Актриса Раиса Рязанова: "То, как ты относишься к жизни, либо продлевает ее, либо укорачивает"
Немногие актрисы могут похвастаться тем, что вся их жизнь прошла на сцене, а по фильмам вполне можно писать биографию. Раиса Рязанова уже пятьдесят лет проживает свою жизнь на сцене, пройдя путь от Гули Королёвой из одноименного фильма и застенчивой Тоси из «Москва слезам не верит» до десятков сегодняшних ролей в сериалах и фильмах. Совсем скоро Раису Ивановну минские театралы смогут увидеть в лирической комедии. Накануне ее приезда в Минск она дала эксклюзивное интервью для LADY. О весне, о любви, любимых ролях и вечных ценностях мы беседуем сегодня с Раисой Рязановой.
— Я с нетерпением жду встречи с Минском и минчанами. Мне уже доводилось бывать и в столице Беларуси, и в городе Бресте. От республики у меня остались самые теплые воспоминания.
Минск… Было ощущение, что приехала в самый чистый город на земле. Меня поразили аккуратность, просторные широкие улицы и отношению людей к своему городу. В Москве всегда проблема с парковками. На мой вопрос, где же машины ставят минчане, мне рассказали, что у вас такой проблемы нет — существуют правила, и их стараются выполнять все.
— От Минска ждете новых эмоций, весны?
— И весны, и встречи со зрителями, конечно, жду. Мне Минск еще запомнился особым теплом — у вас всегда такой дружеский прием: много цветов, подарочки маленькие приносят зрители. Это не совсем обычно для нас, актеров, но чрезвычайно приятно.
— Раиса Ивановна, на вашем счету сотни великолепно сыгранных ролей. Говорят, что все маленькие девочки мечтают стать актрисами, повторяя и копируя героинь известных фильмов. Стать актрисой — ваша детская мечта?
— Да нет, не было у меня такой мечты… И не могло ее быть у простой девочки (с улыбкой). Всего лишь случай и первая любовь сыграли роль в моей жизни. Я окончила Рязанское музыкальное училище и начала преподавать в Доме учителя. Напротив располагалась библиотека. Мы с библиотекаршей подружились, она была немного постарше, но одного века со мной человек. Библиотекарь мне давала почитать журнал «Советский экран». Всегда свежий, с пылу с жару… Однажды прочла там статью об актерской профессии, она меня так выбила эта статья, что я решила: обязательно попробую. А тут еще попала в Рязанский драмтеатр, на «Ромео и Джульетту». И влюбилась…
— В Ромео?
— Конечно, в Ромео, в кого же еще! Влюбилась просто насмерть. Но он был просто недосягаем для меня тогда…
Думала: он работает тут, в Рязанском драмтеатре, а если бы мне окончить в Москве театральный институт, приехать сюда и вместе с ним на одной сцене… А вдруг случится так, что и Джульетту сыграю, а он будет моим Ромео. Я не подумала даже о том, что к тому времени он уже постареет и вряд ли сможет играть Ромео. Но такие девичьи мысли меня посетили, и я стала воплощать их в жизнь.
— Удалось сыграть потом на одной сцене со своим Ромео?
— Мне не удалось вернуться в Рязань, но театральный институт я окончила. На 2 курсе вышла замуж, и меня оставили в Москве. Тогда не было обязательного распределения, свободный диплом — как устроишься, так устроишься. Но мне просто повезло, потому что почти сразу после окончания института мне позвонили со студии имени Горького и пригласили на главную роль. Так все и началось.
В тот момент я не знала, что существует несколько кандидатур актрис на главную роль. Кастинг был велик, но выбрали меня. Наверное, именно потому, что я к тому времени была кормящая мама. И со мной было легко — по роли у меня маленький сын, которого я грудью кормила. Я своего сыночка на съемках кормила, а в кошелочке лежала просто кукла. Все совпало!
В Рязань я вернулась уже спустя десятилетия: канал «Культура» делал передачу к моему юбилею и отвез меня по местам моей боевой славы. Тогда побывала и в училище, и драмтеатре, и в библиотеке. Правда, моего Ромео уже нет в живых…
В театре как раз никого не было… Я постояла на сцене, спустилась в зал, присела на то место, с которого смотрела когда-то на своего Ромео и рыдала, когда он умирал… Такой была моя первая любовь… (задумчиво)
— Говорят, у каждой женщины четыре поры года. Так значит, любовь летняя и осенняя — иная, чем весенняя, первая?
— Первая любовь — это искренность и оголенные эмоции. Она приходит, и ты не понимаешь, что это… И потом, когда все заканчивается и становится так больно-больно, досадно и обидно. Ты не можешь понять, почему так произошло, кто в этом виноват и надо ли искать вообще виновных.
Зрелая любовь — она несколько иная. Да, тоже с эмоциями, да, тоже со слезами, но уже с оглядкой, осторожностью: а вдруг он не тот, а вдруг что-то не так, а вдруг не получится или не случится… И вот эти сомнения гложут, порой даже больше и больнее, чем первая любовь!
Летняя и осенняя любовь — осторожные. С оглядкой назад, без надежд и планов на будущее. Пока ты не знаешь человека, до того, как скажешь ему «да», ходишь и чувствуешь себя как будто не в своей тарелке. А после этого понимаешь, что надо либо совсем высоко, либо вниз кубарем…
— Мне кажется, что вас можно охарактеризовать одним словом — верная…
— Мне приятно такое определение. Но в принципе так в жизни получилось, что я верной и была.
(Раиса Рязанова, выйдя замуж на 2 курсе, через несколько лет с мужем развелась. На съемках фильма «День и вся жизнь» она влюбилась в режиссера и ушла из семьи. К большому сожалению, второй раз она замуж так и не вышла, хотя на протяжении долгого времени встречалась и была музой этого режиссера. — Прим. автора)
— У такой красивой женщины, конечно, всегда было много поклонников? Но вы всегда осторожничали?
— Для меня поклонники — зрители, которым нравится твоя работа на сцене или в фильме. Поклонниками можно назвать и мужчин, и женщин… Я прекрасно понимаю, что зрителям бывает обидно, когда на руку кладешь один букет, потом второй, третий, а ведь они покупали цветы только для тебя и хотели сделать особенный подарок. Мне за них немного обидно бывает. Конечно, если бы один кто-то вышел с цветами, то понятно, артист знает, чей это букет, и поклонник понимает, что он один тебя любит, а все остальные просто так пришли (с улыбкой).
— С поклонниками таланта артиста — понятно, неужели приглашение мужчин поужинать, к примеру, в ресторане, не принимали?
— Да не ходила я никогда в ресторан… Мне кажется, любовь и ресторан — разные вещи. Я сейчас уже говорю с позиции возраста. Когда два человека сидят в ресторане, где шумит эстрада, что они там делают, что?! Поговорить нормально невозможно, посмотреть в глаза друг другу внимательно тоже нельзя, потому что тут тебе и официанты снуют, и толкнуть проходящие могут. Одним словом, это не место для свидания…
— А где тогда лучшее место для свиданий?
— Это что-то потише. Что? Каждая пара уже решает для себя. У меня не было такого, чтобы в рестораны приглашали, а если и приглашали… То я отказывалась.
— А Джульетту все-таки сыграли?
— Не довелось. Наверное, потому что кровь у меня не голубая, а красная (смеется). Так что в Джульетты меня не брали — ни в институте, ни потом. Я все время играла таких простеньких девочек. Сначала это были девушки на выданье, потом молодые мамы, а сейчас уже бабушки.
— Осенняя Раиса Рязанова так же великолепна и красива, как и летняя и весенняя. На самом же деле все относительно, молодость — она в душе…
— Конечно, конечно, именно так я себя и успокаиваю, что молодость в душе, а то, что на лице — не так и важно.
— Есть ли у Раисы Рязановой любимая роль?
— Сколько ни читаю интервью своих коллег по цеху, все говорят о том, что роли все любимые, они, мол, как наши дети, и я ее вынашивала, любила не любила, оправдывала каждый раз, будь то отрицательная или положительная героиня. Но что бы кто ни говорил, а самое сильное впечатление остается от первой роли. Потому что ты ничего не умеешь, ты в чужом коллективе, на тебя смотрят 40 человек, твой партнер рядом, а ты должен оправдать доверие, показать себя и прожить роль. Для меня это была Гуля.
А вот самый незабываемый партнер был в фильме «День и вся жизнь». Это была Валентина Петровна Телегина, потрясающая актриса и еще более потрясающая женщина. Она была тогда немножко моложе, чем я сейчас, прожила тяжелую жизнь, тоже одна воспитала дочку. Валентина Петровна все время следила за мной, потому что в фильме я как будто проживала ее жизнь: каждый раз говорила — сделай вот так, вздохни в этом месте обязательно, а сейчас вот туда посмотри. Она уже плохо себя чувствовала, ее часто ждала машина, но, помню как сейчас, Валентина Петровна подойдет ко мне, какие-то напутственные слова мне скажет и уйдет за павильон. А потом еще долго издалека смотрит, как я играю и что говорю…
Валентина Телегина очень хотела, чтобы я эту роль не провалила и вошла с нею в кинематограф. Она понимала, как важно для меня сыграть эту роль и как это может повлиять на всю оставшуюся жизнь актрисы.
— А у вас такие ученицы есть?
— Я рада, когда молодые партнерши по сцене или фильмам прислушиваются и говорят потом спасибо за подсказку. От молодых это нечасто услышишь, они сами по себе уже звезды, и чаще всего им нет дела до наших замечаний и подсказок…
Вообще уметь слышать и слушать — очень важное качество. Как часто потом девочки говорят: «Что-то я на экране такая старая вышла». А я знаю ответ. Это только потому, что ты не послушалась оператора, когда он говорил: повернись сюда, а ты отвечала — нет-нет, у меня этот профиль хорош!
— Москва слезам не верит… Это не просто слова в вашей жизни, но и фильм, после выхода которого вы проснулись знаменитой?
— Вы знаете, нет… Вот как раз меня эта слава «Москвы слезам не верит» не коснулась, и, наверное, это очень хорошо, что не коснулась, поэтому и сейчас я продолжаю быть профессиональной актрисой. Меня и до этого фильма уже узнавали. Ну стали узнавать немного больше. Очень жалко, что чаще стали просто тыкать пальцем, вон-вон артистка пошла, «Москва слезам не верит»…
— Но вы ведь никогда не ревновали к славе Алентовой и Муравьевой?
— У нас с девочками разная слава. Если они — две героини в картине, то я очень добротный и крепкий фон, на котором развиваются эти две судьбы. Судьбы довольно яркие, потому что я там маляр, а они: одна — директор завода, вторая — мечтает выйти замуж за архитектора…
Но кто как проживает жизнь, кому что дано и надо… Ведь у нас в Советском Союзе не все женщины были директорами заводов, а большинство жили жизнью, которую прожила в фильме я. Это мой зритель, он и остался моим через десятилетия.
— Ваша жизнь перекликается с жизнью героини фильма «Москва слезам не верит». Всегда вспоминаю этот момент в фильме, когда Вера Алентова ложится спать в два часа ночи, заводя будильник на пять. Вы одна растили сына, что заставляло вас подниматься по утрам?
— В те трудные времена я просто размышляла, где взять хоть какие-то копеечки, чтобы накормить сына… Это и заставляло вставать и не отчаиваться.
— В 90-е, время кризиса советского кинематографа, вы, чтобы прокормить ребенка, даже таксовали?
— Мне часто задают этот вопрос… Причем некоторые делают это с таким пренебрежением, как будто я стояла на Тверской и этим зарабатывала деньги. А я всегда думала, что в этом порочного, если я добывала на жизнь себе, ребенку своему?! Да, кормил нас тогда извоз и фестивали. Меня брали на фестивали, за них платили 5 или 7 рублей — целое богатство для нас с сыном. А когда я привозила домой 22 рубля, это было состояние, я могла целый месяц на них жить!
— Ваш сын видел, какой ценой вы его поднимали в одиночку. Сегодня такие трепетные и искренние отношения, как у вас с сыном, нечасто встретишь.
— Это правда. Я рада, что он — состоявшийся актер, хороший человек и внимательный сын. Он втайне от меня окончил режиссерский факультет, вечернее отделение. Боялся, что если вдруг у него что-то не сложится с учебой, это меня расстроит. Только когда получил диплом, рассказал мне об этом.
Практически на днях у меня не заводилась машина, он мне помог ее завести. Гляжу в руках сумка какая-то. Оказывается, сын пришел рассказать о своих победах. Он работает в клубе с самодеятельным коллективом. Недавно его труппа участвовала в фестивале самодеятельных коллективов, и их спектакль занял 1 место, получил приз за лучшую режиссуру, за лучшую женскую роль и за мужскую роль второго плана. Что может быть для матери еще важнее — счастье сына!
— Когда-то Валентина Толкунова сказала, что морщинки у женщины появляются от зависти, от ненужных обид и слез. Видимо, и у вас есть секрет молодости и красоты?
— Я всегда улыбалась, как бы трудно ни было. Однажды, когда я училась в музыкальном училище, мои однокурсники выпустили газету и написали: «Если верить, что смех продлевает жизнь, то Раечка Рязанова проживет 100 лет». Вот и весь секрет!
Понятно, что жизнь не всегда добрая и веселая, и сладкая, она — разная. Но то, как ты к ней относишься, либо продлевает твою жизнь, либо ее укорачивает.
— Говорят, после 60 лет жизнь только начинается?
— Не согласна, после 60 она продолжается (улыбается). У меня много работы, и свободного времени не остается совсем, может быть, это и к лучшему.
— Когда остаешься один на один с собой, иногда есть сожаление, что где-то ты не так кому-то ответил, а вот тогда, может быть, поступил неправильно, а вдруг жизнь бы тогда по-другому пошла?..
— Если бы у меня не было взлетов и падений, если бы было все хорошо и спокойно, я была совсем другим человеком. Надо достойно пройти все испытания в жизни — это закон! Когда ты переживаешь трудности, ты учишься жалеть других людей, понимать их, потому что осознаешь, как им трудно.
— В чем состоит женское счастье для вас?
— Счастье — это когда в душе покой. Он у меня есть. Я и за сына спокойна, я спокойна у себя на работе. Нам в институте говорили, что театр — это храм. И я всегда вхожу в театр как в храм. С удовольствием играю и очень люблю партнеров своих. Если куда-то приглашают, в кино или с антрепризами выступать, я соглашаюсь.
Скоро приеду в Минск! Жду встречи с этим теплым весенним городом и дорогими минчанами!