Историк костюма Елена Воробей: "Наводить марафет часами - это нам генетически передалось от прапрабабушек"

Брестчанка Елена Воробей — одна из немногих в Беларуси женщин, которые увлекаются исторической реконструкцией настолько серьезно, что посвящают этому практически все свое время. При этом Елена не только один из учредителей местного благотворительного фонда «Фортификация Бреста» и аттестованный экскурсовод с коллекцией авторских экскурсий по региону Бреста, но еще и дипломированный специалист по истории костюма.

О чем неприлично разговаривать в среде исторических реконструкторов, легко ли научиться плести кружева и чулки вручную, каково побывать в роли легендарного командира женского ударного батальона Марии Бочкарёвой и в чем современная мода проигрывает моде прошлых столетий — в интервью с Еленой.

— Елена, как так случилось, что вы увлеклись историей костюма и, соответственно, исторической реконструкцией?

— Я училась по специальности «дизайн одежды», получила диплом художника-модельера. И, конечно, во время учебы впитывала в себя все, что только удавалось найти на эту тему. Почему мне это интересно? Я считаю, что одежда — это та же архитектура, только в отношении конкретного человека. Своеобразный «малый дом», призванный оградить от внешнего, часто враждебного мира, и в то же время в наружном убранстве отразить внутреннее наполнение. Разбираться в эволюции моды на протяжении истории цивилизации, в формах, материалах и множестве других нюансов, о которых порой и не подозреваешь, — это сродни игре в шахматы. Увлекает невероятно! А реконструкторское движение — способ воплотить в реальности все то, что удается «раскопать» в истории. Это своего рода взгляд изнутри, путешествие во времени. Ну и, в конце концов, какая девочка не мечтала в детстве нарядиться, как принцесса из сказки?..

Но, конечно, нарядные платья, шляпки и меха, — это далеко не весь спектр моих интересов. Поскольку я живу в Бресте, мне интересна история этого города, события, которые здесь происходили и, естественно, костюмы, в которые люди тогда были одеты. А это и доспехи, и мундиры, и униформа сестер милосердия, и многое другое.

Чтобы создать корректную, без явных «ляпсусов», визуальную копию исторического костюма, надо как минимум хорошенько «порыться» в эпохе. События, персоналии, привязка к региону. И здесь крайне важно избежать штампов. Таких, как, например, белые носочки на барышнях 1941 года. Или костюм сестры милосердия только в коричневом цвете в 1915 году. Да не носили поголовно перед войной белые носочки! И сестринских общин было очень много: каждая со своим цветом платья. Униформа Британского Королевского госпиталя — серая с малиновой отделкой, синяя — Никольская община сестер милосердия, белая — Александровская община, темно-серая — госпиталь св. Станислава. Поэтому у меня есть четыре комплекта примерно одного периода, но на разные случаи. Вникать в такие нюансы — значит, получить живой портрет эпохи.

— Какая эпоха — ваша самая любимая?

— Я состою в старейшем брестском военно-историческом клубе «Рубеж». И долгое время нашей любимой эпохой был период Первой мировой войны. Много лет эта война была с клеймом «империалистической», «позорной для страны». Мы не знали толком ни ее событий, ни героев. Сейчас, в годы 100-летия той войны, память о ней начинает возрождаться. И я считаю, это правильно: это наша история, то, что происходило на нашей земле.

В последнее время мне интересна и эпоха Великого Княжества Литовского. Этот период тоже незаслуженно обойден вниманием. Наши соседи поляки с гораздо большим трепетом относятся к этому периоду. Даже названия традиционной одежды у них звучат, как музыка: «ферезея гранатна фалендышовыя шлямами подшитая»…

Что характерно, в те времена покрой и для богатых шляхтичей, и для «середнячков» был един. Различалось только качество ткани и, соответственно, ее цена. Причем мех непременно должен был быть «благородным»: рысь, куница, горностай. Украсить себя мехом «подлейших» (простых) зверей, таких как заяц, например, — было попросту неприлично.

— Насколько развито реконструкторское движение у нас в Беларуси?

— Скажу так: серьезно относящихся к делу реконструкторов не так уж много. А реконструкторов Первой мировой войны, наверное, немногим больше, чем полсотни человек. Но мы, конечно, стараемся популяризировать это направление. Несколько лет подряд я являюсь соорганизатором фестивалей реконструкции Первой мировой войны в деревне Скоки под Брестом и на Огинском канале в Ивацевичском районе. Оживлять историю — это тяжелый труд, но оно того стоит!

Оба фестиваля — международные. Приезжают друзья и коллеги по увлечению, с которыми мы обмениваемся идеями, радуемся успехам и горюем над неудачами. А вот чего никогда не обсуждаем — так это современную политику. В среде реконструкторов это считается дурным тоном. Зато часто обсуждаем наши костюмы. Особая гордость, если можешь похвалиться оригиналами вещей той или иной эпохи. Их найти уже очень сложно, ведь время стирает вещи в пыль. Но у каждого из участников клуба есть свои небольшие коллекции. У меня, например, собрана коллекция оригинальных перчаток. Самые старые — театральные перчатки 1914 года. Самые новые я сшила месяц назад сама.

Зная о моем увлечении, многие отдают мне старые шляпки, сумочки, часть из которых приходится восстанавливать: чистить, подшивать. Дарить новую долгую жизнь обреченным вещам — это ведь тоже своего рода чудо. Поток времени остановить невозможно, но можно бережно сохранять память об ушедших временах.

Вообще, идейный реконструктор — многостаночник и все старается делать для себя сам: будь то латы и шлем, подкольчужник и рубаха, пышное платье или даже обувь. Во-первых, интересно попробовать, да и пенять в случае чего не на кого. Плюс есть стимул: похвастаться перед коллегами. Я все костюмы шью сама. А еще могу ткать гобелен, прясть, вышивать, плести кружево и вязать чулки. Это очень нелегкий и скрупулезный труд, но такие навыки и в обычной жизни — не лишние, а для реконструктора — просто необходимы.

— Много ли времени уходит на создание реплики или музейной копии исторического костюма? Тяжело ли искать материалы для их воплощения?

— Процесс не быстрый, но затраты времени и сил того стоят. На музейную копию костюма может уйти месяц упорного труда. На простую визуализацию — неделя. При этом, действительно, самое долгое и ответственное в этом деле — подбор материалов, которые бы соответствовали аутентичным. Хорошее сукно выпускают в Минске — оно подходит для исторических костюмов. Лен — это Оршанский льнокомбинат. Меха — Витебский меховой комбинат. Кожа приобретается по случаю.

Но, конечно, сделать все настолько тонко, как делали тогда, мало кому удается. К примеру, одна из жемчужин в моей коллекции оригинальных вещей — комплект дореформенного женского белья. Лиф, на который надевался корсет, нижняя юбка и панталоны. Ручная обработка швов, частые и мелкие стежки, отделка ручным кружевом, маленькие пуговки обтянуты тканью аккуратно, словно на станке. Масштаб затраченных на это усилий и времени просто поражает! И, кстати, интересная особенность белья того времени — отсутствие среднего шва в панталонах. То есть просто две половинки панталон соединены поясом. Несложно догадаться, что делалось так из практических целей: нелегко, в случае чего, снять обычные панталоны, имея на себе несколько нижних юбок, а в конце 19-го века — еще и обширный кринолин.

Меня часто спрашивают, как я могу хорошо себя чувствовать в таких нарядах. Неудобно, тяжело, длинные юбки, корсеты… А лучше всех! Двигаешься маленькими шажками, гордо выпрямив спину. Ощущения королевские.

Но в те времена одеть-раздеть барышню, конечно, было нелегко. Даже у хорошей горничной это могло занять около часа. А еще и прическа! Так что можно сказать, что современные женщины просто поддерживают традицию, когда собираются «на выход» столько же по времени.

— В чем, по-вашему, современная мода проигрывает моде прошлого?

— Массовый тираж изделий в сегодняшней моде сводит на нет индивидуальность, но позволяет чувствовать себя приобщенным к определенной социальной группе. Стереотип «и я такое же хочу» сводит на нет образ отдельной личности. Мне иногда кажется, что сейчас у многих просто не хватает сил и времени заняться созданием своего неповторимого образа, хотя каждая женщина мечтает быть единственной и неповторимой. А в моде всегда наиболее интересно то, чего мало, что в единственном экземпляре.

Но здесь необходимо соблюдать осторожность: не перейти грань, которая отделяет моду от китча. Порой в поисках новизны не только обычные люди, но и дизайнеры заходят уж слишком далеко. В последних модных коллекциях, к примеру, присутствовали мужские юбки. С оговоркой, что, мол, шотландцы носили килт, индусы носят дхоти, а полинезиец, не дрогнув, наденет лава-лава. Только вот эти вещи — предмет национальной культуры, а не модных веяний. Мода — штука коварная. И бездумно следовать ей тоже не следует. Некоторое время назад рынок одежды заполонили изделия с баской. Мало того что не каждой барышне такой фасон идет, так еще и бесконечное его повторение очень раздражает.

— Вы ведь не только создаете реплики исторических костюмов, но и сами участвуете в фестивалях исторической реконструкции?

— Конечно, и очень активно. Около месяца назад, к примеру, я принимала непосредственное участие в военно-историческом фестивале «Выгонощанская фортеция» на Брестчине, где мы с коллегами реконструировали боевое крещение первого женского ударного батальона, командиром которого была легендарная Мария Бочкарёва. Для создания ее образа мне пришлось добавить себе лишний размер — она была крупной женщиной. Было очень жарко! На мое счастье, гимнастерка и шаровары (унифома Русской Императорской армии) были хлопковыми, а не суконными. На ногах — солдатские обмотки и ботинки, которыми я жесточайше натерла ноги. Но приближенность к оригиналу должна была быть максимально возможная. Вот только не решилась я коротко остричься, но волосы под фуражку спрятала как можно более тщательно.

Когда ты в образе, уже не думаешь о каких-то неудобствах. Мой женский ударный батальон, девочки-новобранцы… Строевая с правильными командами: «Винтовки на-плечо!», «На-ремень!», «Мне солдаты нужны, а плакать к мамке домой поедешь!»

От имитационных взрывов занялась сухая трава, от настоящего дыма у нас текли слезы, но мы все равно отбили первую линию окопов, а потом нас окружили кайзеровцы… Пыль, песок, сажа на лицах, синяки на коленках… Но на общем построении нет разочарованных лиц. Мы это сделали! Маленький кусочек сопричастности, мгновение другой жизни, которая была 100 лет назад здесь, в белорусском местечке Крево.

Нас, реконструкторов, порой упрекают в излишней романтизации. Напоминают о том, что «война — это кровь и грязь, гниющие раны и калечащие увечья, вши и мучные черви». Мы и сами это знаем. Вот поэтому я — против конфликтов. Свист даже холостой пули отлично вправляет мозги и отбивает всякое желание к насилию.

У меня есть чудом сохранившаяся фотография моего прадеда. Она уцелела во всех войнах и потрясениях. Я сделала копию, и она со мной на всех мероприятиях — ведь он воевал в Первую мировую на севере Беларуси, и я горжусь тем, что есть возможность почтить его память. А мой дядя сгинул без следа в Великую Отечественную, на третий день войны, не оставив после себя ни фото, ни дома, ни детей. Осталось только имя и память. И мы надеваем мундиры, берем в руки макеты оружия и выходим на поле боя. Потому что пока они в нашей памяти — они живы. И пускай наши зрители воочию увидят и ощутят на миг весь ужас войны. Пускай историю изменить невозможно, но можно не повторять ошибок.