Диагноз - «нестабил»: Надолго ли Беларусь покинула зону рецессии и стагнации?

Это в свежих «Экономических диалогах» обсуждают  руководитель научно-исследовательского центра Мизеса Ярослав РОМАНЧУК и председатель наблюдательного совета Исследовательского центра ИПМ Игорь ПЕЛИПАСЬ, пишет "БелГазета".

Ярослав Романчук: - Александр Лукашенко уверен, что Беларусь идет правильным макро­экономическим путем: «Более стабильно стало», «рубль у нас пока стабилен», «нет той свистопляски в ценообразовании, что была», а «рост цен возможен только при каких-то форс-мажорных обстоятельствах, продиктованных извне. Например, резкое падение на рынках основных стран-партнеров или обострение ситуации на мировых рынках в результате каких-то военных действий». Насколько устойчива тенденция по снижению цен и стабилизации белорусского рубля?

Игорь Пелипась: - В прошлом году мы видели практически небывалое снижение цен, небывалую стабилизацию за долгие годы - политика Нацбанка по таргетированию денежной массы, ужесточению монетарной политики дала положительные результаты. Цены снизились даже ниже, чем планировалось.

Романчук: - 4,6% по году, в годовом выражении - около 6%. Что касается жесткости денежно-кредитной политики, проводимой в 2017г. Смотрим итоговые цифры. В первой половине года все шло вроде бы хорошо, но потом произошло резкое увеличение количества денег в обращении, особенно в конце года: М0 - +31,1%, М1 - +37,2%, денежная база - +56,6%, М2 - +30,2%. Это очень серьезный рост по сравнению, например, с 2016г., а тем более с 2015г., когда нужно было сбивать инфляцию. Было опасение, что если Нацбанк продолжит такое поведение и в I квартале т.г., то давление на курс рубля и цены будет существенным. Но Нацбанк начал минусовать.

Пелипась: - При увеличении денежной базы, денежных агрегатов, в принципе, можно ожидать роста цен. На этой взаимосвязи и построена политика Нацбанка последних лет. Но связь эта не столь прямолинейна. То, что произошло в начале года, не означает, что уже на следующий день что-то заметно должно произойти с инфляцией. Так как увеличение агрегатов и денежной базы может рассосаться по разным каналам. Но если рост станет тенденцией, то рано или поздно он окажет  давление на денежный рынок и, в конечном счете, цены могут вырасти. Но я не вижу здесь никакой катастрофы. Тот же МВФ предупреждал, что цены будут расти, и это случилось. Помимо всего прочего, наши цены подвержены всевозможным сезонным факторам.

Романчук: - Рассосалось и можно успокоиться, особенно на фоне увеличения на 1/3 экспорта и, соответственно, валютной выручки, роста промышленности под 10%. Грубо говоря, деньги всосались и начали работать или все-таки каким-то образом будут влиять на цены и на курс рубля?

Пелипась: - Если денежная политика будет умеренной или относительно жесткой, то, оставив за скобками внешние факторы, все будет - плюс/минус - как сейчас. То есть инфляция может быть чуть выше, чем сейчас, - скажем, не 4,8%, а 5,9%. С другой стороны, в условиях достаточно успешной макроэкономической стабилизации могут возникнуть предложения, что цель макростабилизации и стабилизации инфляции - это повышение благосостояния людей.

Романчук: - Вклад в обеспечение быстрого долгосрочного экономического роста.

Пелипась: - Это другой уровень. Нам надо, чтобы доходы и жизнь людей улучшались, чтобы был рост экономики, который выражается реальным ВВП. Это как некое условие. Почему я говорю «как некое условие»? ВВП в принципе может расти, а благосостояние может снижаться. Важно, какова структура этого роста…

Романчук: - Да, да - либо за счет нефти, калийных металлов и избранных 50 предприятий, либо в этом участвуют десятки тысячи производителей товаров и услуг.

Пелипась: - Но, с другой стороны, как правило, если ВВП будет заметно расти, то это скажется и на оживлении всего, в том числе благосостояния населения. Поэтому вполне резонно может возникнуть вопрос: нам не сама по себе стабилизация нужна, а нужен экономический рост и благосостояние. Даже последние опросы малого и среднего бизнеса показывают, что оптимизм по всем параметрам улучшился и вполне может возникнуть желание немножко это подстимулировать. Тем более что у нас эти идеи достаточно популярные: ребята, давайте не будем делать упор исключительно на монетарную политику, а будем стимулировать и т.д.

Романчук: - Лукашенко в послании народу и Нацсобранию сказал, что рассчитывает на необратимый характер позитивных изменений. Ему правительство сказало, что мы уже вышли на тренд развития, преодолели рецессию, что происходящее у нас - это уже некое устойчивое явление, а не взбрык белорусской экономики, за которым может последовать стагнация. Насколько устойчивы, долгосрочны те позитивные изменения, которые отмечают в экономике и бизнес, и аналитики, и правительство?

Пелипась: - Хочется верить, что это надолго. Но современный мир столь неопределенен и неустойчив. Зачастую случаются вещи, которые экономисты любят называть шоками. Все взаимосвязано. Беларусь - лишь маленькая часть большой глобальной системы, на которую практически не влияет.

Романчук: - К нам плюшка может прийти со стороны России. Мы видим, как Запад сейчас прессует ее санкциями в отношении определенных лиц и компаний. Неизвестно, будет Центробанк спасать эти предприятия или нет. Ведь речь идет о миллиардах долларов. Центробанк может расслабиться и под давлением политических факторов сказать: берите, братья-олигархи, структуры Дерипаски, Вексельберга и прочие, деньги из бюджета и госфондов, мы вас спасаем, подставляем плечо банкам. Если взять сценарное развитие. Первый сценарий - это черный день для России. Когда западные рынки капитала отвернутся от нее, санкции на тех, кто в списке, будут расширены еще больше. В данной ситуации Беларусь обречена получить шок вместе с российской экономикой.

Второй сценарий. Если Россия попадет, а в отношении наших компаний не будут использованы такие жесткие методы - санкции, ограничения, то мы каким-то образом можем даже выкарабкаться, а если начнем поставлять товары туда, которые будут запрещены Кремлем - те же айфоны, лекарства, - то можем даже выиграть. Что можно посоветовать Нацбанку и правительству в этой ситуации, чтобы быть готовыми к любому из этих сценариев?

Пелипась: - Сегодня в мире происходят серьезные негативные процессы, о которых лет 10 назад никто даже не думал. И если будет сбываться - а это весьма вероятно - все то, о чем ты говоришь в отношении России, то с уверенностью в 100% можно сказать, что никто в России не будет принимать в расчет, что произойдет в Беларуси. Это похоже на жесткую экономическую войну. Мнения партнеров по ЕАЭС едва ли будут ее интересовать.

Романчук: - Торговая война началась, валютная война в отношении белорусского рубля тоже может интенсифицироваться. Совсем недавно у нас был случай резкого удорожания белорусского рубля по отношению к российскому.

Пелипась: - Это к вопросу о том, как вообще устроена мировая экономическая система. Долгие годы говорилось о свободе перемещения капитала и товаров, а сейчас, оказывается, идут глобальные экономические войны. Хотя на самом деле экономика - это та сфера, которая позволяет людям жить более или менее мирно, даже если есть какие-то разногласия в политических вопросах и т.д., не скатываясь к серьезной конфронтации. Россия станет всеми возможными и невозможными для нее способами отстаивать свои государственные, экономические и политические интересы. Интересы Беларуси не будут никого волновать. В свое время я прослушал развернутое интервью президента Путина по поводу его взглядов. Он совершенно конкретно сказал, что у каждой страны есть интересы, он понимает разные страны, в том числе крупных игроков, но его, как президента России, интересуют только российские интересы. С другой стороны, мы очень жестко привязаны к России в силу понятных причин. Более того, у нас на данный момент сильная привязка к российскому рублю.

Романчук: - 40% валютной корзины.

Пелипась: - В результате санкций были серьезные колебания российского рубля, что сразу же, через день, отразилось на белорусском рубле. Поэтому нам избежать влияния этих шоков невозможно ни при каких условиях.

Романчук: - Лукашенко на самом деле об этом говорит: если будет форс-мажор, то это отразится на стабильности курса и ценах. В этой ситуации рекомендации для правительства и Нацбанка. Первая - давайте держать курс, как это было раньше, давайте держать цены, для того, чтобы, грубо говоря, снизить удар по населению. Другой подход - позволить системе через гибкость курса и гибкость цен адаптироваться и обрести некий новый баланс, эквилибриум. И, исходя из этого, проводить дальнейшую экономическую политику, в том числе уже модифицируя и выстраивая новые институты роста и развития.

Пелипась: - Если будет сильный шок, он выведет систему из равновесия, система пойдет вразнос, но в итоге установится некое новое состояние. Это новое состояние может означать и более низкий уровень жизни и т.п. Но система будет искать способы жить на новом этом уровне. Значит, первый вариант, о котором ты говорил - использовать какие-то искусственные меры, чтобы поддержать уровень жизни, - этот метод сам по себе нерыночный. Но можно было бы его рассматривать в двух случаях. Первый - если бы мы каким-то чудесным образом знали, что эта полоса невзгод - условно говоря, три месяца. И нам надо только день простоять да ночь продержаться. Второй вариант - это будет длиться достаточно долго, но наши внутренние резервы таковы, что нам ни холодно ни жарко - год продержимся как нечего делать, а дальше, скорее всего, штормить перестанет. Но, к сожалению, у нас нет таких ресурсов. Тех же золотовалютных резервов.

Романчук: - $7 млрд. или 2,3 месяца импорта товаров и услуг быстро превратятся в прах, если в условиях внешних шоков искусственно держать курс.

Пелипась: - Если мы будем в силу каких-то причин поддерживать искусственный курс рубля, то как он скажется на наших экспортерах?

Романчук: - Экспортеры будут в шоке, особенно от российского рубля по 75-80 за доллар.

Романчук. - В условиях кризиса нужно сконцентрировать ресурсы страны в руках правительства - именно так она выйдет из кризиса. Если взять общий бюджет органов госуправления, то по итогам 2017г. у нас был около 42% консолидированный бюджет плюс ФСЗН плюс все фонды. Я смотрю данные Минфина за январь- март 2018г. - 44,6% ВВП - это доходы бюджета расширенного правительства. На словах власти обещали децентрализацию, делегирование полномочий субъектам малого и среднего бизнеса, а также регионам. Ничего подобного нет. Наблюдаем обратную тенденцию. Опять увеличивается централизация денежных ресурсов. Правительство все делает для того, чтобы не уменьшить количество поступлений в бюджет. И мы держимся на уровне 42-45% ВВП. И это без учета забалансовых доходов и расходов, на которые постоянно указывают МВФ, Всемирный банк и ЕБРР. Является ли это с точки зрения мирового опыта адекватным?

Пелипась: - С точки зрения теоретического подхода я с тобой согласен. Мировой опыт, прочее и прочее - это очень хорошо. Но у меня есть убеждение, что руководители разных уровней, начиная с самого высокого, - это обыкновенные люди, в хорошем смысле слова. Не какие-то там вычислительные машины, марсиане или лунатики. Это обыкновенные, наши, белорусские, люди. Я подозреваю, что на протяжении очень многих лет они по многим вопросам не имеют ответов. Не имеют, но действуют, с умным видом осваивая ресурсы. Не потому, что они какие-то недостаточно умные и образованные. Просто  не знают и все. Сильны старые привычки. Сверху не велено проявлять инициативу. Живут и в ус не дуют, мало в чем себе отказывая, и постоянно ждут инструкций сверху. На повестке дня нет пункта «системные рыночные реформы».

Романчук: - Зато остается пункт «освоить бюджетные ресурсы». Особенно сегодня, когда в очередной раз подорожали нефть и металлы.

Пелипась: - Здесь еще, конечно же, приплетаются всевозможные лоббистские интересы. Освоение ресурсов - это излюбленная тема VIP-распорядителей чужого. Трать чужое, раздавай под формализованные инвестиционные программы - вот тебе и рост экономики, и личное благополучие. С психологической точки зрения достаточно понятное поведение. Чиновники рассуждают примерно так. Я не знаю, как это делать. Более того, может быть я и понимаю, что надо делать по-другому, но я абсолютно не уверен в положительном результате. А негативный результат может сильно повлиять на популярность, на все что угодно. Поэтому избирается такая стратегия: давайте ничего не будем рушить, ничего не будем менять, пускай все идет, как идет, а там посмотрим. Ситуации, когда появляется пресловутый жареный петух, в Беларуси пока нет.

Романчук: - Коней на переправе не меняют. Старые кони завели страну в глубокую колею. Хорошо, что еще внешние факторы позволяют корм добывать. У нас продолжает действовать девиз чиновников: «Власть всласть, когда есть что освоить/украсть».

Пелипась: - И такая система действует уже не одно десятилетие. И по большому счету несмотря на все эти шоки и прочие изменения, как говорится, никто же не умер. Официально замеряемый уровень бедности, что созвучно оценке Всемирного банка, не превышает 5% населения.

Романчук: - До уровня Африки мы не опустились.

Пелипась: - Система каким-то образом живет. Есть всплески, есть падения. Но в принципе Беларусь - нормальная страна. Правильно? Троллейбусы ходят, метро работает, горячая вода есть, зарплату люди получают, массовых протестов нет и т.д. Поэтому зачем правительству брать на себя риски? Для этого должна быть очень сильная мотивация. В нынешней системе я не вижу мотивации для каких-то таких экстраординарных действий и решений этих людей.

Романчук: - Грубо говоря, они не чувствуют, что их политика тупиковая? Вот прилетит плюшка, они опять скажут: ребята, это внешние факторы. Это не мы, мы ведем хорошую политику. Опять к нам прилетело, поэтому у нас и зарплата опустилась, и ВВП опустился, и все прочее. Но, с другой стороны, мы видим, как они работают внутри. Вот смотри. То же самое Лукашенко говорит: производительность труда не может расти быстрее реальной зарплаты, доходов. Смотрим производительность труда за I квартал - рост 5,9%, номинальная зарплата увеличилась на 18,7%, реальная - на 13,4%. Это же не Кремль нам такое подсунул, не МВФ, а наши чиновники. Что с этим делать?

Пелипась: - Можно привести простой, в какой-то степени даже примитивный пример. Возьмем такой аналог производительности: сколько ВВП в долларах производится на одного работника или на душу населения в странах, которые нас окружают, например, страны Восточной Европы. И возьмем зарплату в долларах в этих странах. То же самое проделаем по Беларуси. Мы увидим, что в странах Центральной и Восточной Европы величина выработки на одного работника будет примерно в три раза больше, чем зарплата. И по счастливому или случайному стечению обстоятельств точно такая же пропорция наблюдается и по Беларуси. Что из этого следует? Простой вывод. Что когда мы эту пропорцию пытаемся изменить в сторону, скажем, повышения…

Романчук: - Чтобы зарплата была пресловутые «попиццот».

Пелипась: - Да. Так вот, когда мы эту пропорцию пытаемся изменить в сторону увеличения, то, если построить график, увидим вот такую пилу - зарплата подходит к $500 или даже чуть-чуть превышает, а потом - раз, и пошла вниз. Потом опять мы какой-то период карабкаемся, подходим - и опять вниз. Что это означает? Как сказал ныне покойный замминистра экономики Андрей Тур, ты живешь не по средствам. Вот, мы живем не по средствам. К большому сожалению, всякие экономические закономерности очень сложно обойти, обмануть. Поэтому правительство, конечно же, может повышать зарплату до $500-600 и выше, но это будет искусственное повышение. Порадуемся какое-то время, но потом наступит отрезвление, холодный душ на горячие головы сторонников сделать «попиццот» административными методами.

Романчук: - Несколько месяцев блаженства и праздника для номенклатуры - и очередной обвал. Как в том анекдоте: все шло по плану, но план внезапно кончился. И все пошло в ж…

Пелипась: - Да, потом раз - и девальвация. Поэтому для того, чтобы поднять зарплату, нужно поднять производительность. Поднимем производительность - и будет у нас зарплата стабильно $500, и будем штурмовать новые рекорды. А сейчас, к большому сожалению, видим, что такая попытка была, но пока не получается. Нет капитала, нет новых технологий, нет тех факторов, которые бы позволили делать не по $12 тыс. на работника, а по $60 тыс.

Романчук: - Не получается, потому что нет структурных реформ, 80% госсектора, распорядители чужого пропускают через свои руки около 50% ВВП. Грубо говоря, власть ничего не меняет из того, что могло бы раскрепостить новые источники роста. Она думает, что старое в состоянии увеличить экономику до $100 млрд. ВВП. Не получится так. Значит, как я понимаю, устойчивость белорусского рубля и стабильность цен в долгосрочной перспективе нам пока не грозит, так как мы не сделали домашнюю работу и не научились повышать производительность труда. Нам не хватило смелости ликвидировать источники грубых инвестиционных, производственных и управленческих ошибок.

Пелипась: - Ну и еще. Как я уже говорил, Беларусь настолько мала, что не задает правила игры в глобальном масштабе. Наша экономика - только 0,07% ВВП мира. Нас со своим уставом в глобальный монастырь, где правила пишут большие, богатые и успешно развивающиеся страны, никто не впустит. Разве что в ООН, где мы вместе с неприсоединившимися странами негодуем против неравенства, бедности и несправедливости мировой экономики.