20 лучших независимых фильмов года по версии AFISHA.TUT.BY
Лучшие блокбастеры 2016 года вы знаете и без нас. А вот что выходило в ограниченном прокате в столице или не выходило вовсе, вспомните вряд ли. AFISHA.TUT.BY насчитала 20 фильмов, которые стали событиями в мире авторского кино. Отметим, что добрую половину из них мы посмотрели в рамках ММКФ «Лiстапад» и листопадовской коллекции, а также благодаря проекту Cinemascope.
«Тони Эрдманн»
Режиссер: Марен Аде.
О чем кино: у Винфреда есть дочь, накладные зубы и парик. Как эти детали сыграют вместе, надо смотреть.
Если бы 2016 год закончился только с этой картиной в загашнике, его уже можно было бы считать удачным. Марен Аде рукоплескали на мировых кинофестивалях и назвали сенсацией года. Хотя более внимательные зрители помнят немку еще по полнометражному дебюту — тонкой разговорной комедии отношений «Страсть не знает преград».
В «Тони Эрдманн» в фокус объектива Аде попали не романтические отношения, а вечная тема отцов и детей. Попали и преломились таким удивительным образом, что фильм по праву можно считать европейской картиной года. Аде уловила множество нюансов в том, как порой сложно выстраиваются взаимоотношения между самыми близкими людьми. И для каждого из аспектов нашла кинематографическое воплощение. У Аде получилось сделать фильм, который будет понятен и близок как адептам тяжеловесного европейского артхауса, так и тем, кто смеется над шутками Галустяна.
Немецкая ирония прицеливается в корпоративную культуру и пресыщенное буржуазное общество и попадает в яблочко с первого раза. Это фильм о рабстве в наглаженных блузах и приталенных пиджаках, о свободе в ростовом костюме йети и с накладными зубами. О близости и о том, как она подменяется и подавляется. О важности момента и о том, как редко мы бываем искренни сами с собой, что уж говорить об окружающих. О любви, наконец. Так талантливо обо всем перечисленном в Германии не снимали со времен, кажется, падения стены. А на постсоветском пространстве — со времен приставки «пост-».
«Сьераневада»
Режиссер: Кристи Пую.
О чем кино: семья собралась на поминки. Через три часа фильма они, наконец, сядут за стол.
Один из лидеров румынской новой волны, Кристи Пую снимает полнометражное кино с периодичностью примерно раз в пять лет. И ладно бы так делал румынский автопром, мы бы видели уродливые Dacia на дорогах чуть реже. Но Пую дает нации поводы для гордости и не дает провалиться со стыда.
В нескольких комнатах квартиры — вся Румынская — и шире — наша с вами жизнь. С ее бесконечными разговорами на кухне о политике, прошлом и будущем страны, традициях, которые машинально соблюдаются, но объяснить которые никому не под силу. Герои Пую настолько реалистичны, что в них вы узнаете и соседку Зою Ивановну, и Валеру из первого подъезда, и тетю Зину, которая пилит своего Аркашу каждый раз, когда семья собирается вместе. У Пую близость происходит не только за счет узнавания, но и чисто кинематографически: камера дает зрителю почувствовать себя частью истории, гостем, который пришел на поминки и также томится в ожидании ужина, чтобы поскорее уйти. И на фоне общности зрителя и фильма румынский режиссер нарочно подчеркивает разобщенность внутри семейства. Этим фильмом Пую в очередной раз обводит жирной линией территорию вокруг себя, румынского кино и остальной кинокарты. Коллегам по цеху остается играть в «ножички».
«Истерзанные сердца»
Режиссер: Раду Жуде.
О чем кино: Румыния, 1937 год. 20-летний Эмануэл страдает костным туберкулезом, но не страдает от недостатка чувства юмора.
Раду Жуде — самый обособленный режиссер румынской новой волны. В последней картине он даже перебрасывает персонажей на 80 лет назад, чтобы номинально не концентрироваться на современности. Но делает предельно актуальное кино на все времена.
Притча о том, как умирает тело и как с этим не готов мириться разум. Жуде мастерски провел своего Эмануэла от залитых солнцем кадров побережья до мрака больничных палат. От легких игривых шуток до едких саркастических выпадов. Но при этом его герой уходит победителем: он одерживает верх над болезнью уже тем, что не покоряется ей, не ломается и не сдается. Молодой организм, пораженный в общем-то старческой болезнью, противостоит заразе и доказывает: как бы не было ослаблено тело, главное, пардон за пафос, дух.
Исследуя реальность межвоенных лет, Жуде наполняет ее образами макабра. Но аллегория неумолимости перед лицом смерти при этом остается предельно реалистичной. По итогам двух с половиной часов «Истерзанные сердца» — куда более правдивое название по отношению к зрителю, нежели героям.
«Выпускной»
Режиссер: Кристиан Мунджиу.
О чем кино: у провинциального врача есть дочь, которой нужно сдать школьный экзамен. Сойдемся на том, что это психологическая драма про ЦТ.
Третий персонаж румынской новой волны в этом топе говорит не столько о том, что автор — адепт румынского кинематографа. Скорее о том, что сейчас румынская школа — сильнейшая в мире.
«Выпускной» вслед за остальными картинами Мунджиу рассказывает о проблемах и быте маленького человека на периферии — страны и жизни. Кинематограф морального беспокойства дается румынам лучше других, оттого «Выпускной» постоянно ставит своим героям моральные дилеммы и заставляет принимать решения там, где предпочтительно было бы спрятать голову в песок. Честный врач мечтает, чтобы его дочь не повторила родительскую судьбу и как можно скорее, желательно сразу после школы, смоталась из своего родного городка. Но выясняется, для этого нужно пойти на ложь. Мунджиу продолжает искать человека в человеке, ставить его в неудобное положение и провоцировать на поступок.
«Омерзительная восьмерка»
Режиссер: Квентин Тарантино.
О чем кино: о лошадях и людях. И снова нет.
Идеальная драматургия, работа со сценарием и операторская — в The Hateful Eight нет ни одной не то что лишней сцены, лишнего кадра. В ней Тарантино доводит до совершенства свое умение работать с темпоритмом и показывает, кто в этом деле сейчас на коне.
В США картину приняли с прохладцей, хотя для Америки в массе своей «Восьмерка» должна была бы стать главным фильмом года. Если в «Джанго Освобожденном» на дюжину отъявленных мерзавцев приходился один бравый доблестный воин, то сейчас доблесть и отвага напрочь отсутствуют. Нет черного и белого (это осталось исключительно в любимых расистских шуточках), флер морального уродства — удел каждого, даже второстепенного персонажа. И эти личины омерзительной восьмерки в галантерее — порождение той Америки, которую God bless и которая оплот демократии и добродетели. И — вот так штука — над этим как раз американцы не хотят смеяться. Когда дело доходит до продажных копов, политиканов и вояк, отстреливающих своих же, шутки — моветон. Впрочем, у Тарантино принято забывать о хороших манерах и политкорректности и веселиться на полную катушку.
Полную рецензию на фильм читайте тут.
«Лили Лейн»
Режиссер: Бенедек «Бенце» Флигауф.
О чем кино: Ребекка рассказывает своему сыну Дани страшные истории. Потом они едут к бабушке.
Флигауф рассказывает историю матери и ребенка. Та, в свою очередь, рассказывает сыну свою историю. Поэтому на экране переплетаются прошлое и настоящее, фантазии и реальность, сон и действительность. В лучших традициях независимых фильмов, в и так скудное до экранных гладей пространство врываются мобильная съемка, сверхкрупные планы, ночная съемка, компьютерное изображение. Но каждое новое слагаемое идет общему уравнению только на пользу.
На поверхности у Флигауфа история о детских страхах и о том, что только преодолев их, можно почувствовать себя свободным. Чуть глубже — взаимоотношения матери и ребенка между собой и с внешним миром. Еще дальше — неспособность справиться с болью утраты, жизнь между прошлым и настоящим.
Ребекка пытается справиться со своими демонами и одновременно не подпустить их к сыну. Эти странные взаимоотношения выходят за пределы чисто семейных и оборачиваются фантасмагорией. И здесь все кусочки пазла складываются: Флигауф показывает замкнутую систему их мира. От зернистого изображения игрушек, снятого на мобильную камеру, до вязкого леса на острове Маргит посреди Дуная — все схлопывается до крошечного мира двух людей, где именно они устанавливают правила игры, определяют, что хорошо, а что плохо, что нормально, а что — сумасшествие.
«Она»
Режиссер: Пол Верховен.
О чем кино: на успешную французскую женщину нападает маньяк. И ей это в целом даже немного нравится.
Голландец долго выжидал, чтобы дать отрезвляющую оплеуху буржуазному обществу. Оттого обжигающая краснота на щеке даст о себе знать еще и наутро после просмотра. Для того чтобы распустить руки, Верховен выбирает не американскую территорию, а идеально подходящую для того Францию. В очередь за режиссерской пощечиной выстраиваются религия, патриархат, цивилизация, отношения, семейные ценности и, наконец, мораль. Но погодите обвинять Верховена в морализаторстве и нравоучениях. Он идет дальше: с любованием садиста вскрывает слой за слоем эпидермис и каждый раз высмеивает то, что открывается его взору.
Насилие, палитра сексуальных девиаций, расизм и прочие вдохновляющие на осуждение вещи в XXI веке — обыденность. Скучающие буржуа обсуждают преступления на сексуальной почве, а про себя мечтают, чтобы кто-то взял их силой, — и возбуждаются. Эти саркастические выпады против загнивающей цивилизации — уже достаточный аргумент для фестивального жюри, но у Верховена только-только разыгрался аппетит. Ведомый инстинктами, он пробирается в глушь дремучей человеческой натуры, нащупывает ее темную сторону и высвечивает перед зрителем. В отношении глубинных опухолей человеческой натуры Верховен выбирает метод пальпации, с аккуратностью интерна ощупывает и методично надавливает на самые больные точки.
Полную рецензию на фильм читайте тут.
«Демоны»
Режиссер: Филипп Лезаж.
О чем кино: маленький мальчик слушает страшилки брата, плохо спит по ночам, боится, что болен СПИДом.
В фокусе внимания режиссера — 10-летний Феликс, страхи которого вызовут на первых порах снисходительную улыбку взрослого, и только потом заставят прислушаться. Лезаж проводит тонкую грань между тем, что рисует наше подсознание, и тем, что происходит в реальности. Тот случай, когда страхи, затаившиеся где-то в подсознании, вызывают улыбку, а реальность заставляет вжиматься в кресло.
Если вы соскучились по спойлерам, то спешим сообщить, что старшим братом «Демонов» легко может стать «Михаэль» австрийца Шляйнцера. Оба бескомпромиссно играют на контрастах: яркие краски и детский смех на экране первого и финальная Sunny на титрах второго — как гарантия того, что вы выйдете из зала на ватных ногах.
Радикализм Лезажа еще и в том, как он сталкивает детские страхи и взрослую жестокость. И показывает беспомощность детских демонов рядом с деятельными демонами внутри взрослого. При этом сделано все талантливо и лаконично: канадец владеет языком кино с такой гармоничностью и легкостью, с которой владеет французским одаренная выпускница переводческого. И даже если она ошибается с падежом, на это все равно приятно смотреть. И все равно демоны у Лезажа имеют не только личностную прописку — в голове Феликса, но и временную. Демоны 80-х формируют их же реинкарнации в 90-х и далее. И это колесо сансары можно прервать лишь безудержной радостью детства.
«Несколько женщин»
Режиссер: Келли Рейхардт.
О чем кино: три истории, связанные между собой географически и настроенчески. О женщинах, одиночестве, проблемах коммуникации.
Рейхардт олицетворяет собой независимый кинематограф Америки — такой, каким его хотят видеть тоскующие киноманы и даже не представляют фанаты «Трансформеров».
Женская тема у американки возникает постоянно, но назвать ее кино гимном феминизма рука не поднимется. Кино Келли вообще слишком тихое, чтобы быть каким бы то ни было гимном. Это поэма о жизни нескольких персонажей холодного и весьма маленького городка на границе Монтаны и Вайоминга. Здесь шутят про убийства, 4 часа добираются до работы на старом пикапе и подолгу смотрят куда-то вдаль. При этом Certain Women не делает ничего, чтобы понравиться зрителю, — она меланхолична и предельно приглушена в акцентах. И если до этого вы не были знакомы с американским инди, начинать с Рейхардт — так себе идея.
У Рейхардт поэтика повседневности работает движущей силой истории. И колышущиеся голые ветви деревьев важны для развития сюжета не меньше, чем диалоги или экшн-сцены в пикапе. Под «экшном» мы, конечно же, понимаем не дикие погони с перестрелками, а медленные повороты под мостом на несчастных 40 км/ч.
«Будущее»
Режиссер: Миа Хансен-Лев.
О чем кино: Натали замужем, у нее двое детей, она преподает философию в старших классах парижской школы.
35-летнее немецкое дарование Мия Хансен-Лев все еще нуждается в представлении для белорусского зрителя. И это при том, что каждая ее полнометражная работа отмечена призами кинофестивалей от Локарно до Канн и Берлина. «Будущее» — это кино о философии, о том, как одна представительница французской буржуазии всю жизнь ищет утешение в тяжеловесных талмудах. И только в солидном возрасте понимает, что не там искала. Что рушится ее система мира, а вслед за ней, как домино, складываются все выученные и отрепетированные ею роли: матери, дочери, жены, преподавательницы. При этом сцена, где маркетологи объясняют героине Юппер, что книги по философии надо ярко иллюстрировать — иначе не продадутся, вовсе может существовать как самостоятельное кино внутри кино. И как иллюстрация нашего интеллектуального обнищания тоже.
«В тихом омуте»
Режиссер: Бруно Дюмон.
О чем кино: в центре сюжета французский курорт образца 1910 года, где живут местные — Брефоры, малограмотные невежды, которые добывают мидий, переправляют людей через реку и промышляют каннибализмом. Неподалеку обитают ван Петегемы — буржуа с претензией на декаданс, но с явными признаками психических отклонений. На них градус идиотизма не останавливается и повышается с появлением инспекторов Машана и Малфоя.
Дюмон дарит поистине фантастическое наслаждение — эталонный гротеск и абсурд о человеке, его пороках, инстинктах и социальном расслоении периода от начала ХХ века и до наших дней. В новом фильме Дюмон не просто создает галерею комичных образов от буржуа до чернорабочих, он утрирует, как никто, превращая литературный абсурд в кинематографический сюрреализм.
Несмотря на четкие образы, Дюмон размывает моральные категории. Он не противопоставляет богатых бедным, он раздувает и преувеличивает самые яркие черты и тех, и других, при этом не осуждая и не страдая нравоучениями. Только у него люди так органично поедают друг друга, летают и меняют пол, при этом оставаясь самими собой. Морально разложившуюся буржуазию только на поверку сложно спутать с от природы аморальными аборигенами. На деле между ними столько общего, что совместный ужин мог бы обойтись и без жертв.
Полную рецензию на фильм читайте тут.
«Февраль»
Режиссер: Оз Перкинс.
О чем кино: о том, как невыносимо одиночество.
«Февраль» подмигивает кинематографу Паскаля Ложье, но вычищает оттуда практически все, чем гордится поколение «французского экстрима». В его фильме эксплуатационные приемы жанра уступают место медлительным затемненным кадрам. Здесь куда красноречивее говорят взгляды, нежели действия, и куда больше пугает шепот, чем крики.
Весь фильм история по спирали раскручивается и распускается в хронометраже что-то около полутора часов. «Февраль» развивается где-то глубоко в себе, не выпуская наружу ничего важного. Тем самым его аккуратно чередующиеся флэшбеки и нелинейное повествование заставляют зрителя увязнуть в сюжете и в финале прочувствовать всю мощь накатившего одиночества.
Другая и, пожалуй, главная заслуга Перкинса — то, как он обращается с темой демонизма. Дьявол как единственное, что остается за чертой тотального одиночества, — метафора более чем понятная. Но у американца она передается на чувственном уровне. Темные силы у Перкинса невещественные, неосязаемые, оттого реальные — заполняют пустоту в тотальной изоляции. В финале вам, троим зрителям, останется завыть в подушку — от холода, который пробирает до костей.
«Глаза моей матери»
Режиссер: Николас Песк.
О чем кино: маленькая Франциска живет с родителями на отшибе и расчленяет коров. Теперь, когда нам больше нечего скрывать, поговорим по существу.
Формально «Глаза» упакованы в историю взросления с элементами фольклора и готики. В компаньоны ей после этих слов можно сватать и «Ведьму» Эггерса, и даже немного «Февраль» Перкинса. Но она прекрасно солирует, так что оставьте партнера для кого-нибудь послабее. «Глаза моей матери» пугают иначе, нежели любой хоррор средней руки. Его ужас — в обыденном и необъяснимом. Для Франциски нормально годами мучить своих пленников, убить случайную гостью, заколоть ножом давнего «друга». Песк спускает вожжи на объяснениях, отчего происходящее рысью пускается в медитативный сольный данс макабр.
The Eyes of My Mother — песнь-плач по тому, чего не вернуть, но без чего и жить дальше невозможно. И душераздирающее фадо на финальных титрах — самый подходящий для того саундтрек. Сумасшествие на почве одиночества и непоправимой трагедии — тема в мировом кино неисчерпаемая, но, похоже, Песку удалось сделать это так чувственно и тонко, как никому до него еще не удавалось.
«Зеленая комната»
Режиссер: Джереми Солнье.
О чем кино: если вы панк-группа с треками «Нацисты, пошли нахер» и вам предлагают выступить для скинхедов, соглашаться — так себе идея.
Солнье однозначно выпустил самый зрелищный хоррор года. Настолько, что вы рискуете продавить сиденье зрительского кресла своей филейной частью — так сильно придется вжиматься в неистовом напряжении. Американец дает своему зрителю примерно то же, что герой Траволты бездыханному телу Умы Турман в Pulp Fiction — брутальный и спасительный укол адреналина. Остается догадываться, почему этим пренебрегают, скажем, российские мастера жанра.
У Солнье получилось предельно понятное и емкое высказывание о все той же природе насилия, тирании, подчинении — словом, о том, что принято считать территорией Кубрика и Ханеке. Но в отличие от своих старших коллег у него получилось кое-что еще — по-настоящему крепкий образец жанра. Настолько крепкий, что актер Патрик Стюарт признался, что после прочтения сценария был так напуган, что запер в доме все окна и двери и налил себе виски. А что, отличный план, предлагаем последовать его примеру.
«Ведьма»
Режиссер: Роберт Эггерс.
О чем кино: о том, что если смотришь за ребенком, лучше смотреть и не отвлекаться.
«Ведьма» попала практически по все топы 2016 года: от полуподпольных блогов любителей хорроров до высокостатусных именитых сайтов о кино. Не посмотреть ее как минимум недальновидно — скоро про Эггерса будет говорить не только узкое сообщество любителей «Сандэнса», но и весь мир.
По визуальной эстетике эта чертовщина с приветами сказке про Гензель и Гретель напоминает «Антихриста» фон Триера, по тому, что за ней скрыто, — варево из Гофмана, Гоголя, с добавлением дэша Фрейда, Юнга да свежевыжатых свидетельств и хроник елизаветинской эпохи.
На трудоемких для вспахивания угодьях пуритан из Новой Англии XVII века Эггерс умудряется построить актуальную историю для века XXI. Когда религиозность подменяется религиозным фанатизмом, а рассудок уступает место предрассудкам, поочередно лишаешься не только здравомыслия, но и членов семьи. А беспокоишься при этом только о том, что не чувствуешь больше божией благодати.
За скромные полтора часа Эггерс поочередно обращается к темам мистицизма, язычества, разрушения патриархата, зарождающейся сексуальности и драмы взросления. У голливудского режиссера средней руки на это ушло бы девять жизней, Эггерс справляется за один фильм.
«Неоновый демон»
Режиссер: Николас Виндинг Рефн.
О чем кино: о том, как тяжело нынче пробиваться в модельном бизнесе.
Фильм датчанина наглядно демонстрирует, что есть реальность, а есть представление о ней. Есть красота, а есть ее копия. Есть кино в классическом понимании, а есть стильная визуально впечатляющая видеоинсталляция под завораживающую электронику виртуоза Клиффа Мартинеса (вы должны помнить его по пульсирующему саундтреку к «Больнице Никербокер» и «Заражению» Содерберга, «Отвязным каникулам» Корина и еще десятку фильмов). Рефн дает фору любому неповоротливому классику тем, как умело и современно обращается с материалом. Он шутит там, где другие серьезны, льет литры крови и рассыпает блестки, пока фестивальные старожилы напыщенно надувают щеки и играют в занимательную философию.
Демоны у Рефна не только внутренние — вполне себе реальные, одержимые красотой люди, которые под личиной этой же красоты и скрываются. Под ее воздействием они меняются, трансформируются, клишируют то, что тиражируется, и тиражируют то, что возможно клишировать. Переживание на тему нарциссизма в XXI веке, конечно, не ново, но в «демоне» оно выкручивается наизнанку, швами наружу и примеряется уже в искаженном и изуродованном виде. Шокирует этим нарядом? Да. Издевается? Пожалуй. Но если вы смягчитесь, то сможете остаться с датчанином друзьями.
Полную рецензию на фильм читайте тут.
«Такса»
Режиссер: Тодд Солондз.
О чем кино: о таксе и ее четырех друзьях.
Тодд Солондз в киноманских кругах в представлении не нуждается. Мастер жанра трагикомедии и труженик от сохи американского независимого кинематографа. Его новая работа стала одним из самых ожидаемых фильмов последнего «Сандэнса» заслуженно: мало того, что на афише значится имя самого режиссера, до кучи в титрах замечены Грета Гервиг, Дэнни ДеВито, Зося Мамет (Шошанна из «Девочек» — сделаем вид, что остальных вы и так знаете) и премилая такса.
Собрались ребята вместе не без повода: глумиться над бережно охраняемыми американскими ценностями. Впрочем, хохотать над этим — удел тех, кто по нашу сторону океана, самоирония — не главное национальное качество янки. В каждой из четырех глав Солондз препарирует человеческие погрешности и несовершенства, на которых построены все отношения — даже ваши короткие перебранки вечером у плиты. Вскрывает он их аккуратно и щадяще, без анатомических подробностей и мяса, так, что от экрана не отворачиваешься — завороженно следишь за каждым движением скальпеля. При этом не перенести язвы и болячки на себя невозможно: слишком узнаваемые симптомы.
Полную рецензию на фильм читайте тут.
«Аномализа»
Режиссер: Чарли Кауфман.
О чем кино: о любви между куклами.
Кауфман уже достаточно высказался о том, как теряется личность. В «Аномализе» он подводит черту под всем вышесказанным и делает критически важные ремарки.
Действует Кауфман и на чисто техническом уровне, наделяя всех персонажей, как упоминалось выше, одинаковыми голосами, будь то женщина, ребенок или старик. Этот, казалось бы, простой прием оказывает сокрушительное действие: не нужно размножать малковичей, чтобы уловить одиночество человека, который живет в механистическом манекенном мире. Читай: и свое одиночество тоже.
Это доводит Стоуна до апатии и, как следствие, депрессии. Когда все предсказуемо и одинаково, теряешь интерес к жизни. Уже не суть важно, чем можно заняться в Цинциннати на выходных (а там потрясающий зоопарк и самый вкусный, по словам таксиста, чили), как дела у бывшей, которую не видел 10, нет, 11 лет, и какой карнавальный костюм у сына (пиратский).
Полную рецензию на фильм читайте тут.
«Любовь и партнерство»
Режиссер: Никита Лаврецкий.
О чем кино: о том, как нелегко жить отечественным видеоблогерам. На самом деле нет.
Вишенка на торте для тех, кто долистал до конца в поисках подарка. 2016 год по части белорусского кино был щедр на разочарования. Но пока Никита Лаврецкий снимает свое тихое талантливое кино, мы можем надеяться на лучшее.
«Любовь и партнерство» — абсолютный лидер среди отечественных игровых работ. В этом фильме Лаврецкий все так же чувствует время, пространство и то, что остается витать в воздухе, фиксирует действительность, не приукрашивая ее. Такое внимательное и нежное отношение к реальности отличает кинематограф Лаврецкого от всего, что было и есть в белорусском кино. После премьерного показа застигнутый врасплох белорусский зритель спрашивал, что же это было. И на примере нового фильма Лаврецкого как нельзя лучше можно ему ответить: наши с вами будни.
Способность заметить большое в малом, пропустить это через свое мироощущение и выразить на экране совершенно особенным, уже узнаваемым киноязыком — далеко не все заслуги Лаврецкого в кино. Впрочем, заслуги не его одного. «Любовь и партнерство» нужно смотреть хотя бы ради другого партнерства — режиссера и его музы — Ольги Ковалевой. Такой харизматичной и киногеничной актрисы белорусское кино нулевых еще не знало. Одинаково любопытно наблюдать за тем, как Оля создает свой персонаж, как 10 минут идет по мосту, как лает на камеру и давит прохожих в тренажере по вождению. Она — магнит, появление которого в кадре притягивает и не дает оторваться. Тем же, кто впервые услышал эти фамилии, остается позавидовать: вас ждет любопытное открытие. И попробуйте потом сказать, что это не так: белорусский мамблкор — та еще диковинка.
«Май»
Май / May (2016) from Alexey Svirsky on Vimeo.
Режиссер: Алексей Свирский.
О чем кино: о том, что одиночество в Берлине ничем не отличается от одиночества в Витебске.
Второе открытие белорусского кино в этом году — поэтическое. Свирский признается, что вдохновлялся работами американца Мэттью Портефилда. Это чувствуется не только в том, как в его фильме не происходит ничего и одновременно происходит все. В том, как Леша всматривается в своего персонажа, а шире — в каждого второго двадцати с лишним летнего. И как не замечает никаких границ между одиночеством в Шенгенской зоне и за ее пределами. Просто потому, что неопределенность, боязнь и сложность коммуникации и разочарование не имеют ничего общего с визовой тягомотиной. Леша фиксирует то состояние, которое свойственно интеллигентному белорусу, но которое ты сам в ежедневной гонке со временем зафиксировать и осмыслить не успеваешь. А если вдруг успел, то замыкаешься и сидишь в углу. Интернет упростил коммуникацию как процесс и дал в руки все инструменты, чтобы не убиваться в своем маленьком одиночестве. Но он не заставит тебя взять их в руки — это уже то малое, что остается сделать самому.
Будут правы те, кто не найдет в фильме остросюжетности и экшна. В «Мае» есть условный сюжет, но нужен он скорее для того, чтобы вы лучше прочитали настроение. Потому что эмоции и настроение здесь — главные герои. Да, как Джек и Роза, только без Ди Каприо и Уинслет. Остается поздравить белорусское кино с тем, что за пределами «Беларусьфильма» найдена жизнь.