Ожаровский: В вопросе АЭС белорусское Минэнерго защищает интересы "Росатома", а не Беларуси

Всегда ли белорусский чиновник честен, когда говорит рб АЭС, и о чём он специально не говорит вообще? В этом вместе с российским физиком-ядерщиком Андреем Ожаровским пыталось разобраться Еврорадио.

Цитата Михадюка: "Полный объём поисков провели на Островецкой площадке и не выявили здесь ни одного отрицательного фактора в соответствии с нормативными документами по размещению АЭС".

Андрей Ожаровский: Правда в том, что в Беларуси действительно мало площадок, пригодных для размещения АЭС. Разница между подходами к этому вопросу у белорусского чиновника и экологов в том, что мы уверены: в Беларуси таких площадок нет вообще, а Михадюк уверен, что Островецкая площадка подходит по всем критериям. 

Правда, до 2005 года тот же Михадюк уверял нас, что Краснопольская площадка идеальна и соответствует всем критериям. А теперь он признаёт, что это абсолютно не так — строить АЭС там нельзя.

Говоря об Островецкой площадке, Михадюк забыл сказать о её сейсмической опасности. Почему её забраковали в советское время? 

В начале прошлого века в 20 километрах от этой площадки было очень сильное "Гудогайское землетрясение". А угроза землетрясения такая же серьёзная, как угроза карстовая, из-за которой забраковали другие площадки. Только замминистра решил об этом ничего в интервью не говорить.

 

Цитата Михадюка: "Нет таких рекомендаций [после аварии на АЭС "Фукусима" не строить АЭС ближе ста километров от больших городов. — прим. ред.]. Вас вводят в заблуждение. Таких рекомендаций и таких документов не существует".

Андрей Ожаровский: Такой документ действительно существует, но это не рекомендация МАГАТЭ — это были документы с рекомендациями для выбора площадки ещё советского времени. Потому что главный метод защиты от радиации — защита расстоянием. 

Правда, эти советские нормы нарушались и в самом Советском Союзе. Пример — Ленинградская атомная станция. 

А МАГАТЭ такую ​​рекомендацию дать не могло хотя бы потому, что эта организация — главный пиарщик использования атомной энергии, и она ничего никогда не запрещала. Всё потому, что МАГАТЭ не является ответственной стороной. Вся ответственность в случае катастрофы ляжет на сторону, которая принимала решение, где и какую АЭС строить. В данном случае это Беларусь.

Вывод: запрета строить БелАЭС на выбранной площадке нет, но отсутствие такой рекомендации со стороны МАГАТЭ вызвано тем, что цель этой организации — продвижение атомной энергетики. В противном случае, они были бы вынуждены сказать, что в Беларуси пригодных для строительства АЭС площадок нет вообще. 

Суть же вопроса следующая: после аварий на ЧАЭС и "Фукусиме" строить станцию ​​недалеко от большого города, тем более столицы соседнего государства, — решение чрезвычайно безответственное.

Интервью Михадюка имеет заголовок: "Мы осознаём нашу ответственность перед мировым сообществом". Но всё интервью демонстрирует ответственность Михаила Михадюка перед "Росатомом" — единственной организацией, заинтересованной в строительстве этой атомной станции.

 

Цитата Михадюка: "Проводились. И это закреплено протоколом. По этому поводу вас также вводят в заблуждение. Мы провели слушания и в Вильне в 2010 году. После них в литовской столице были также организованы консультации.

В соответствии с рекомендациями комитета по осуществлению Конвенции Эспо, мы в 2013 году предложили Литве организовать ещё одни общественные слушания. Однако литовская сторона с этим предложением не согласилась, поэтому мы организовали слушания в Островце. Обеспечили подвоз граждан из Литвы в Беларусь бесплатно нашими автобусами, организовали безвизовый проезд".

Андрей Ожаровский: Я был на тех слушаниях в Вильне, и могу констатировать: там не было профессионального перевода на литовский язык. И именно поэтому, а не из-за каких-то политических соображений, эти консультации не были признаны литовской стороной в качестве консультаций в рамках Конвенции Эспо. 

Беларусь, вместо того, чтобы сделать перевод всех необходимых документов и провести повторные консультации, начала строительство АЭС.

Кстати, Михадюк говорит, что Беларусь выполняет все требования Орхусской конвенции [конвенция Европейской Экономической Комиссии ООН "О доступе к информации, участию общественности в принятии решений и доступе к правосудию по вопросам, касающимся окружающей среды". — Еврорадио]. И "забывает", что на последней конференции сторон Орхусской конвенции, которая прошла в Черногории летом 2017 года, были подтверждены всеми сторонами факты несоблюдения Орхусской конвенции Беларусью.

Цитата Михадюка: "Мы сразу определились: это должен быть самый современный проект поколения 3+ с технологией ВВЭР, потому что это самая опробованная, надёжная и экономичная технология. Достоинства этого проекта общепризнаны. У него самый высокий коэффициент установленной мощности. Его надёжность подтверждают и конкуренты "Росатома". У проекта удачное сочетание пассивных и активных систем безопасности".

Андрей Ожаровский: На момент принятия решения Беларусью по поводу станции с таким реактором, таких реакторов в мире не было, как не было и опыта использования их. А из интервью можно понять, что всё было иначе.

Я основательно изучал все проекты, которые хотят реализовать в России с использованием реактора типа ВВЭР-1200 под общим названием проекта "АЭС-2006". Вопросов к этому проекту очень много. Меня мало интересует, насколько он эффективен и продвинут — все эти заявления больше похожи на рекламные слоганы. 

Нас прежде всего должны интересовать не рекламные слоганы, а безопасность этого оборудования. И то, как в случае аварии будут минимизироваться её последствия.

Не так давно "Росатом" купил треть акций одной финской компании, которая имеет разрешение на строительство АЭС, и сейчас пытается строить в Финляндии атомную станцию ​​с тем же типом реактора. И финский регулятор не даёт разрешения начать это строительство, так как "Росатом" не может ответить на определённые вопросы относительно безопасности. 

Вопросы чисто технические, неспециалисту они ничего не скажут, но сам факт того, что "Росатом" ответить на них не может, и поэтому начало строительства откладывается, свидетельствует, что эта реакторная установка не является безопасной.

Так что, всё, что Михадюк продемонстрировал своими рассуждениями, это большая зависимость Беларуси от России во всех смыслах, и ответственность Минэнерго, как главного заказчика атомного строительства, перед российской госкорпорацией "Росатом". Это печально.

Цитата Михадюка: "Мы не знаем, что будет через три года с ценой на газ и многими другими факторами, но предпосылки для прогноза созданы. Стоимость ядерной энергии никогда скачкообразно не вырастет, потому что стоимость топлива в ядерной энергетике составляет лишь 20% от себестоимости электроэнергии. Это первый вопрос о диверсификации видов топлива. 

Второй вопрос. Из топливного баланса страны мы исключаем около 5 млрд кубических метров природного газа, который Беларусь импортирует. А это валютная составляющая, так как доллары на покупку газа нужно заработать"

Андрей Ожаровский: Заместитель министра вновь выступает в роли коммивояжёра и агента "Росатома". Давайте поговорим о том, сколько будет стоить топливная часть атомного электричества. Да, топливная составляющая в цене атомного электричества — около 1/3, но и это значительно. 

А какой будет стоимость атомного топлива для БелАЭС? На этот вопрос пока нет ответа. Михадюк ссылается на цены на газ, но они падают. Если вы сравните цены на газ в 2005-2008 годах, когда принималось решение о строительстве атомной станции, и сейчас... 

Тогда были прогнозы, что цены будут колебаться от 400 до 600 евро за 1 тысячу кубометров. Но сейчас цены значительно ниже, и экономический смысл решения потерялся на этом фоне.

Именно поэтому в интервью Михадюка нет никаких цифр. Пусть он честно скажет, при какой цене на газ ваша атомная станция будет конкурентоспособной. При существующих мировых ценах около 200 долларов за 1 тысячу кубометров атомное электричество не дешевле электричества, которое вырабатывают на современных электростанциях, использующих природный газ.

Атомная станция будет вырабатывать радиоотходы и отработанное ядерное топливо. Что с этим делать, непонятно — вряд ли у Беларуси есть 4-5 лишних миллиардов долларов на строительство могильников для высокоактивных тепловыделяющих радиоактивных отходов. А сегодня это главная проблема мировой атомной энергетики: пришло время строить могильники, а это очень дорого. 

Долгосрочной стратегии изоляции ядерных отходов от окружающей среды в Беларуси также нет, как и нет источников финансирования на эти цели.

Нет ответа и на вопрос, сколько будет стоить отправка отработанного ядерного топлива на переработку в Россию. И будет ли это происходить вообще — соответствующий договор до сих пор не подписан.