер-министр Сергей Линг «рисовал» свои фирменные шашечки госраспределения ресурсов, денег, земли и людей. Планировали все, вплоть до количества пар обуви. Потом под эти планы верстали программы, в которые вертикаль прописывала свои региональные и отраслевые интересы.

Первую декаду своего президентства Лукашенко отождествлял национальные интересы страны, силу и стабильность своей власти с устойчивой работой крупных заводов и фабрик, т.е. с работой с 8.00 до 17.00, со своевременной выплатой зарплаты и пенсии, уборкой мусора и чистотой на улицах, наличием товаров на полках магазинов, исправно работающим общественным транспортом и бесперебойной подачей электроэнергии, воды и газа. Что хорошо для МАЗа/МТЗ/БМЗ, то хорошо для Республики Беларусь.

Под эту логику встраивались сотни, даже тысячи других госпредприятий. Только вместо названия страны они подставляли название своего города, района или области. Так шла утряска схемы деления национального пирога между номенклатурными группами национального и местного уровней.

Инвестпрограммы были подчинены именно этим целям. Сделать свое, заставить купить белорусское, заблокировать импорт, закупить станки, оборудование и машины, построить для них здания, чтобы у предприятий и населения были деньги на покупку отечественных товаров, жилья и услуг инфраструктурных монополистов. И еще чуть-чуть на отдых и развлечения.


В потоках инвестиционной эйфории

В 1994-2005гг. произошло удвоение ВВП в долларовом выражении. Глава страны сделал вывод, что его модель промышленной и инвестиционной политики «Запустить заводы, фермы и пароходы» работает. Оптимизма прибавил начавшийся в первой половине 2000-х нефтяной бум. Появились лишние деньги.

В отличие от России руководство ЗАО «Беларусь» не создало фонд национального развития с направлением туда свалившихся на голову нефтяных доходов. В отличие от Норвегии наши власти не создали мощный пенсионный фонд, инвестиции которого позволили заработать каждому жителю страны почти по 0 тыс.

Лукашенко с подачи все тех же хозяйственников, идеологов и ученых в своем близком окружении принял решение реализовать мощные нацпрограммы модернизации. Обоснование такой экстенсивной инвестиционной стратегии было незамысловатым. Поскольку экономика России в состоянии бума, а мы с ней - единое таможенное и экономическое пространство, то ее рынок сможет поглотить все, что мы произведем. На этапе бума много строят, лучше кушают, больше ездят и развивают инфраструктуру. Вот поэтому был взят курс опять-таки на количественные показатели.

Удвоить производство цемента, стекла, изделий из дерева и продовольствия. Молочные и животноводческие комплексы - в каждый район. Наращиваем мощности по производству автомобилей, металлов, химических изделий и стройматериалов.

В 2005-08гг. опять произошло удвоение ВВП в долларовом выражении. Лукашенко был на волне успеха, славы и власти. Еще никогда белорусы не жили так хорошо. Эйфория захлестывала. Когда появились первые признаки финансовой и макроэкономической беды, правительство все равно решило продолжать реализацию дорогостоящих инвестпрограмм. Бурными темпами начало расти внешнее госкредитование. VIP-номенклатура убедила президента, что это вполне нормальная практика. Берем в долг, чтобы завершить модернизацию, которая потом позволит нам вернуть кредиты и зарабатывать гораздо больше.


Горькое разочарование

В 2009-17гг. - время горького отрезвления и разочарования. Лукашенко раз за разом получал мощные удары под дых своей репутации и модели Совок/Госплан. Страну сотрясли волны высокой инфляции и девальвации. Модернизированные заводы и фабрики превратились в хронических иждивенцев бюджета. Кредитные и бюджетные деньги освоили, стены построили, станки и оборудование с горем пополам наладили, запустили производство и вдруг обнаружили, что рынку все это богатство в предложенном сочетании «цена/качество» не нужно.

Президент на своей шкуре почувствовал политическую опасность народного негодования от потери покупательной способности рубля и зарплаты. Так во главе Нацбанка появился опытный Петр Каллаур, который смог объяснить президенту более доходчиво и убедительно природу монетарных явлений.

Лукашенко понял или почувствовал, что две декады подряд его производственная и инвестиционная политика была набором отраслевых и региональных хотелок, усиленных персональным лоббированием лояльных лиц. В свете опасного накопления долгов, неликвидов и производственных шлаков потянулись руки к калькулятору. Захотелось проверить, как используются инвестиционные ресурсы в рамках госпрограмм. Проверили, прослезились, пришли в ярость.

В конце 2017г. президент публично обвинил «красных директоров» в создании источников угрозы национальной экономической безопасности. Пока это только слова, но даже они уже возымели эффект. Денег на госпрограммы стало значительно меньше. Громко начали говорить о новых требованиях к участникам госпрограмм. Появился спрос на составление полноценных бизнес-планов. Заявления-расписки от министерств и ведомств со смыслом «дайте денег, потому что мы важные, а нам плохо» стали блокироваться. Но не для всех. Крупные промпредприятия продолжают ходить в инвестиционных любимчиках власти. Трудно сказать, когда и для них закроются бесплатные бюджетные тумбочки.

Ясно одно. Лукашенко к 25-летнему юбилею своего правления осознал: бизнес должен работать на рыночных конкурентных условиях и зарабатывать деньги себе и бюджету.

К сожалению, пассивное понимание не перешло на этап активного применения. Поэтому мы продолжаем слышать пропахшие нафталином идеи Минэкономики о 1742 государственных инвестпроектах, которые должны обеспечить ВВП до $ 100 млрд.

Романчук: «У нас не только лебедь, рак и щука, а еще хромая лошадь, жадный хомяк и подозревающий всех барсук»