Я помню. Пришлите нам историю своей бабушки, и мы опубликуем ее 9 Мая

Чуть больше недели остается до 9 Мая — дня, когда мы празднуем окончание Великой Отечественной войны и благодарим наших бабушек и дедушек, которые добились мира ценой невероятных усилий и жертв. Но с каждым годом их становится все меньше и меньше, поэтому роль детей, внуков и правнуков, которые сохранили воспоминания свидетелей того времени, сложно переоценить.

Редакция LADY.TUT.BY во второй раз объявляет сбор читательских писем о белорусках во время войны: историй о том, как они справлялись с голодом и холодом, как ждали своих мужей и сыновей, как хранили их и как спасали, как сражались за Родину и строили новую, послевоенную жизнь.

Если ваша память хранит истории бабушки, если у вас остались фотографии военного и послевоенного времени и вы считаете, что ими важно поделиться, — пишите нам.

Обращаем внимание: неважно, совершала ли ваша бабушка во время войны подвиги в привычном смысле этого слова, нам достаточно настоящих историй о том, как она пережила эти 1418 дней и ночей — ровно столько продолжалась Великая Отечественная война.

Пишите нам письма и высылайте фото по адресу alesia.pesenko@tutby.com до 4 мая включительно!

Прошлогодние истории читателей:

Я помню: "Когда бабушка была в плену, в нее влюбился немец и хотел, чтобы она осталась в Германии"

"За то, что бабушка была сестрой партизана, ее посадили в смоленскую тюрьму, а оттуда отправили в концлагерь в Минск. Когда советские войска подходили к Минску, их переправили на работы в Германию. Там бабушка работала на берлинской кинофабрике «Тобис» уборщицей, и даже осветителем — ставила освещение на сцену. Конечно, было очень тяжело, не хватало еды, но местное население хорошо к ним относилось. Они старались подкармливать. И хотя немцам самим еды было мало, они помогали как могли. Это было запрещено, поэтому фрау как будто случайно роняли хлебные карточки".

Я помню: "Прабабушка узнала в куче сожженных людей свою маму — по кусочку обугленной юбки"

"Бабушка поняла, что ей надо пробираться в Минск, где жили ее родители. Нужно было преодолеть более 300 километров пешком. Жены офицеров собрались в группу и побежали, взяв на руки детей. Моя бабушка была на 9-м месяце беременности, при этом ей нужно было нести на руках маленького сына. Это испытание бабушка считала одним из самых тяжелых в своей жизни. Немцы постоянно бомбили дорогу, женщины были обессилены и истощены. Дети плакали от голода и усталости. Бабушка часто вспоминала одну молодую женщину, которая несла на руках двоих детей — 2-месячного мальчика, которого она называла Сашенька, и старшую девочку. Девушка измучилась, а мальчик все время плакал от голода, а накормить его она не могла".

Я помню: "Раздзелі, далі рыдлёўкі і павялі, каб капалі ямы самі сабе"

"З вагонаў высадзілі і павялі. Навокал нічога няма — толькі доўгія баракі. Шаснаццаць, як зараз помню.

Новоприбывших тщательно осматривали, мыли из шланга. У Гени на шее нашли опухоль, куда-то забрали. Как оказалось, на операцию. Валю с матерью поселили в холодный барак с нарами. Каждый день матерей гнали на кирпичный завод — работать, дети оставались в бараках.

 — Як кармілі? Ой, дрэнна! Жыдкая баланда, крыху капусты там… Хлеба з апілкамі - кавалак з ладонь — на цэлы тыдзень. Мама дзяліла яго на 7 кавалачкаў, а я хавала пад падушку, каб ня з’есці".

Я помню: "Бабушка стояла в воде по грудь и держала малыша на вытянутых руках"

"Во время оккупации в деревне стоял немецкий гарнизон. Днем приходили немцы забирали все, что плохо (да и хорошо) лежало, а ночью стучались в окно партизаны. Жили день и ночь меж двух огней. А что отдавать-то было? Сами впроголодь существовали. В хлеб то кору, то картошку гнилую подмешивали. В марте 1944 года (бабушке уже было 36 лет) родились мальчики-близнецы. Одного окрестили Александром, другого — Алексеем. Дети были очень слабенькие. Через месяц один из малышей умер. На мой вопрос, почему папу зовут Леонид, бабушка отвечала, что не смогли различить, кто умер — Сашка или Лёшка, поэтому моего папу назвали Леонидом. Но, думаю, дело было не в этом, а бабушка из суеверия дала выжившему младенцу другое имя".

Я помню: "Прабабулі адарвалі пазногці, вырвалі скуру на спіне ў форме зоркі"

"3-за здрады кагосьці з аднавяскоўцаў яна трапіла ў лапы фашыстаў, менавіта тады, калі амаль пакінула Лахву, яе арыштаваў сам начальнік паліцыі, якога Матрона даўно ведала, але гэта не выратавала жанчыну. Яе жорстка катавалі. Бабулі адарвалі пазногці, вырвалі скуру на спіне ў форме зоркі. Сваячка Кацярына прыходзіла праведаць палонную праз тыдзень, але Матрона яе не пазнала — звар’яцела ад катаванняў. Толькі прасіла, каб дзяцей схавалі. I адкуль у гэтай знясіленай пакутамі жанчыны ўзяліся душэўная моц і вытрымка, цвярозасць каб не вымавіць ніводнага слова ў адказ на пытанне: «Дзе партызанскі атрад?".

Я помню: "Если убьют, то всех сразу. И не будем мучаться"

"За все время блокады мы ни разу не спускались в бомбоубежище. Мы с мамой, соседкой и ее мальчишками садились в одной комнате, обнимались и так пережидали бомбежки. Мама говорила: «Если убьют, то всех сразу и не будем мучиться». За блокаду мы в город не выходили ни разу.

Хорошо помню, как в конце войны, за два месяца до снятия блокады, нас вывозили в Башкирию по озеру на пароходе. У меня был зонтик. Не знаю, зачем он мне был нужен. По дороге зонтик улетел, и я очень плакала".