Михаил, в августе прошлого года вы говорили, что заканчиваете переговоры с инвестором и находитесь на пороге финального решения.  Нынешняя сделка – результат тех самых переговоров? Почему так долго?

Да, это и есть результат тех переговоров. Согласование юридических формальностей, подготовка документов – невероятно сложный, долгий процесс. По вещам относительно бизнеса мы договорились гораздо раньше, но, когда в дело включились юристы, всё затянулось.

Во что конкретно будут вложены инвестиции? Вы набираете дополнительный штат?

Да. Минский офис хотим расширить на 30-40 человек. Это в основном разработчики, тестировщики, дизайнеры и т.д. Человек 10-15 будут приняты в sales&marketing – в американский офис и еще один, который, вероятно, появится в Берлине. Развить продажи для нас сейчас важнее, чем команду разработчиков.

В Минске офис продаж не появится?

Продавать на Запад из Минска очень сложно, и это, наверное, не имеет смысла. Наш основной рынок сбыта – США и Западная Европа, 50x50. Продажи в СНГ и странах Азии очень небольшие. И мы не планируем расширять географию продаж, покорять Китай или Россию. Хотя Россия – под вопросом, там есть определённый интерес.

Когда вы говорите о развитии продукта, речь идёт об основном продукте – Targetprocess? Или инвестиции также будут направлены в новые проекты, например, разработку платформы Fibery?

Речь идёт об основном продукте. Традиционно большая часть инвестиций вкладывается в безопасные активы, меньшая – в рисковые и потенциально высокоприбыльные (таковым является Fibery). Поэтому 95% инвестиций пойдет в Targetprocess.

По сути, в Targetprocess и Fibery идея – одна. В первом случае мы создаем платформу управления проектами, во втором – платформу управления компаниями. В этом их отличие, но глубинные модули управления платформами очень похожи. Фундаментально и с Targetprocess, и с Fibery мы идём в одну сторону – но идем разными путями, увеличивая вероятность достижения нужной точки. Просто в Fibery мы все делаем с нуля, тут мы не скованы никакими техническими ограничениями, которые накопились в Targetprocess.

В каком именно усовершенствовании нуждается ваш основной продукт? Что значит «создать платформу визуального управления agile-проектами, которая будет подходить очень многим компаниям без странных и неудобных обходных решений»?

Дело в том, что наш инструмент и почти все другие инструменты на рынке систем управления проектами не очень гибкие. Они хоть и называются Agile, однако заложенные в них возможности не позволяют менять процессы очень сильно. Если компания с уникальными процессами пытается применить у себя эту систему, требуются обходные пути. В результате система работает, но никто не доволен. Нет системы, которая бы хорошо адаптировалась под все случаи жизни. Ближе всех к решению подошла Atlassian со своей системой Jira, но даже она далека от идеала. Наша платформа позволит достаточно быстро создавать решения для уникальных компаний, так, чтобы разработка занимала не месяцы, а, к примеру, неделю. Приходит к тебе клиент, и ты на базе этой платформы за неделю делаешь ему то, что он хочет.

Платформа – это некий конечный результат или процесс оптимизации существующего продукта?

Это процесс непрерывного улучшения. Со временем наш продукт будет иметь все больше и больше свойств платформы, и в один прекрасный момент можно будет сказать – да, это платформа. В нашем сегменте продукты как правило never done. Их, как ремонт, нельзя закончить – можно только прекратить разработку в какой-то момент.

Jira обгоните?

Точно нет. Она ушла настолько далеко вперед, что это невозможно. Наша задача – найти правильную нишу (немаленькую – размером в сотни миллионов долларов) и в ней закрепиться. А Jira  работает в миллиардных сегментах.

Но рост выручки в три раза, как заявляют инвесторы, реален?

Конечно. Увеличить выручку в три раза за 4-5 лет – это реально.

Инвесторы планируют совершить выход из проекта путем продажи своей доли другому инвестору. Вы уже просчитываете варианты? Какой выход для вас предпочтителен?

Тут два варианта: либо нас купит другой инвестиционный фонд, либо нас купит некая компания для пополнения своего портфеля продуктов. В пример уже приводили IBM и HP. Есть ли у меня предпочтения, сейчас сложно сказать: эти перспективы очень туманны. Сейчас мне интереснее сделать платформу, вывести ее на рынок и посмотреть, как она взлетит. Если это случится, будет уже не принципиально, какой инвестор придет.

На августовских Q&A-посиделках с командой кто-то из сотрудников сравнил инвестора с пастухом, который даёт деньги и ставит сетку для «стада диких баранов». Что теперь изменится в политике компании, как ограничат вашу свободу?

Фундаментальные планы с инвесторами согласованы. Они верят в то же, во что верим мы. Не думаю, что они будут сильно влиять на тактику и стратегию компании. Конечно, у любого инвестора есть механизмы контроля, и обычно это одобрение бюджета. Тут теоретически могут быть разногласия, но вряд ли это случится. Исходя из опыта общения с инвесторами, полагаю, что серьёзных изменений с точки зрения культуры компании или условий работы не будет. Мы не введем тайм-трэкинг или глубокую иерархию управления. Наоборот, планируются улучшения: будет пересмотрен соцпакет, у сотрудников появятся "плюшки", которых раньше не было.

В то же время взгляд со стороны нам будет очень полезен. У нас ведь тоже глаз замылен на некоторые вопросы. Поэтому мы рассматриваем инвестора как советника в бизнес-вопросах. Олег Хусаенов – очень опытный человек, у него есть чему поучиться.

Читайте также: Михаил Дубаков: «Главное — собрать умных людей на одном этаже и не мешать»