История вратаря, который выбрал футбол, несмотря на запреты врачей и зарплату, как у дворника
История Евгения Костюкевича вполне годится для экранизации драмы: мечты о большом футболе разбиваются о неутешительные диагнозы врачей. В 18 лет амбициозный голкипер уехал на просмотр в ЦСКА, но вернулся из Москвы с медицинским заключением, где говорилось о проблемах с сердцем, несовместимых с профессиональным спортом. За 10 лет Евгений примерил несколько профессий, обзавелся семьей и все же совершил камбек, став основным вратарем «Крумкачоў» в мае этого года. SPORT.TUT.BY поговорил с 27-летним футболистом о том, почему никогда не надо забывать о вероятности хэппи-энда.
В 18 лет белорусский голкипер, являясь игроком дубля жодинского «Торпедо», отправился на просмотр в ЦСКА. На тот момент у него даже не было профессионального контракта в Беларуси.
— Я пришел к тренерскому штабу и спросил, могу ли отлучиться на пару недель. Они уточнили, куда именно. Ответил, что еду в Москву, но тренеры просили конкретики. Пришлось признаться, что в ЦСКА. Они сразу смекнули: «Подожди-подожди, а контракт у тебя есть? Давай заключим!». Я с энтузиазмом сказал, что вернусь и все обсудим.
В ЦСКА молодой спортсмен увидел космический уровень футбола. Рядом тренировались братья Березуцкие, Алан Дзагоев, Юрий Жирков, только вернувшиеся с успешного для сборной России Евро-2008.
— В Москве понял, за что футболисты получают такие деньги. Они готовы были умирать на поле. После возвращения в Жодино не понимал, как можно делать что-то не по максимуму. На тренировках в «Торпедо» меня даже притормаживали, спрашивали, куда так несусь. Но со временем агония прошла, и я стал таким же вялотекущим и «памяркоўным», как белорусская жизнь.
«Когда услышал, что придется закончить с футболом, думал, поседею на месте»
На вопрос, почему наши футболисты не так мотивированы, как игроки российских клубов, у «крумкача» своя версия:
— Там созданы все условия для того, чтобы игрок думал только о своей работе. Здесь же для футболистов сделано очень мало. Возьмем самый бытовой момент: после тренировки российские игроки оставляют в шкафу грязную вонючую форму, а на утро обнаруживают на том же месте чистые свеженькие футболки. Мы же должны думать о том, чтобы починить стиральную машину и самостоятельно постирать комплект (хорошо еще, если он высохнет наутро). Кажется, мелочь, но она решает.
У футболистов ЦСКА — полный комплекс восстановительных процедур: от ледяных бочек до джакузи. Я не знаю, как все устроено в БАТЭ, но не думаю, что в командах среднего уровня, как «Славия» или «Неман», есть хотя бы десятая доля такой организации, как в ЦСКА.
В Москве белорус впервые прошел углубленное медобследование, которое показало, что ему нельзя выполнять ежедневные нагрузки, а это значило одно — окончание карьеры. В «Торпедо» у футболиста дублирующего состава не требовали ничего больше кардиограммы, которая, как правило, не выявляет серьезных проблем.
— В России у меня обнаружили три какие-то болезни сердца — по 20 букв в каждом слове. В общем, полный набор. Когда услышал, что придется закончить с футболом, думал, поседею на месте. Казалось, я здоровый как конь, ни на что никогда не жаловался.
Евгений вернулся на родину и начал заново проверяться уже у белорусских специалистов. Он никому не говорил о проблемах, надеясь, что диагнозы не подтвердятся. Но все медики говорили одно и то же.
— Когда тренеры «Торпедо» узнали о моих проблемах, посоветовали не насиловать организм. Поначалу подписывал бумаги, что выхожу играть под свою ответственность и предупрежден о возможных последствиях. Олег Михайлович (Кубарев — главный тренер жодинского «Торпедо» в 2006-2009 — Прим. SPORT.TUT.BY) все равно сказал, что не надо рисковать. На тот момент меня, наверное, не считали перспективным вратарем. Я был очень близок к дебюту в высшей лиге. Но, увы...
«Хотелось провалиться сквозь землю, чтобы парни не видели меня чумазого с зелеными от травы руками»
Накануне матча с «Неманом» у жодинцев «сломался» вратарь и Костюкевич должен был выйти в основе. Но тренерский штаб — Кубарев, Дулуб, Журавель, Тучинский — сказали, что здоровье стоит дороже.
— Они предложили мне безболезненную, насколько это было возможно, смену рода деятельности — остаться около футбола и заняться уходом за полями. Уже через пару дней я ходил с ведрами и граблями и смотрел на пацанов, которые тренировались рядом, веселились, ловили мячи. Эмоции — это самое главное, что дарит футбол. Хотелось спрятаться или просто провалиться сквозь землю, чтобы парни не видели меня чумазого с зелеными от травы руками. Научился выращивать и косить траву, удобрять поля — каждый день занимался этим часов по 12.
Голкипер долго не мог осознать и смириться с тем, что с профессиональным футболом покончено. Но со временем убедил себя, что не такой уж он великий вратарь, чтобы убиваться.
— Первые месяцы бился головой о стену, ходил, как лунатик. Параллельно с уходом за полями меня пригласили тренировать вратарей в «Смолевичи-СТИ», которые выступали во второй лиге. Тогда у них был полный порядок в плане денег — в какой-то степени лучше, чем сейчас в «Крумкачах».
Со временем о себе напомнила старая травма крестообразных связок — почти на каждой тренировке у Костюкевича «вылетало» колено. Приходилось лежать на траве минут по 10, ждать, пока боль немного утихнет. Он решился на операцию, а после отправился с другом на заработки в Россию снимать выпускные фильмы для учеников младших классов.
— Друзья вернулись из Смоленска с пачкой денег и сказали: «Пацаны, нормальная тема!». А мы до этого никогда не держали камеру в руках. Ознакомились с общими положениями монтажа, открыли карту, ткнули пальцем в любую точку — «попали» в Калугу, а через неделю уже ехали сквозь пургу в направлении этого российского города.
Не смогли там сразу найти жилье. Я позвонил дяде в Москву, а он своим знакомым-военным в Калугу. Те приютили нас в воинской части и разрешили переночевать под охраной солдат. Мы угостили парней домашней курицей, а на следующий день уже переехали в съемную комнату с туалетом на улице.
Еще несколько лет футболист колесил по городам России и осваивал операторскую работу и монтаж.
— Мой первый монтаж над 40-минутным фильмом длился 12 часов, а когда уже наловчился — меньше часа. После 12 часов работы у меня даже случались галлюцинации — просыпался посреди ночи и лез под кровать в поисках переходов в видеоредакторе, — смеется Евгений.
Спустя четыре года голкипер вернулся в Беларусь и устроился к «воронам» тренировать вратарей и снимать матчи. На одну из встреч тренер заявил Евгения вторым вратарем, так как в команде были кадровые потери. Возвращение в большой футбол все же состоялось.
— Поняли, видимо, что я не такой уж корч и могу ловить мячи через раз.
Долгое время Евгений был вторым голкипером команды, но по ходу этого сезона Антон Амельченко завершил карьеру по состоянию здоровья, и Костюкевич стал первым номером.
— Меня колотило, когда Антон сказал, что уходит из футбола. Я все это пережил и никому бы не пожелал такого развития событий.
«Шантажом не получится выбить деньги, которых попросту нет»
В последние месяцы «Крумкачы» на слуху из-за финансовых проблем. Футболистам до сих не выплатили премиальные за прошлый сезон. Пятеро игроков — Дмитрий Климович, Дмитрий Яшин, Егор Семенов, Филипп Иванов и Евгений Шикавка — отказались ехать на выезд в Витебск из-за задержек по зарплате, а позже покинули клуб.
Евгений подтверждает, что у клуба долги перед всеми футболистами. Хотя, по мнению голкипера, это нисколько не оправдывает отказ ехать на игру.
— Я бы в жизни не позволил себе такого, зная, что команда во мне нуждается. Это неправильно по отношению к партнерам, да и просто обман самого себя и футбола. Мне кажется, футбол такого не прощает. Как я могу не ехать на матч, если только вчера, можно сказать, начал играть. Да, пускай моя зарплата ниже чуть ли не любого дворника, но дело далеко не в деньгах, а в том, что мне просто доверяют и дают играть.
О каком профессионализме может идти речь? Даже если у нас есть задержки по зарплате, игроки могли выйти на игру, показать свои умения, забить гол, два или три и этим самым помочь себе уехать в другой клуб. Мне кажется, что новые работодатели могли бы обратиться в «Крумкачы» с очень небольшим предложением, которое бы устроило клуб. Очевидно, что шантажом не получится выбить деньги, которых попросту нет. Хотя это личное дело каждого, и я не буду никого осуждать.
Евгений был в недоумении, когда обнаружил в автобусе футболистов дублирующего состава вместо некоторых игроков основы.
— Накануне игры с «Витебском» я приболел и пропустил две тренировки, а с ними и собрания игроков по ситуации с долгами. Косвенно знал, что парни обсуждают пропуск выезда, но не думал, что они реально на это пойдут. На предыгровой тренировке у меня спросили: «Ну что, ты едешь?». Я, как дурачок, ответил: «Конечно, поеду, если возьмут».
Я не мог подумать, что в автобусе вместо отдельных футболистов основы увижу дублеров. Некоторых молодых парней даже не знал по именам. Казалось, что еду в Витебск на исполнение приговора. Не понимал, кто будет играть в составе: пацан из «Макдональдса», который взял выходной, или человек, первый раз в жизни попавший в заявку в команду высшей лиги?
Костюкевич вспоминает: в какой-то момент футболисты почувствовали, что команде вообще нечего терять.
— Все похоронили нас еще до матча. В букмекерских конторах были сумасшедшие коэффициенты на победу «Витебска». Наверное, не один человек после игры проклинал меня, — смеется вратарь, отличившийся фееричным голом в той встрече. — Мы вышли биться за клуб. Подстегивало, что наши партнеры в какой-то степени нас подставили. Хотелось доказать, что мы можем показать нормальный результат несмотря ни на что. Одно очко, добытое в игре в «Витебском», напомнило, что справедливость есть.
«Врач даже перезагружала систему, не поверив, что мой диагноз не подтвердился»
Финансово Костюкевичу приходится чуть проще, чем остальным энтузиастам из команды, потому что жизнь научила его всегда иметь план «Б».
— Конечно, можно понять, почему пацаны больше не могли оставаться в клубе. Им надо кормить семьи, элементарно содержать себя. Но все же стоило решить с Денисом Шунто эти вопросы до игры: не бойкотировать матч, а прекратить сотрудничество, разорвав контракт. Пока ты в команде — такое поведение неприемлемо.
К счастью, у меня есть основной источник дохода — магазин разливного пива в Жодино, который мы открыли вместе с другом. Когда на пять лет завершал карьеру, понял, что надо иметь резервы и быть готовым к любому развитию событий. Теперь я работаю по 12-14 часов каждый день без выходных (максимум — один выходной в три недели). Перед тренировками занимаюсь делами в магазине, после этого еду за товаром и до позднего вечера разгружаю пиво.
Костюкевич считает, что зарплаты являются определенной мотивацией для футболистов. Они стимулируют игроков, а не делают их разбалованными.
— Смешно обсуждать якобы завышенные зарплаты спортсменов топовых клубов Беларуси. Тот же БАТЭ добился серьезных успехов на евроарене, клуб зарабатывает деньги и вправе платить футболистам столько, сколько посчитает нужным. Почему условный Виталий Родионов должен получать мало, если он пять раз был участником групповой стадии Лиги чемпионов? Я против того, чтобы заглядывать в кошелек другим людям. Думаю, директор клуба умеет считать деньги и сам знает, сколько и кому платить.
Недавно Костюкевич прошел медосмотр наравне со всеми футболистами. Обследование показало, что у Евгения больше нет проблем, несовместимых с профессиональным спортом.
— Я пришел на обследование с медкартой, где был указан старый диагноз. Доктор, делая заключение, три раза перепроверила мои результаты. Она даже перезагружала систему, потому что не верила, что диагнозы не подтвердились. А после сказала: «Я вас поздравляю, Евгений». В тот момент у меня навернулись слезы. После продолжительной паузы, когда я уже ни на что не рассчитывал и убил в себе все мысли об игре в высшей лиге, мне вдруг сказали: «Можно!». Я был на седьмом небе от счастья. Как после этого я могу не поехать в условный Витебск?
Футболист сожалеет, что сказка про «воронов» начинает разбиваться о нашу реальность.
— Кому-то не хватило терпения, кому-то — веры. Люди — хозяева своей жизни. Те, кто хотел уйти, думаю, уже сделали это. Молодым игрокам самое время доказывать свою состоятельность. Я на этом корабле отплывал — на нем и утону, если придется. Хотя все еще надеюсь, что не разобьемся о случайную скалу.