Степанов: Зачем делать из меня недохоккеиста?

— В том году я сам был немного в шоке от происходящего. Весь сезон провел в надежде, что отношение главного тренера ко мне изменится. Хоть и на 95 процентов знал, какой будет исход. Два последних года показали: чем лучше я играю, тем хуже отношение Льюиса. В чем дело? Не знаю. Такое ощущение, что я забиваю не в чужие ворота, а в свои.

— Такое отношение ко мне было с самого начала. В 2014-м наша сборная отлично провела домашний чемпионат мира. Мы бились друг за друга — Грабовский, Калюжный, Стась, Костицыны. Я тоже хорошо проявил себя на том турнире. А на следующий год приехал в новую команду к Льюису и обнаружил себя между четвертым и пятым звеньями. В недоумении подошел к тренеру. Я вообще неконфликтный человек — просто попытался узнать, что я неправильно делаю.

— Ничего особенного. Произнес какие-то общие канадские фразы. Дружелюбно заверил: «Все в порядке, круто, бомба!». Я подумал: окей, новый тренер — надо доказывать свой уровень играми. Но с каждым годом отношение Льюиса только ухудшалось. В 2016 году перед питерским чемпионатом мира мне пришлось стать лучшим бомбардиром всего Евровызова, чтобы попасть в состав.

И даже тогда моя кандидатура до последнего оставалась под вопросом. После хет-трика в ворота Дании Льюис подошел ко мне и через переводчика сказал: «Слушай, надо что-то менять в следующей игре со швейцарцами». Я промолчал, но внутри понимал: происходит какой-то бред. Я же не маленький мальчик, а уверенный в своей игре хоккеист. Тогда мне пришлось забить где-то семь голов в шести играх, чтобы чудом спастись и поехать в Питер. Кстати, на том чемпионате мира я стал лучшим бомбардиром команды, хоть и ехал туда 13-м нападающим.

— Я долго ждал от него внятных объяснений. Все три года в сборной были для меня адом. Я бы все понял, если бы Льюис сказал в глаза: ты не подходишь под систему. Мы бы пожали друг другу руки и разошлись. Но ничего такого не происходило.

— Тогда я приехал в сборную после своего лучшего сезона в КХЛ с мыслью: «Ну хоть что-то я доказал этому человеку». Прибыл в нацкоманду как супернаивный малыш и снова увидел себя между четвертым и пятым звеньями. Я был на пике своей формы, с бешеной мотивацией помочь сборной. В первой игре Евровызова провел на льду всего пять-шесть минут, а на следующую меня вообще не заявили. Это стало очередным звоночком.

Решил: если со мной никто не хочет говорить, я сделаю это сам. Я пришел в тренерскую, спросил: «Дэйв, можем поговорить по-человечески, по-мужски?». Сразу подчеркнул, что пришел не на разборки, а прояснить ситуацию. Я понимал, насильно мил не будешь. Был готов к любому исходу. Но Льюис успокоил: «Ты провел классный сезон, не беспокойся — просто сейчас мы проверяем молодых». Дэйв даже поблагодарил: «Молодец, что пришел, это был классный мужской разговор».

— А это очередной пример канадских штучек. Они боятся сказать правду в глаза. Но в сборной-то такого точно не должно быть. Мы приезжаем играть за страну, биться за флаг, а не потому что связаны контрактами. Не знаю, кем себя возомнил Дэйв, но получается, что игрок не может подойти к нему с личным вопросом. А ведь нас в команде 25 человек, все с разными характерами — и надо уметь открыто разговаривать.

— Нет, его помощник. В 11 вечера после товарищеской игры мы выгрузились из автобуса около «Минск-Арены». Прямо на парковке ко мне подошел помощник Льюиса и передал слова тренера. Мол, Дэйв долго думал о нашем разговоре и понял, что я больше беспокоюсь о себе, чем о команде. Он не мог выгнать меня по игре — с этим все было в порядке. Нужна была какая-то другая причина.

— Нет, откуда? Единственное, я понял, что игра ни на что не влияет. Не знаю, что надо было сделать человеку, чтобы тебя начали ежегодно «плавить».

— Может быть, они не любят сильных личностей. Вместо того чтобы поговорить по-честному, надумывают себе всякого. Были ситуации, когда мы с Саней Кулаковым на русском разговаривали про семью, а тренеру казалось, что мы замышляем какие-то интриги против него. Но это же полный абсурд.

— А смысл? Я не верю, что люди меняются. Мне снова позвонил начальник команды и сказал: «Андрюх, тебя отцепили. Тренерский штаб так решил». Я отпахал полтора месяца и даже не заслужил слов «спасибо за работу».

— Это полный бред. Это то же самое, если бы Дэйв сказал, что у меня коньки не такого цвета, как у всех. Просто отговорка. В прошлом году он говорил, что я непродуктивно играю в каких-то трех зонах. Сколько занимаюсь хоккеем, впервые услышал сочетание «плохая игра в трех зонах».

В этом году Льюис воспользовался тем, что я не забил голов в Еврочеллендже, и со спокойной совестью заявил, якобы Степанов не в форме и проиграл конкуренцию. Как показывает практика, что бы я ни делал в последние годы, все равно шел первым на отчисление. Даже если не подхожу для сборной, об этом можно сказать по-человечески и объяснить все прессе. Но зачем делать из меня недохоккеиста?

— Знаете, мне кажется, Дэйв готов был взять любого игрока, из любой лиги и с любой статистикой, только не меня.

— Он включает в состав трех молодых игроков и снимает с себя ответственность за неудачу. По-моему, Льюис просто прикрывается молодыми ребятами, чтобы в случае чего сказать: зато у нас играли 18-летние парни.

А вот опытными игроками Дэйв разбрасывается. Как сборной может быть не нужен Коля Стасенко — капитан команды КХЛ? Многие из белорусов-легионеров играют в КХЛ? Единицы. Тогда как тренерский штаб может разбрасываться такими кадрами — у нас что, сборная Канады?

— Я не могу объективно оценивать свою игру. Скажу одно: тяжело проявить свои лучшие качества, играя в прямолинейный хоккей, который предлагает Льюис. Особенно тяжело это сделать такого склада нападающему, как я. Подобный хоккей я не люблю и играть в него не хочу. Эта система не дает никаких результатов.

— Нам все время говорят: «Бей вперед, быстрей, быстрей!». Сейчас уже никто не играет в хоккей «бей-беги» — разве что канадцы в низших лигах. Мы еле вымучиваем один гол, а потом все сваливают на то, что в Беларуси якобы нет мастеровитых игроков. Но их же надо как-то использовать. На матчах Евровызова мне хотелось плеваться от того хоккея, в который приходилось играть.

Другие команды показывают комбинационный зрелищный хоккей, на который приходят зрители. У нас же — никаких комбинаций, никаких размышлений. Я в шоке, когда мы выходим на лед против датчан и норвежцев, а такое ощущение, что играем с канадцами. Ладно, если бы таким прямолинейным хоккеем мы всех обыгрывали, но мы даже до чужих ворот не можем доехать. Выходит: какими плохими хоккеисты были, такими и остались. А что хорошего случилось при великом Льюисе, которому дали трехлетний контракт?

— Да, но тогда на нашей стороне была фортуна, а на льду — очень сплоченная команда. Все ребята общались, поддерживали позитивную атмосферу в раздевалке. Тот же Игорь Брикун приехал третьим вратарем, но оказался важной частью дружной команды. Он ставил специальную музыку, заряжал ребят. Сборная — это семья. Только так можно показывать результат.

А помимо чешского чемпионата, что у нас было за три года? Проиграли дома квалификацию на Олимпиаду и уже несколько чемпионатов мира боремся за выживание в элите. Кто должен нести за это ответственность? Получается, у нас всегда хоккеисты не в форме. А тренер в форме? Многие тренеры не ищут проблем в игроках. Тот же Олег Знарок умеет держать удар. Всегда говорит: «Ругайте меня и спрашивайте с меня».

— Не хочу об этом говорить. Отмечу лишь, что раньше было намного лучше и сплоченнее. Был костяк из ребят, которые могли высказать собственную точку зрения. А сейчас Вова Денисов, к которому прислушивается вся команда, не капитан и даже не ассистент. Ну как так? Та же история с Женей Ковыршиным, который провел 12 чемпионатов мира и не получил даже нашивку «А».

— Парни, с которыми общаемся, звонили и писали. Это уже анекдот: «Степанов в очередной раз проехал мимо чемпионата мира». Ничего нового — старые песни о главном.

— Может, тогда еще не улеглись эмоции. Хотя я и сейчас не отказываюсь от этих слов: моя хоккейная и жизненная родина все-таки Москва. Я там родился, там меня воспитали, отвели в спорт.

Но в моей жизни нет другой сборной, кроме белорусской. Я всей душой и сердцем прикипел к этой стране. Болельщики видят, как я отдаюсь в играх за Беларусь. И от этого огромного желания становится еще обиднее: стараешься изо всех сил, а оказываешься каким-то чужаком.

— Я бы с удовольствием не приехал в этом году к Льюису. Но мой долг — по первому зову быть в сборной, несмотря на личность тренера и его отношение ко мне. Я кайфую, выступая за Беларусь. Очень ответственно отношусь к играм за сборную и тому, что принял белорусское гражданство. Тут родились мои дети. Своим присутствием в команде показал, какой я сильный человек и как отношусь к сборной.

— Конечно. Буду переживать и болеть за ребят. У меня нет ни на кого обид. И даже на Льюиса никаких обид — просто я наконец решил рассказать все со своей позиции, отстоять собственную честь как хоккеиста, а не читать в прессе предположения, что со мной не так.