"Нельзя купить социальный статус вместе со штанами". Зачем мы покупаем вещи, которые нам не по карману
Недавно посмотрела документальный фильм «Мальчик, который делал туфельки для ящериц» («Manolo: the boy who made shoes for lizards») об испанском дизайнере обуви Маноло Бланике. Чересчур лирический фильм о человеке, который с детства увлекался дизайном обуви, как будто видел свое призвание еще тогда, когда маленьким мальчиком делал из фольги миниатюрные туфельки для пробегавших мимо ящериц.
Об этом с ностальгией вспоминает уже довольно пожилой гомосексуальный мужчина, который явно очень давно не выходил из комфортного круга своих интересов, ограниченных красивыми вещами и стильными мужчинами, и который, судя по всему, настолько мало знает о женщинах, что вряд ли наблюдает серьезную разницу между ними и ящерицами.
Но именно созданная им женская обувь продается во всем мире в среднем по 500 — 4000 долларов за пару. Именно ради «Блаников» главная героиня фильма «Секс в большом городе» была готова бегать по магазинам в поисках скидочных витринных экземпляров и отчаянно отказывалась отдать дорогую обувь уличному гопнику, знающему толк в моде.
Зачем Кэрри Брэдшоу шла на жертвы ради непрактичных босоножек, которые не предназначены для хождения из дома на работу по городским тротуарам и по грязным лужам в дождливую погоду? Зачем активной женщине-журналистке, которая много передвигается по городу без личного автомобиля с водителем, был нужен по-аристократически роскошный Манола Бланик?
Зачем вообще нужно покупать Rolex, когда есть Casio, и греческую норковую шубу, когда есть китайский пуховик? Для чистоты рассуждений я сразу хочу отбросить категорию людей, которые покупают брендовую одежду и обувь, а иногда даже средневековые особняки и породистых скакунов, как "Орбит" без сахара на кассе: берут машинально, не глядя на цену, просто потому что могут себе позволить. Иногда они даже не в курсе, что за пределами их благополучного мира существует жизнь без апельсинового фреша на завтрак.
Я говорю о случаях статусных вещей для нестатусных или не совсем статусных людей. Когда у трудящегося человека уходит львиная доля зарабатываемых денег на то, чтобы надеть на себя вещи, которые должны указывать еще и на наличие крупного счета в банке... А счета нет и не предвидится. Если все очень запущено, некоторые готовы экономить, копить, а иногда даже брать кредит и занимать деньги, чтобы одеться лучше, чем предполагает их реальный доход.
Сейчас вообще стало модным говорить: статусный телефон, статусные часы, статусные туфли… Рекламщики часто используют в описании товара слово «статусный» для стимулирования покупательской способности. Но почему мы вдруг стали обращать внимание на чужие имена, написанные на этикетках? Помните, в фильме «Назад в будущее» Лорейн из 50-х называет Марти Макфлая из будущего Келвином, потому что у него на трусах написано «Келвин Кляйн»?
А когда героиня из фильма «Самая обаятельная и привлекательная» говорит, что платье на ней от Кристиана Диора, ее пожилая мама комментирует: «Ну если от фирмача, значит, хорошее».
Если все начиналось с того, что дизайнерские вещи выступали гарантом особого качества, провокационности и исключительной уникальности, то сейчас это часть массовой культуры потребления, и никто ничего не гарантирует, кроме вышеупомянутой статусности. Но ведь нельзя приобрести более высокий социальный статус вместе с новыми штанами.
Много лет назад, когда я была гораздо моложе и одежда для меня значила гораздо больше, чем сейчас, я познакомилась с парочкой пожилых американцев, которые приехали в Минск по делам. Я помню, что мне бросились в глаза старые болоньевые куртки, поношенные джинсы и стоптанная обувь, поэтому я как-то сразу подумала: «Все ясно, американские пенсионеры на пособии». А поскольку вели они себя очень скромно и экономно, то у меня не было никакого повода изменить свое мнение. Впоследствии, когда мы некоторым образом сдружились и меня пригласили пожить на ранчо в гостевом домике, оказалось, что это люди с миллионным доходом и большим пристрастием к коллекционированию дорогой живописи. Эта «встреча по одежке» навсегда отучила меня от любых умозаключений о незнакомцах только на основании того, что на них в данный момент надето.
Вот вам и обратный пример: в «Поколении П» Виктора Пелевина копирайтер Татарский, выходя на встречу со своим первым клиентом, послушно надел на себя выданные работодателем Морковиным бордовый клубный пиджак и фальшивый "Ролекс". А на вопрос «зачем все это нужно?» получил от Морковина исчерпывающий ответ: «Клиент платит большие деньги за лист бумаги и несколько капель чернил из принтера. Он должен быть абсолютно уверен, что перед ним деньги за это же самое заплатило много других людей».
Но если нет желания злоупотребить стереотипным мышлением, получить финансовую или любую другую выгоду, в чем смысл одежды не по средствам? Мы сильно переоцениваем то впечатление, которое производим на людей, видящих нас в первый и в последний раз. Вот идет по улице нарядная молодая женщина, и ей так хочется, чтобы кто-то в толпе повнимательнее присмотрелся и заметил замшевые сапоги или оригинальную сумку от Луи Виттона.
Она вложила столько труда, времени и денег в свой внешний вид, что ей хочется признания, восхищения, зависти и обожания одновременно. Но проходящие мимо мужчины скорее положат глаз на красивые длинные ноги и большую грудь, а женщины бросят критический взгляд на идеальную фигуру в новом платье и найдут, к чему придраться.
Получается, что вся эта гонка за внешним видом носит исключительно нарциссический характер. Мы никого не можем обмануть, кроме самих себя, и именно в этом и заключается генеральная, глобальная и всепоглощающая цель моды. Классический вопрос «для кого одевается женщина?» получил свой окончательный и бесповоротный ответ: «Для самой себя». Потому что вызванное парой новых туфель преображение, которое мы видим в зеркале, кроме нас, не замечает никто.
Приезжающие в Минск иностранцы зачастую удивляются, что, несмотря на относительно невысокий по сравнению с западноевропейскими странами уровень жизни, наши люди очень хорошо и даже дорого одеты. Я не вижу в этом никакого противоречия, потому что чем менее благополучно в социальном плане общество, тем более внимательно, бережно, щепетильно и подчеркнуто аккуратно люди будут относиться к своему гардеробу. Почему? Потому что одежда — это практически все, что у них есть.
Когда я была студенткой, на лекциях по психологии нам рассказывали о соцопросе, который провели среди российских и американских студентов (после падения «железного занавеса» вообще были популярны всякие сравнительные российско-американские исследования, большей частью псевдонаучные).
Студентам предложили выбрать три желания, которые они бы загадали в случае гипотетического доступа к золотой рыбке. Американские студенты с небольшим перевесом отдали предпочтение таким пунктам, как «вечная молодость», «неземная красота» и «любовь и верность навек». Российская молодежь проявила склонность к материальным благам, выбирая «деньги», «большой дом» и «дорогую машину». Вывод, который сделали психологи, был таков: полученные данные свидетельствуют о низком уровне социальной защищенности российских граждан, потому что именно недоверие к государственной системе соцзащиты делает другие атрибуты обеспеченной жизни единственным источником стабильности и уверенности в завтрашнем дне.
Сделанные выводы являются очень спорными, но рациональное зерно все-таки присутствует.
Люди постарше вспомнят времена советской фарцы, процветавшей в 1970−80-е годы, когда покупали у фарцовщиков джинсы за 300 рублей, в то время как зарплата была 100, и потом жили чуть ли не впроголодь, зато чувствовали себя хозяевами судеб. Что должно быть у человека в голове, чтобы он отдал три свои зарплаты за штаны, которые до этого носил какой-то иностранец?
Невысокий уровень жизни и скромный доход еще больше подогревают интерес к обладанию вещами, с помощью которых можно создать иллюзию приобщения к желаемому уровню жизни. Это чистая подмена понятий: мы покупаем дорогую вещь не потому, что у нас есть статус, а у нас появляется статус, потому что мы ее покупаем.
Если просматривать фотографии мужчин на сайтах знакомств, то на каждые десять фото в среднем приходится одна-две, на которых есть автомобиль. Автомобиль, конечно, не одежда, но в наше время тоже своего рода украшательство. Зачем специально фотографироваться в окружении вещей, на фоне которых ты теряешься?
Фотографии с автомобилями, телефонами, часами, если только это не оплаченная реклама и не продвижение торговых марок, выглядят как признак идущей по пятам депрессии и декларация полного одиночества, как будто больше не с кем, не с чем и негде фотографироваться.
Безжалостный шопинг (шопоголизм) и безудержный хординг (страсть к накопительству) уже давно классифицируются как крик отчаяния и основание обратиться к психологу. Женский шопинг без тормозов за одеждой и обувью как альтернатива алкогольному запою или наркотическому приходу действительно помогает от депрессии. Но нужно понимать, что, как и в случае с алкогольной и наркотической зависимостью, здесь тоже есть обратная сторона: «похмелье» на следующий день, когда эйфория от потребительского оргазма проходит и ты трезво смотришь на кучу дорогих, но абсолютно бесполезных вещей и пустой кошелек, а завтра нужно оплачивать квартиру и кредит за телевизор.
Я всегда была против шопинга за пределами разумного и всячески отрицала его как средство в борьбе с депрессией. Но я не спорю, что это может быть эффективно. Например, на днях я купила кое-какую недвижимость. Не торопитесь завидовать, потому что моя ситуация — это по коту Матроскину, только наоборот: чтобы купить что-то ненужное, надо продать что-то ненужное… В общем, я продала старую родительскую квартиру, доставшуюся мне в наследство, и купила кое-что взамен. После оформления сделки в БРТИ риелтор меня поздравила с покупкой словами: «Вот это, я понимаю, настоящий женский шопинг!».
Вынуждена признать: когда покупаешь что-то крупное, настроение сильно поднимается. Депрессия? Какая депрессия? Мужчины? Это кто вообще такие? Муж? Понятия не имею, о ком вы! Секс? Да пропади он пропадом, когда у меня в руках свидетельство о госрегистрации с моим именем!
Проблема в том, что я могу себе позволить бороться с депрессией таким образом один раз в сорок лет, а что делать в остальных случаях?
Так что, честно говоря, я не знаю, зачем Керри Брэшоу покупала туфли Маноло Бланик. Может быть, это был ее вариант женского самообмана, борьба со статусным диссонансом, попытка преодолеть депрессию и ощущение одиночества, способ поднять настроение и порадоваться жизни. А может быть, это просто красивые туфли, которые достойны того, чтобы их купить, и не надо здесь искать подводные камни.
Но одно я знаю точно. Если бы сказку про Золушку придумали в наше время, там был бы такой момент: наколдовала фея-крестная хрустальные туфельки для Золушки, а Золушка посмотрела на них скептически и спросила с сомнением: «Не Маноло Бланик? Тогда я брать не буду…»