"Все бежали, и я бежал". Три истории "наших" на Брайтон-Бич

В этом районе Нью-Йорка редко услышишь американскую речь, здесь повсюду вывески на русском языке, можно съесть настоящие уральские пельмени и украинский борщ, купить белорусский шампунь и записанный на болванку диск диджея «Веселись, душа». Здесь люди не делят себя на русских, белорусов и украинцев, потому что, как и 30 лет назад, живут в одной стране. Во время нашего большого путешествия по США с «Корона Техно» мы не могли не заехать на Брайтон-Бич.

Журналисты TUT.BY Дмитрий Смирнов и Станислав Коршунов вместе с фотографом Дмитрием Брушко проехали на автомобиле через все США, от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса, по пути Ильфа и Петрова, чтобы узнать изнутри, чем живет современная Америка — от таксистов-эмигрантов до голливудских актеров. Обо всех наших приключениях мы рассказываем в большом цикле материалов и фоторепортажей на TUT.BY.

В вагоне метро, везущем нас из центра Нью-Йорка на Брайтон-Бич, невольно становимся свидетелями громкого разговора двух немолодых собеседниц:

«Нет, Сара, я скажу, что меня это очень коробит. Не должны потомки русских князей таксистами работать!» Дальнейшее возмущение пассажирки перекрывает грохот въезжающего в тоннель поезда, но уже сейчас понятно, куда мы едем.

Назад, в прошлое!

Мы не скрывали наших планов попасть на Брайтон-Бич от друзей-белорусов в Нью-Йорке. «Вы что, зачем вам этот трэш? Там же все очень плохо», — говорили нам почти все. На самом деле все оказалось не так уж драматично. Мы просто перенеслись на машине времени в 1990-е.

Первое, за что цепляется глаз еще на подъезде к станции Brighton Beach (метро здесь проходит сверху, прямо над дорогой), это вывески на русском языке или транслите: «Аптека RX Inc», «Skovorodka Cafe», «профессиональные переводы», «грандиозная распродажа» «Mosvideofilm», пирожки, пельмени, шашлыки… Как будто бы и не улетал несколько дней назад из Минска.

Но как только открываются двери вагона, ты понимаешь, что оказался совсем в другом месте и мире. В левом ухе начинает плакать Буланова, в правом весело зовет есаула Газманов, возле входа в кафе курит официант в черных штанах и малиновой рубашке...

Алик: Был DJ Банан, стал продавцом «орижиналов»

Нам везет — мы сразу же встречаем соотечественника. Возле «Мосвидеофильма» все как на Комаровке или Немиге конца 1990-х. Среди лотков с православными календарями на 2017 год, детективами Донцовой и CD-болванками в бумажных конвертах, подписанных фломастерами разных цветов, стоит Алик.

Алику 58 лет, он приехал из Минска в начале 1990-х и до сих пор остается в этом времени. У него шапка NY, сумка на шее и старенькие, оглушающие колонки CyberAudio, гордо торчащие из пластикового ящика с книгами под лотком. В его хриплом голосе совершенно не чувствуется американский акцент. И это не удивительно: Алик так и не выучил английский язык, ведь в этом районе он ему не нужен.

Бывший минчанин продает «орижиналы». Так он с любовью называет записанные им болванки с песнями. Стоимость диска — 1 доллар. Правообладателей Алик не боится — вряд ли им заинтересуется Лепс, Кикабидзе, Игорь Крутой или какой-нибудь певец из сборников «Кайфуем, CD 2», «Italy», «Хиты 70-х» и «Кавказские песни».

Возможно, Алик стеснялся того, что продает диски, или просто боялся, что мы из какой-нибудь комиссии, но свое занятие он назвал «контролирую, чтобы тут играла хорошая музыка». Что, впрочем, не помешало ему тут же продать диск «Кавказские песни» остановившейся у лотка бабушке и ловко спрятать доллар в карман.

— Как приехал, работал в магазине за 1,5 доллара в час. Потом за 4-5, сейчас 15 получаю, — делится с нами бывший соотечественник.

Музыкой Алик увлекается еще с молодости.

— В Минске сначала был музыкантом в «банде», но потом банд распался и я стал диджеем. Я один из первых диджеев в Беларуси начал на дискотеках играть. Это было в 80-х в общежитии птицефабрики им. Крупской, потом в трамвайно-троллейбусном управлении, а затем в общаге филармонии. Ой, много где играл, у меня в Минске осталось много друзей-музыкантов…

Как-то меня послали на картошку, а я не выдержал и уже через пару дней нашел человека с машиной, привез свою аппаратуру и как начал гасить каждый день! Слух пошел по деревням, и девки по 15 км пешком шли, чтобы к диджею из города на дискотеку попасть. Это мне было 20 лет, а в свои 58 я бы там раскрутился по полной. Бурановские бабушки стали же популярными, а я бы стал бурановским дедушкой, — уверяет нас Алик.

— Там я был DJ Банан, а здесь — «Веселись, душа», — уличного торговца уже не остановить. Он достает из сумки на шее свои самые дорогие диски — с миксами и показывает последнюю программу «Гуляночка».

Такие болванки он продает дороже — по 2 доллара:

— Я покупаю орижиналы и делаю по ночам из них программы. Тут и басы есть, и «мощность». У меня звук хороший и из колонок за 15 баксов, а они покупают себе наушники за 200 долларов и слушают ерунду. Поверьте, я в этом разбираюсь.

— Все бежали, и я бежал, — рассказывает Алик о причине переезда в Штаты. В Беларусь он ни разу не возвращался, но признался нам, что хочет. — Я бы там такие дела провернул, эх… Взял бы два чемодана своих диджейских миксов и играл бы в клубе, а не как здесь, на улице.

— Не, жить здесь нормально, город помогает. Но по музыкальной части мне хреново. Я играть хочу! — в его голосе иногда проскакивают грустные нотки. — Всю музыку люблю — и рок, и рэп, и фокстрот, и диско, и транс.

Под эйсофбейсовский «It's a beautiful life» из 1995 года мы напоследок спрашиваем бывшего минчанина, читает ли он новости из Беларуси:

— Бывает, из интернета, иногда, — неуверенно отвечает Алик и, как нам кажется, лукавит. — Как там вообще, ничего? Не, я уеду. Сейчас пока мать больная, я здесь. Если что случится, вернусь в Минск. Мне 58, но я и в 80 там жару дам. Мне главное влезть куда-нибудь в клуб, отбоя не будет, я себя знаю.

Прощаемся с Аликом и ищем, где бы пообедать. А он кричит нам вслед:

— Я обязательно приеду! Если вы не увидите меня, то точно услышите! — его голос перекрывается громким звуком «орижинала» и проходящего мимо поезда.

В «Skovorodka Cafe», куда мы заглянули перекусить, совсем не типичный для американских заведений интерьер, чем-то напоминающий советский ресторан конца 80-х — начала 90-х.

Официанты тут ходят в черных брюках с заправленными в них малиновыми рубашками, а на входе висит меню, где сразу указывается название блюда на русском, а затем уже его английский перевод. Здесь суп из лобстера соседствует с украинским борщом и гороховым супом с копченым беконом, а уральские пельмени — с бефстроганов и стейком. Это же Брайтон-Бич!

В основном зале «Сковородки» довольно тихо, зато из соседнего доносятся крики тамады «Хэппи бёздей, Сергей, хэппи бёздей, Сергей!» Там собралась большая компания, и гости приходят до сих пор — мимо нашего столика проследовала немолодая семейная пара, как будто вышедшая из 90-х — невысокий мужчина в костюме и туфлях с острым носом и женщина с пышной укладкой из выбеленных волос.

Между столами неспешно ходит пожилой мужчина в очках, периодически заглядывая на кухню и отдавая указания бармену и официантам. Увидев, что у нас уже пару минут не берут заказ, он делает это сам.

Борис: Был инженером, стал владельцем «Skovorodka Cafe»

Борис — хозяин заведения, сюда он перебрался из Одессы еще в 1978 году. В СССР он был инженером, а приехав в Нью-Йорк, по совету друзей, вошел в ресторанный бизнес. Борис не понимает, зачем у него берут интервью («я же не звезда»), просит не фотографировать его близко и не отнимать у него больше 5 минут, ведь суббота — «горячий» день.

Борис говорит гулко, медленно, как будто бы продумывая каждое слово. Акцента у него тоже нет, однако время от времени он вставляет английские слова и фразы. В отличие от предыдущего собеседника, он знает язык страны, в которой живет.

Пожилому одесситу нравится его работа, нравится, что это его личное дело, однако все могло быть и иначе.

— Охота пуще неволи, думаешь: свободные хлеба, ни от кого не зависишь. Но в перспективе я, наверное, в каком-то плане проиграл. В этом бизнесе я почти 30 лет, и все мои сверстники, с кем я начинал работать, уже получают солидную пенсию, и когда приходят сюда, смеются: «А ты еще пи**ячишь, дружок».

Я здесь не только владелец и менеджер, но и рабочий, посудомойка, официант и главный подметала. Вот только уже 5 лет, как я на кухне не работаю. А 25 лет до этого частенько стоял, пока инфаркт не заработал. Ничего ведь не проходит бесследно. А вообще мне все равно, что делать, главное, чтобы все выглядело и работало так, чтобы человек захотел вернуться еще раз. Это мой main goal (главная цель — англ.).

И у Бориса это хорошо получается. Его ресторан попал в рейтинг 10 мест, которые обязательно нужно посетить на Брайтон-Бич.

— Да, вы мне уже третьи за сегодня говорите об этом (улыбается). Но я не приложил к этому никаких усилий, это клиенты. За все время работы я никогда и нигде не давал рекламу. Все сарафанное радио, пусть это и работает медленно: уходит год, два, покамест люди начинают узнавать.

Кухня в ресторане Бориса, в основном, русская и украинская. Спрашиваем, сложно ли найти продукты для таких блюд и появятся ли в «Сковородке» белорусские драники.

— Тут нет таких продуктов, которые ты не можешь достать. Тут только нужно знать, как эти продукты по-английски называются, а есть все, на любой вкус. А насчет драников подумаю (улыбается).

Мы обратили внимание, что практически все клиенты в заведении были русские, кроме того, официанты также общались между собой на русском языке.

— Да нет, это вы просто попали так, — объясняет Борис. На выходные так тут вообще 70−80 процентов посетителей американцы. А сейчас еще сезон начнется — французы набегут. Два года назад я попал в их список рекомендуемых мест, и теперь их тут много заходит.

— Да и работники тоже не все русские, по-английски говорят три человека, — продолжает хозяин заведения. Когда ты создаешь команду, она должна быть именно командой, а не так, чтобы каждый тянул одеяло на себя.

Салатники у меня, так получилось, испанцы, которые уже говорят по-русски (улыбается). Шеф-повар — из Ивано-Франковска, еще один повар, кстати говоря, из Минска, Сережей зовут, посудомой — один испанец, один русский. Все они примерно однолетки. Так мне, исходя из моего опыта, кажется более эффективно. Тогда и работа спорится, и никто ни на кого не обижается, если поругаются. Ведь на кухне такая работа, что без мата никак.

Мы далеко вышли из установленного нам 5-минутного предела. Борис уже встает, надевает очки и направляется в сторону кухни. Задаем ему последний вопрос — как поменялся Брайтон-Бич за время его жизни тут.

— Вы скажете, что я националист, но не спешите с выводами. В конце 70-х, когда мы сюда приехали, здесь был «черный» район. Тогда Брайтон-Бич был ужасным местом — заколоченные, грязные дома, ночью тебя запросто могли ограбить, поставить под пистолет. Но потихоньку здесь стали появляться наши, русские люди, и район преобразился.

А теперь его оккупируют ребята из Средней Азии, и район опять меняется. Только мне это не нравится. Мне не нравится, что на месте гибели двух башен-близнецов идет постройка мечети. Too much (очень много — англ.) толерантности, я считаю.

В России, а под Россией я понимаю СССР, мы были очень интернациональны. В моем институте были и черные, и арабы. И никогда ты не говорил, что это нехорошие люди, никогда не было между нами вражды. А сейчас все поменялось…

Борис вздыхает и скрывается в кухне. Мы же, поев очень вкусные борщ и пельмени, идем в сторону океана. Пробираясь между лотков с кроссовками и одеждой за 3 доллара, не забываем заходить в магазины — нам очень интересно, продаются ли здесь белорусские продукты.

Естественно, продаются. И белорусские, и украинские, и российские. На Брайтон-Бич можно купить селедку «Матиас», гомельские вафли, конфеты «Коммунарка» и шампуни «Витекс». Кстати, сравните американские и белорусские цены на наши продукты.

В одном из таких магазинов есть мини-кулинария, с окошком и витриной, выходящей прямо на улицу. Здесь можно купить горячие чебуреки, хачапури, беляши, «сардельки» (на самом деле, хот-доги), пирожки с мясом, картошкой и яйцом с луком. Продает все это Ирина.

Ирина: Была директором школы, стала продавцом пирожков

Ирина работала директором школы в Черновцах (Украина), перебралась на Брайтон-Бич в 2001-м. Узнав, что мы из Минска, радостно сообщила, что у нее оттуда невестка, жена младшего сына. Она не прочь рассказать нам свою историю, но просит не фотографировать ее.

— Жарят все это здесь, на месте. Кто-то — пирожки, кто-то хачапури. На ценниках мы даже не пишем по-английски, потому что покупатели, в основном, русские. Но англоязычные, которые сюда часто заезжают, уже научились говорить «пирожки» (с ударением на о), «сосидж» (хот-доги).

«Мой ненаглядный, я твоя», — поет Буланова из динамиков в магазине, рядом громыхает наземное метро, мешая нормально говорить. Спрашиваем, как Ирина попала сюда, на Брайтон-Бич, и не жалеет ли о своем переезде.

— Выиграли грин-карту и приехали. Жалею ли я? Не знаю, давно не была дома. Но как перебрались, на ту пору не то что жалела, но очень домой хотела. Да и сейчас очень хочется домой, очень скучаю.

По выражению лица женщины, по ее интонации понятно, что она не лукавит и действительно скучает по своему прошлому. Ирина, естественно, знает о конфликте в Украине, но при этом считает, что их «так разъединили и рассорили со своими, что это просто не укладывается в голове».

— Бывают, конечно, здесь конфликты между русскими и украинцами, бывает, что кто-то приходит и говорит: «Не возьму порошенковские Рошен», но это редкость. Большинство людей здесь говорят: «Мы все там родились, мы в одной семье». И вот праздник скоро (мы были на Брайтон-Бич 7 мая. — Прим. TUT.BY), и люди ездят в машинах с флагами советскими, узбекскими, русскими, украинскими, грузинскими. Все здесь хотят мира, потому что это невозможно, что творится…

Несмотря на ситуацию в родной стране, Ирине все равно хочется вернуться. Там ее родня, два брата, хочется навестить родителей. В Черновцах Ирина работала директором школы. Здесь ее статус понизился, и очень заметно, что ее это расстраивает.

— Очень скучаю по тому, как приходила в школу — с прической, маникюром. До сих пор 1 сентября, день учителя и 25 мая — мои праздники. Я ведь в школе больше 20 лет отработала, из которых около 9 — директором.

— Почему-то, говоря о благосостоянии здесь и там, все сразу сравнивают зарплаты, но это неправильно. Уровень жизни разный, и затраты тут гораздо больше. Одну комнату здесь, на Брайтон-Бич, хорошо, если за 600-700 долларов получится снять. А еще газ, электричество, телефон, интернет. Я получаю 2-2,5 тысячи в месяц, а однокомнатная квартира стоит около 1,5 тысячи в месяц, и это только «голый рент», без коммунальных. Но мы переехали с мужем и старшим сыном, поэтому чуть проще.

Ирина рассказала, что в этом районе можно жить и без знания английского языка, но с ним, конечно, намного проще, особенно если хочешь найти хорошую работу:

— Люди, которые знают язык, у которых нормальные, легальные документы, хорошая работа, могут себе позволить раз в полгода слетать отдохнуть в Мексику или Доминикану. Это мы в магазине не можем себе этого позволить.

У меня до сих пор нет языка, — с сожалением и грустью говорит Ирина. — А если б он был, я бы давно из этого района сбежала, даже не оглядываясь. Правду говорю, ведь хочется жить лучше…

Побыв здесь несколько часов, мы тоже хотим сбежать из этого маленького русского островка, застрявшего в 1990-х. Но сначала — океан.

Здесь не слышно поездов метро, шума машин и русской речи. Только песок, камни, вода и потрясающее небо.

В тот вечер нас обдувал ветер Атлантического океана, а уже через 20 дней мы приедем к берегу Тихого. 

	Samsung Galaxy S8 | S8+ переворачивают представление о классическом дизайне смартфона. Безграничный изогнутый с двух сторон экран подчеркивает гармонию стиля и инноваций.
	«Корона Техно» — это сотни витрин, прилавков и стеллажей, на которых собрана техника и электроника ведущих мировых брендов. Здесь вы найдете множество современных гаджетов, незаменимых как в повседневной жизни, так и в путешествиях. Открывайте новое вместе с «Корона Техно»!