"Если уж скорбеть - то по правилам". Почему нас заставляют выражать чувства, которых мы не испытываем
С самого раннего детства и до моего отъезда из семейного гнезда родители спрашивали у меня: «Что у тебя с лицом?». Значило это, что выражение лица у меня недостаточно радостное. Как будто бы, несмотря на все плюшки, я вечно чем-то недовольна.
И длится это, кстати, до сих пор: окружающие, включая незнакомцев в лифте, периодически задают мне те же вопросы. Что у тебя с лицом? Что у вас случилось? А что такая грустная? А что глаза такие грустные? Что за вселенская трагедия? Улыбнись.
И вдруг недавно замечаю за собой, что то же самое спрашиваю у сына. Что у тебя с лицом? Улыбнись!
И вот я уже всматриваюсь, вглядываюсь, беспокойно выискиваю какие-то признаки, тени… Господи, как же заразительно вот это вот «чего грустить, здоровый, одетый, накормленный — живи и радуйся». Мурлычь, как сытый кот.
Ситуация, когда тебе каждому встречному приходится доказывать, что у тебя все хорошо и насильно выжимать из себя улыбку, неприятна сама по себе. Но еще тяжелее, когда у тебя действительно что-то случилось. Только что умер или тяжело заболел близкий человек, обострилось хроническое заболевание или уволили с работы. И ты ни с кем не хочешь это обсуждать. И тут вдруг из-за угла внезапное: «А что у тебя с лицом?»
Улыбнись.
Нас так и не научили надевать искусственные улыбки. Не зря все приезжающие «оттуда» говорят, что в первую очередь в глаза бросается вот эта вот угрюмость.
Меж тем двадцать первым веком правит оптимизм. Хочешь идти в ногу со временем — живи на позитивной волне. Грусть считается проявлением слабости. Эмоционально зрелый, состоявшийся человек не может позволить себе распускать нюни. Если ты грустишь, тебе с нами не по пути. Ты неудачник. Кто успешен, тому некогда предаваться хандре.
— Мне грустно.
— Тебе просто нечем заняться. Не отвлекай по пустякам. Кончай грустить — иди делай дела. Управляй своим настроением. Запрограммируй себя на позитив. Начинай день с улыбки и двадцати трех позитивных установок. Не ной!
Грустным людям не место на этом празднике жизни. Грустить неконструктивно и экономически невыгодно.
Но если уж скорбеть — то хотя бы по правилам. И вам всегда готовы рассказать, как это надо делать, когда и как долго.
Недавно белорусский интернет несколько недель обсуждал — и частично осуждал, традиционно разделившись на два противоборствующих лагеря, — не рано ли после смерти супруги повторно женился музыкант N. Считали, высчитывали, подсчитывали. Решали.
Достаточно ли отскорбел? Достаточно ли отстрадал, отмучился? Не мало ли?
Это тот редкий случай, когда достается даже мужчинам. Общество, которое традиционно относится к ним более благосклонно и даже с пониманием оправдывает случаи, когда мужья уходят от тяжело больных жен, в случаях смерти более непреклонно. Выжди срок, потом живи.
Я как человек внезапно, в одночасье, овдовевший в двадцать семь, могу сказать, что не все так однозначно и просто. И когда спустя всего каких-то полгода я завела отношения, это казалось ужасным со стороны. Но сделано было не потому, что хотелось песен, плясок и гуляний. Наоборот, боль была настолько нестерпимой, что необходимо было забить эту зияющую дыру хоть чем-то и почувствовать, что это еще не конец жизни. Потому что хотелось только выть, кричать, плакать и чтобы кто-то спас от этого прямо сейчас, срочно.
Кому дано это понять? Кому дано судить?
Каждый вправе сам решать, как ему скорбеть. Ведь когда по-настоящему плохо, правил не существует. Нельзя включать телевизор, а оглушительная боль не позволяет оставаться в тишине. Нельзя никуда ходить, а одиночество душит настолько, что хочется туда, где люди, где шумно, где гомон, смешаться с толпой…
Чем ценны все эти «как надо» для умерших? Для живых, но неживых от боли?
И даже в трагедиях на порядок ниже (хотя опять же, кому решать, по какой шкале считать?) — вам объяснят, что делать и как чувствовать. Недавно у меня умерла кошка, и вот все реакции близких.
— Рыдать из-за кошки? Совсем с ума сошла!
— Ой, ну зато больше заводить уже не захочешь.
— Подумаешь, возьмешь другую.
— Взять другую? Ты с ума сошла. Подожди хотя бы год.
И вот вас уже стыдят. Стыдят одновременно и за слишком мало длящееся горе (уже готова завести другую), и за неуместную (по чьему-то мнению) скорбь. Зато на похоронах дальнего столетнего родственника, которого никто толком и не знал, все надевают искусственные скорбные лица и тихонько шушукаются в уголках о своем…
Появление социальных сетей еще больше показало, что все всё знают и сейчас вам расскажут. Случается что-то масштабное — глобальная катастрофа, огромное горе с большими человеческими жертвами. И нам опять начинают указывать, как надо правильно скорбеть. Что писать, что публиковать, как комментировать.
Что чувствовать.
Кто-то начинает публично скорбеть, постить картинки со свечами и рыдать в соцсетях. А кто-то начинает осуждать тех, кто осмеливается в эти дни публиковать что-то свое, личное, не относящееся к случившейся трагедии, не дай бог, позитивное. Как вам не стыдно, уберите эти ваши тарелки, у людей горе.
При каждой трагедии какая-то часть ленты скорбит, какая-то часть продолжает вести традиционные репортажи. И это тоже их право. В конце концов, не каждый готов выражать свои эмоции публично.
Да и не умеем мы правильно реагировать на чужое горе. Этому нас тоже не учат, хоть и рассказывают «как надо».
И потому внезапно сдавливает горло, и с каким-то немыслимым трудом удается выдавить из себя скупое, серое «соболезную». Но человеку больше и не надо. Ему не до вас.
Берегите себя.