Татьяна Ратабыльская: Ярмарка или элита?

Смешной носатый Буратино в полосатом колпаке, словно хвост ракеты, снова летит на нарисованном небе. От этой знакомой эмблемы Международного фестиваля кукольных театров в Минске, который проходит с 18 по 21 мая, голова закружилась от воспоминаний. Фестиваль устраивается каждые два – три года, сегодня он под номером 10, юбилейный, ему уже больше 20 лет.  Дети, которым когда -то посчастливилось попасть на первые фестивальные спектакли в 1990-е годы, сами сегодня папы и мамы, и наверняка приходят снова в переполненные залы минских театров уже вместе со своими детьми. 

На фестивале выросло целое поколение особого театрального зрителя: такому зрителю не надо долго рассказывать сюжет, его не надо забавлять или искусственно вздергивать визгливо-радостной волной, ему не надо читать морали со сцены; он привык понимать с полуслова, с полужеста, умеет читать ассоциативный каламбур, знает что такое черный юмор, привык думать компактно, быстро, воспринимать сценическое действие скорее как смену художественных картин или конструктивистских объектов. 

Этот зритель понимает разрыв между символической природой куклы или предмета на сцене и обреченностью человека быть зажатым тисками вещной среды.   Я сама когда-то бегала на все представления фестивальной афиши, прыгая с одной площадки на другую, боясь пропустить новое художественное открытие. Помню, как мы со студентами Академии искусств делали специальную газету для фестиваля, вывешивали стенды блиц-рецензий во время фестивального марафона, а в газете «Культура» выпускались специальные полосы, посвященные кукольному театру.  Фестиваль делают бессменно все те же люди: Алексей Лелявский и Евгений Климаков. В его сегодняшней афише спектакли практически всех белорусских коллективов, гости из Барселоны, Франции, Израиля, Болгарии, Ирана.

 Западная Европа почти за редким исключением, не знает, что такое стационарный театр со своим зданием, цехами, несколькими сценическими площадками, постоянной труппой.  В культурно-развлекательном комплексе жизни западноевропейского города кукольный театр задвинут на самые задворки. С ним связаны представления о ярмарочных увеселениях и бродячих труппах семейного плана.  У нас кукольный театр позволяет себе делать спектакли для детей и для взрослых, ставит не только сказки и традиционные игрища сезонных праздников, но интерпретирует миф, ставит Чехова и Шекспира, Янку Купала и В.Короткевича. 

Посмотрев афишу фестиваля, скажу откровенно: больше всего захотелось пойти на белорусов. Они ставят «Новую Землю» Я.Коласа, Б.Шергина, В.Короткевича, мифы древней Греции. Кукольный театр толерантен и интернационален, здесь чутко воспринимают разную эстетику, охотно меняются труппами и пробуют все. 

Французы («Убю») показали интересную политическую сатиру в духе Оруэлла. Два актера работают на металлическом столе с куклой свиньи, получившей доступ к власти.  Сценическое действие – процесс деградации как сервировка стола. Сначала стол покрыт скатертью и сервирован красивой посудой в духе французской кухни. Потом фарфоровую посуду и стеклянные бокалы сменяют алюминиевые плошки и металлические кубки, скатерть исчезает, предметы сервировки - ножи, вилки, ложки - теряют память применения, с ними играются как в металлических солдатиков, и вообще все посыпается и зарывается землей.  Блестящая игра актеров с куклой, с бытовыми предметами, со звуком, не произносят ни одного слова. 

Довольно традиционный детский спектакль витебской «Ляльки» «Умка» интересен внесением шаманских мотивов: ритуальных танцев, ненецкого горлового рычащего пения. Декорация с лианами качелей, на которых куски натянутой кожи барабана, преобразованы фантазией то в льдины, плывущие в море, то в диск солнца, то в берлогу белого медведя, то в экран теневого театра.  Несмотря на «мифологический ветер», сказка не теряет доброту. История слегка затянута, оценки актеров с ненужными длиннотами. Современные дети думают и воспринимают гораздо все быстрее, способны к мозаичному мышлению. 

Поразил невероятной художественной фантазией спектакль молодечненской «Батлейки» в духе деконструктивистского театра «Сестры Граи».  Небольшой батлеечный экран в центре сцены превращен в окно сюрреалистических каденций. Начало великолепно: стена постриженных кустов с искусственно -серебристой подцветкой вдруг шевелится, и в ней образуются отверстия с лезущими белыми руками. Одна… две, множество. Удлиняются, ощупывают друг друга, дерутся за пространство. Вдруг вылезла сверху нога, несколько голов, как качаны капусты, крутятся в разные стороны, белые как мраморные головы статуй античных богов. Сотворение мира.

 Или развал былой цивилизации.  Части человеческого тела как растения или копошащиеся белые черви. Потом торсы тела будут отделяться от носителя, или наоборот, их будут примерять на себя, соединяться с помощью воткнутого копья. 

Отсеченные головы существуют самостоятельно, рождающиеся торсы-монстры уничтожают прародителя, вариация на мотив кровосмешения и т д. Сюрреалистические этюды на мотивы древнегреческой мифологии соединены константой трех вещуний, трех богинь, бесчувственно и нехотя, «вслепую» перебирающих красную нить человеческих судеб. 

Хотя вообще-то здесь человека нет. Фантазия режиссера-постановщика Яугена Карняги невероятна, хватило бы на несколько спектаклей. Фантастические сцены захлестывают друг друга, нет паузы для рефлексии. Великолепная работа режиссера, художника, технологов сцены, актеров.