Депутат-олимпийский чемпион: У меня нет никаких оснований не доверять белорусской милиции

Олимпийский чемпион по гребле на байдарках и каноэ Александр Богданович уже полгода занимается неспортивной работой. Известного гребца прошлой осенью избрали в Палату представителей белорусского парламента. Александр теперь обсуждает законопроекты, входит в постоянную комиссию по национальной безопасности и представляет интересы избирателей перед властью. В общем, жизнь гребца круто изменилась. О том, как спортсмен обжился на новом месте и что думает о последних резонансных событиях в стране, разузнал Тарас Щирый.

За тот год, который Богданович провел вне профессионального спорта, внешне он практически не изменился. Такой же крепкий и подтянутый, как и раньше. Зато вместо спортивного костюма его теперь чаще встретишь в официальном пиджаке с красно-зеленым депутатским значком на груди. Интерьер рабочего кабинета на третьем этаже Дома правительства тоже официален. О спорте здесь напоминает лишь НОКовский календарь на стене да сам депутат, завоевавший вместе с братом Андреем две олимпийские медали.

— Когда мне показали кабинет, он был пустой. Его нужно было облагородить. И сейчас здесь все просто и уютно: стол, стул, кресло, компьютер — только необходимое для работы и ничего такого, что могло бы отвлечь от нее. Я еще здесь обживаюсь, но лишнего в кабинете стараюсь не держать. Все строго.

— Хорошо запомнили первый рабочий день?

— Да. 11 октября проснулся в 7.50. Всегда встаю в это время.

— Интересно, а почему не в 7.30?

— Просто в 7.50 у нас на сборах всегда был завтрак. Так что я в это время уже просыпаюсь без будильника. В первый рабочий день все было как обычно: позавтракал, оделся и сразу поехал в парламент. В тот день всех депутатов собрали в Овальном зале, объяснили, как проходит процесс голосования за принятие законопроекта, где и на какие кнопки нужно нажимать. Но это автоматика. Там все просто.

— Гардероб пришлось изменить?

— Да, хотя я и раньше носил строгие костюмы. В парламенте нужно выглядеть официально: пиджак, брюки, депутатский значок на лацкане. Но проблем с дресс-кодом не было. Проблема была с выбором пиджака. Найти подходящий для меня размер в Минске очень проблематично. Все-таки из-за спорта у меня нетипичная фигура: широкая грудная клетка, нет живота, спортивные руки…

— Александр, вы больше 20 лет отдали гребле. А сейчас, будучи депутатом, сталкиваетесь с нетипичными для себя проблемами. Не было ощущения, что раньше жили в параллельном мире с какими-то своими заботами?

— Совершенно верно. Гребец практически все время проводит на тренировках, сборах и соревнованиях. Это работяга, который каждый день ставит перед собой задачи, думает о результате. Вся его жизнь состоит из пахоты. Поэтому во время карьеры из-за постоянных переездов ты часто не замечаешь проблем, которыми живет твой народ. Спортсмены сталкиваются с ними лишь тогда, когда заканчивают карьеру и начинают пробовать себя в другом деле. Хотя в нашей команде всегда хватало активных людей. Тренеры сборной, врачи, массажисты постоянно что-то обсуждали, даже спорили о чем-то, и нам, молодым, было интересно их послушать. Но я вот что хочу отметить. В жизни многое познается в сравнении. Я объездил практически весь мир и могу с уверенностью сказать, что у нас живется не хуже, чем во многих других странах. Вы посмотрите, что происходит в Европе. У меня складывается ощущение, что они живут не по своей воле, а по чьей-то указке.

— И что же с ней не так?

— Я приведу один пример. Мы были на сборе во Франции, видели, что продается в магазинах. Там мясо привозное, хотя в стране хорошее фермерское хозяйство. Я видел, как фермер привел корову к торговому центру, показывал на нее и говорил: «Посмотрите, это мясо не хуже того, что привозите из-за рубежа. Но вы все равно продаете иностранное». А клубника? Во Франции выращивают прекрасную клубнику, но в магазинах почему-то продают иностранную. Из-за чего так происходит, я не знаю, но считаю, что это ненормально. Как мне кажется, у нас ситуация лучше. Продуктов от белорусского производителя много в наших магазинах. Просто западные страны богаче Беларуси. Они и держатся на финансовом запасе, но никто не знает, что будет дальше.

— В парламенте вы рассчитывали продвигать спортивные идеи для законопроектов, а в итоге вас определили в постоянную комиссию по национальной безопасности. Почему?

— Меня не определили, я сам проголосовал за свое участие в этой комиссии. Но это не значит, что в парламенте я забыл про спорт. Постоянно общаюсь со своим коллегой Вадимом Девятовским, обсуждаем различные планы. К примеру, вынашиваю идею создания при парламенте площадки для занятий физкультурой. В таком случае депутаты в обеденное время смогли бы поддерживать физическую форму. Сам я, несмотря на завершение карьеры, продолжаю тренироваться. Моему организму просто нельзя останавливаться. Мышцу нужно качать, поэтому каждую неделю несколько раз хожу в тренажерный зал Дома гребли. Просто если заброшу тренировки, сердечная мышца ссохнется, и я долго не протяну. Мое сердце постоянно требует определенных нагрузок.

— Понятно, но мы говорили о законодательной работе.

— Нужно понимать, что национальная безопасность — это не только оборона границ государства, работа органов финансовых расследований, милиции по устранению преступников, но и обеспечение порядка на спортивных аренах. И наша комиссия сейчас как раз работает над законопроектом, который запретит болельщикам-хулиганам посещать спортивные мероприятия. С этой инициативой выступила федерация футбола, в парламенте ее поддержали. Благодаря этому закону АБФФ получит право оградить нормальных болельщиков от агрессивных. Согласитесь, человеку, который приходит на футбол с семьей, вряд ли приятно, когда около него кто-то бросает дымовушку, дерется или матерится. 2 апреля начнется вторая сессия, и я предположу, что на ней законопроект будет утвержден. В силу, конечно, вступит не сразу. Нужно будет определенное время для адаптации.

— Вы сталкивались с агрессивными болельщиками за время своей карьеры?

— Нет. Самые эмоциональные фанаты гребли живут в Венгрии. Они очень активно болеют: дудят, кричат, но никогда не переходят рамки дозволенного. И я даже не помню, чтобы на трибунах происходили какие-то конфликты.

— Вы давно были на футболе?

— Очень давно. Чаще хожу, но хоккей, где болельщики ведут себя спокойнее. Культура другая. Но с ситуацией на футбольных аренах знаком. Вы посмотрите на Англию. Раньше поля во многих городах были ограждены решеткой, а теперь ее нет, там хулиганов оперативно включают в черные списки и их больше не пускают на футбол. Это помогло. На матчах стало спокойнее. И мне кажется, в Беларуси эти блэк-листы смогут держать ситуацию на стадионе под контролем. Кроме того, планируется установить на аренах еще больше видеокамер, чтобы детальнее следить за происходящим на трибунах. Фотографии хулиганов разместят в открытом доступе на сайте МВД. Правонарушителей будут штрафовать или привлекать к административному аресту.

— А вам не кажется, что болельщиков больше волнуют не другие зрители, а, к примеру, жесткий досмотр на входе на стадион?

— Что касается милиции, ее на стадионах станет намного меньше. Сотрудников правоохранительных органов заменят стюарды. С досмотрами, думаю, ситуация тоже изменится. Но не нужно смотреть на этот закон как на что-то страшное. Он не будет ущемлять свободу людей. Он просто регламентирует поведение зрителей на стадионе. Не более.

— Этот законопроект можно назвать околофутбольным. Он практически не влияет на выступление игроков, а затрагивает интересы болельщиков. А почему бы вам не инициировать закон, связанный, например, с допингом? Государство вкладывало огромные деньги в спортсменов, которые, если верить Всемирному антидопинговому агентству, завоевывали награды нечестным путем, принимая допинг. Многие считают, что деньги нужно вернуть и наказать виноватых.

 

— Это сложная тема. Давайте возьмем наш пример. Мы ведь были невиновными, но нашу сборную обвинили в употреблении допинга и отстранили от участия в Олимпийских играх. Этих Игр уже не вернуть. Я по чьей-то воле пропустил главный старт четырехлетия — решающий в карьере. Но мы через адвокатов, за работу которых НОК заплатил 80 тысяч долларов, добились правды, арбитраж признал нас невиновными. Представители Международной федерации гребли, не пустившие нас на соревнования, на заседании суда даже не смогли привести каких-либо аргументов. Они думали, что мы просто так приедем, поприсутствуем, однако суд признал нашу правоту. Но что теперь? Разве виновники понесли наказание? Нет. И сейчас в суд готовится еще один иск. Просто так оставлять это дело нельзя.

— Вы тоже считаете, что это заговор, устроенный Германией?

— А кем еще?! Немцы имеют сильное влияние на международную федерацию, они ее спонсируют. Они просто наглым образом перед Олимпиадой убрали со своего пути всех конкурентов в каноэ-двойке: румын, россиян, молдаван и нас, белорусов, которых считали своими основными конкурентами. Посмотрите статистику. Кто побеждал в Пекине? Мы. А кто в Лондоне? Немцы Петер Кречмар и Курт Кушела. Между нами должна была произойти основная борьба, но они нас убрали. Что интересно, нас с братом пытались устранить намного раньше. Правда, мы могли успешно выступать и в двойке, и в четверке, и никто не мог понять, как это происходит. Доходило до того, что нас нагло будили в шесть утра и заставляли сдавать пробы.

Но все эти списки Макларена, попавшиеся на допинге спортсмены… Там ведь столько ошибок. Ричард Макларен полностью дискредитировал себя. Известны случаи, когда его доводы не были подтверждены фактами. Вот пример. Он обвинил российского гребца Андрея Крайтора в том, что ему в сборной России подменили пробу в 2010—2011 годах. Но этого не могло произойти. Крайтор в то время вообще выступал за Азербайджан. К разным странам применяется политика двойных стандартов. Оказывается давление на Россию, пробы со старых Олимпиад проверяют лишь у определенных спортсменов, а других почему-то не трогают. Я сторонник того, чтобы начать всю работу с чистого листа, а Игры десятилетней давности вообще не трогать.

— Просто есть прецедент. Российские спортсмены попались на употреблении запрещенных препаратов, поэтому смотрят старые пробы.

— Хорошо, но тогда проверяйте и всех остальных, чтобы все спортсмены были в равных условиях.

— Но ведь даже Владимир Путин признался, что проблема с допингом в России существует.

— Да, в курсе. Я против употребления допинга, но хочу, чтобы ко всем относились справедливо.

— Я понял. Так что насчет закона?

— Так, а на чьи исследования нужно будет опираться, наказывая того или иного спортсмена?

— На исследования Всемирного антидопингового агентства.

— Но агентство дискредитировало себя. Многих спортсменов обвинили в употреблении препаратов, но они по итогу оказались невиновными. Как мы можем наказывать белорусов, которые были «чистыми»?

— Извините, но о своей невиновности в Беларуси говорят исключительно гребцы, а другие спортсмены, которых лишили медалей, а их множество, ничего не комментируют и в свою защиту не выступают. Вам не кажется это странным?

— Согласен, я тоже против приема спортсменами допинга. Но мне, бывшему спортсмену, как-то странно выступать с законопроектом, который будет направлен против спортсменов. Тем более все они в свое время старались, работали на имидж страны и добивались высоких результатов. А сейчас подготовить закон и начать привлекать спортсменов и тренеров к ответственности, пытаться как-то заставить возместить ущерб, на мой взгляд, будет неправильно.

— Я вас понял, давайте сменим тему. Как часто вы бываете в своем избирательном округе?

— Он у меня достаточно большой, включает Осиповичский, Глусский и Кличевский районы, поэтому стараюсь как можно чаще приезжать, общаться с населением, местной властью. Стабильно бываю там несколько раз в месяц.

— Жителям Осиповичского района вы обещали поспособствовать в строительстве терапевтического корпуса райбольницы. Что-то за эти полгода положительное произошло?

— Больница — большая проблема для всего района. Людям реально негде лежать, койки раньше стояли прямо в коридоре. Но это ведь не дело. И строительство больницы ведется. Нашлись спонсоры, которые вложили свои деньги, помогает райсполком. Скелет здания уже есть. Теперь нужно заняться внутренним оснащением корпуса, а это солидные затраты. Что касается других проектов, то в Кличеве в этом году достроят детскую школу искусств. В этом году райцентр готовится к областным «Дожинкам», поэтому я уверен, что все будет сдано в срок.

— Какие вопросы на встрече с вами задают избиратели?

- Чаще всего их волнует работа жилищно-коммунального хозяйства, бытовые вопросы. Заметил, что много обращений поступает от одних и тех же людей. Иногда кажется, что это фанаты, которые просто постоянно пишут и пишут жалобы.

— А по декрету № 3 «О предупреждении социального иждивенчества» вопросы поступали?

— Нет.

— Странно. На территории вашего округа находится стеклозавод в Елизово, который год назад признали банкротом, а многих рабочих сократили.

— Да, но в эти дни на заводе перезапустят четвертый цех. Это позволит принять на работу 130 сотрудников. Поверьте, ситуация на предприятии постепенно улучшается.

— Как вы вообще относитесь к налогу на тунеядство?

— Государство собиралось сделать как лучше. Этот налог должен был подтолкнуть людей к работе, сделать так, чтобы все налогоплательщики оказались в равных условиях, но он оказался неидеальным. Его, как известно, отправили на доработку.

— Депутат Анна Канопацкая осудила декрет и призвала к его отмене. Вы поддерживаете ее?

— Я пока не увидел целесообразности принятия декрета. Есть изъяны, над ними работают. Но говорить о полной отмене я не стану. Все-таки, повторюсь, государство хотело сделать что-то положительное, пойдя на этот шаг. Но я против тех провокаций, которые устраивают в отношении моих коллег. В Бобруйске люди собирали подписи за отмену декрета, а потом пришли с видеокамерами за подписью к депутату. Я считаю, что все это неправильно. Такое ощущение, что это кем-то спланировано. А ведь депутаты не сидят сложа руки. Поверьте. Они много работают.

— Приведите пример.

— Нашей комиссией во главе с председателем Валентином Михневичем подготовлены и внесены дополнения в закон «Об основах системы профилактики и безнадзорности правонарушений несовершеннолетних». Законопроект уже утвержден. Скажу честно, у нас очень активный созыв. Нами будет принято больше поправок в законы, чем раньше. Появится больше депутатских инициатив. Работы хватает. Лично мне не единожды приходилось задерживаться на рабочем месте, чтобы дополнительно изучать документы, обсуждать их с коллегами, вникать в проблематику. Не думайте, что мы зашились в бункере и не следим за тем, что происходит. Наоборот. На шествия выходят чьи-то родственники, знакомые. Происходящее в стране волнует и касается всех.

Что касается этих митингов, я их не приветствую. Если есть возможность решить все мирным путем, то не нужно устраивать какие-то шествия. Можно ведь спокойно прийти к депутатам и поговорить о том, что тебя волнует. Да, я понимаю, что экономика Беларуси в непростом положении. Но мы ищем пути, чтобы решить наши проблемы. И необязательно кричать, горланить, митинговать.

— Депутат Игорь Марзалюк вышел поговорить с митингующими в Могилеве. Вы бы решились на подобный шаг?

— Нет.

— Почему?

— Я не считаю, что с толпой можно о чем-то договориться. Если есть вопросы, пожалуйста, приходите, и я готов обсудить с вами ваши проблемы у себя на приеме. Хоть декрет № 3, хоть вопросы к ЖКХ. Скажу честно, за время своей работы в парламенте я ни разу не принимал решения, которое бы пошло во вред моему народу.

— 25 марта в Минске состоялись массовые задержания демонстрантов. Некоторых участников избили дубинками, отправили на сутки, оштрафовали. Как депутаты отреагировали на это?

— Этот вопрос с коллегами я не обсуждал. Мы только в понедельник вернулись в столицу со своих округов. Но если митингующих избивали, то это ненормально. Я подобные действия осуждаю. Хотя люди прекрасно понимали, что митинг несанкционированный и возможны задержания… Что тут еще можно сказать.

— Но милиция отправляла в автозак не только молодежь, но и пенсионеров. Вот, посмотрите, — показываю на смартфоне фото, на котором омоновцы ведут задержанного 80-летнего поэта Яна Гриба. — Как можете прокомментировать этот кадр?

— Это ужасно. Я, конечно, против того, чтобы в отношении старого человека принимали силу, но что вообще пенсионер делает на митинге?! Зачем он туда идет?

— Высказывает свою позицию вместе с единомышленниками.

 — Но ведь это небезопасно для него. Я бы туда не пошел. Там может произойти все, что угодно.

— Вы считаете, что митинг — это плохая возможность высказать свою точку зрения и донести ее до руководства страны?

— Нет, я за. Но лишь в том случае, если он состоится в специально определенном властями города месте и не будет подразумевать никакого конфликта, пройдет без агрессивных лозунгов. Все должно быть в рамках правового поля. А что касается этой фотографии, да, хорошо выхватили момент. Но ведь кадр можно преподнести по-разному. Читателям можно рассказать и о том, что милиция делает хорошие дела. Согласитесь, можно. А сейчас в интернете сплошной негатив.

— Так ведь журналисты это и делают. В прошлом году пресса рассказывала о том, как милиционеры спасли женщину на Минском море или вытащили школьника буквально из-под колес авто в Витебске…

— Но я, честно говоря, новостей о добрых делах милиции в интернете в последнее время не видел.

— Вы доверяете белорусской милиции?

— Да. Я не единожды попадал в ситуации, когда она она мне помогала. Например, лет восемь назад в центре Бобруйска у меня угнали BMW, и правоохранительные органы достаточно оперативно ее нашли, вернули в целости и сохранности. Так что у меня нет никаких оснований ей не доверять. Я многое видел, много стран повидал. Мне есть с чем сравнивать. У нас не все так плохо. Поверьте, возможно, эти действия милиции не дали в нашей стране случиться большой беде.