"Я устала отмахиваться от г...на". Проблемы белорусского кино глазами режиссера Влады Сеньковой
«Летом в Берлине от голода у меня как-то раз даже случилась галлюцинация. Мы тогда ездили с промо Ahaha по Европе и собирали деньги на фильм». Но то было летом. Сейчас режиссер и сценарист Влада Сенькова ищет деньги на новый проект по-взрослому и по-европейски — через питчинги и встречи с продюсерами. Это ее «Граф в апельсинах» получил спецприз на фестивале в Коттбусе, это он шел в столичном прокате пару недель на нескольких экранах, создал прецедент, заработав на озвучку через краудфандинг еще до того, как это стало мейнстримом.
AFISHA.TUT.BY поговорила с молодым белорусским режиссером о том, каково это для режиссера — быть молодым и белорусским, как принимают кино зрители здесь и там, и раз за разом возвращалась к главному — где брать деньги на то, чтобы снимать.
Справка AFISHA.TUT.BY
Влада Сенькова — режиссер, сценарист. По первому образованию лингвист. Окончила киношколу-студию Андрея Полупанова. Автор фильма «Граф в апельсинах», сейчас работает над проектом Ahaha. Еще один проект — Elie/Elina — выйдет в следующем году.
«Легко сказать: „Г...но!“. Окей, но ты объясни, почему»
— Минский зритель в сравнении с теми же областными городами хотя бы привык к тому, что в кинотеатре может идти авторский, назовем его артхаусным, фильм, — улыбается Влада на мой вопрос о том, в чем отличие — какому зрителю показывать кино. — Первые четыре показа в «Победе» зал был хорошо настроен, даже смеялся в тех местах, где мне самой было не смешно.
Были и неудачные — когда файл спустя минут 40 после начала остановился и на экране высветилась надпись «Граф в апельсинах. Победа. Финал». Мы с Сашей Лесько (актер фильма «Граф в апельсинах». — Прим. авт.) побежали в аппаратную, нашли другой файл и начали отматывать. И я смотрю в окошечко на зал: никто не уходит. Хотя понимаю, вина-то наша: издержки, так сказать, белорусского кинопроизводства, когда файл сводится на домашнем компьютере.
Хотя на других показах я замечаю, что люди уходят, — на каждом — человека 3.
— На каких моментах уходят?
— Когда герой молится в душе, а рядом в туалете второго тошнит. Или, например, когда девушки лежат в поле, и одна из них не понимает, что чувствует к другой. Хотя вот на этой второй сцене уходили и в Германии, стране, более чем привыкшей к этюдам о гомосексуальности.
— Какой фидбек получаешь о фильме?
— Когда нас отобрали на Московский фестиваль, я была счастлива. Потому что Ася Колодижнер и Петр Шепотинник — люди, хорошо знающие кино. Потом нас оценила Наталья Дрозд — один из ведущих продюсеров в сфере авторского кино в России. Доделаю сценарий, посмотрим, может у нас сложится какое-то сотрудничество.
И это первый раз, когда к нам протянули руку и заставили поверить в себя. В Минске часто бывает, народ досматривает до конца, а потом начинает поливать грязью — и ладно бы лично, так за спиной — в соцсетях. Или писать нам на «Кинопоиске», что у нас во время показа «небо мигает». Да не мигает у нас небо, мы потом в Silver Screen это проверили. Просто на старом оборудовании «Победы» «небо мигает» даже на листопадовских показах маститых режиссеров.
— Почему такая реакция у аудитории?
— Я сейчас буду строить предположения, но мне кажется, что мы просто не можем поверить в то, что у нас возможно кино, не терпимы к авторским экспериментам и взглядам. А еще ищем одобрение на Западе: вот пусть где-то там в Германии скажут, что сняли хорошо, тогда у нас оценят. На себя не готовы смотреть. Не готовы анализировать. Мы ездили в ЕГУ, так там студенты разбирают кино, анализируют, пытаются понять вместо того, чтобы сразу отрицать. Легко сказать: «Г…но!». Окей, но ты объясни, почему г… но.
«Автору нужен не Союз кинематографистов, ему нужен продюсер»
— «Граф в апельсинах» — первый за шесть лет белорусский фильм, который подавался на фестиваль в Карловых Варах. Понимаю, что вопрос не к тебе лично, но почему шесть лет никто не мог просто отправить заявку?
— Потому что это стоит денег. Каждая подача на плюс-минус статусный фестиваль стоит от 30 до 150 евро. Конкретно Карловы Вары стоили что-то около 50 долларов. И когда ты снимаешь кино за свои деньги, не платишь актерам, собираешь деньги на озвучку через краудфандинг, а потом еще и без продюсера пытаешься подаваться на фестиваль, ты десять раз подумаешь, стоит ли эти 50 долларов платить. Поэтому, когда мне говорят, что режиссер может все делать без бюджета, мне смешно. Да, у фильммейкеров в Беларуси денег нет, но это не их выбор чаще всего, это состояние индустрии.
И вот тут важно подчеркнуть: ты будешь за деньги отправлять фильм на фестиваль только в том случае, если ты в нем уверен. Если тебе самому нравится тот фильм, который ты сделал, если ты им гордишься. Я же не раз слышала такое: «Я вот пока потренируюсь, а потом уже отправлю кино на фестиваль». Так ты отправь и тренируйся дальше. Но я понимаю их: их же дома никто не поддерживает, откуда им брать веру в себя. Он покажет свое кино на сеансе в «Победе», его зачмырят, вот он и прячется.
— Почему продвижением молодого белорусского кино занимаются сами авторы? Почему из этого процесса выключено, скажем, государство, Министерство культуры, Союз кинематографистов?
— Вспоминаю сразу недавнюю пресс-конференцию перед фестивалем «Киносмена». В президиуме сидит председатель Союза кинематографистов и хвалится, что они продвинули какую-то короткометражку в Екатеринбург. Цитирую: «Это за три тысячи километров-то!» Когда профессионалы сферы измеряют уровень фестивального успеха картины в километрах, о каком продвижении мы можем говорить.
Я уже не говорю о том, что для короткометражек существует куча фестивалей по всему миру с бесплатными подачами. Достаточно только знать английский, заполнить заявку и ждать. Но у нас же даже тут проблема: сколько работающих в отрасли язык-то знают?
Помню и другую историю. Отборщица Московского кинофестиваля порекомендовала мне поучаствовать на фесте в Турции. Те, в свою очередь, делали запрос в том числе и в наш Союз кинематографистов. И вот они мне перезванивают и говорят: «Влада, давайте нам ваше кино, мы его в Турцию повезем». Ну я им и отвечаю, мол, спасибо, я свою кино уже сама в Турцию везу.
Сейчас автору нужен не Союз кинематографистов, ему нужен продюсер. Если у него есть своя Ольга Чайковская, которая сейчас очень эффективно продвигает документальное кино, ему повезло. Нет — становись своим продюсером сам. Продюсерский навык сейчас едва ли не важнее, чем режиссерский. Снимать кино можно и без киношного образования, а вот продвигать себя надо научиться. Мне на следующий проект — Ahaha — нужно примерно 200 тысяч долларов. Кто для меня их найдет, «Беларусьфильм»?
— И где тогда искать деньги?
— Это как раз и есть проблема. Вот, допустим, есть фонд Creative Europe. Упрощенно он работает так: в состав фонда входят разные европейские страны, которые вкидывают в фонд деньги, и кинематографисты страны-участницы, когда им нужны средства на фильм, могут обратиться в фонд и претендовать со своим проектом на эти средства. Но знаешь в чем фокус? Когда Creative Europe приехало в наше министерство и предложило присоединиться к фонду со взносом в условные 100 тысяч евро, те отказались, даже не вступив в переговоры. Когда фонд приехал в Украину, он согласовал им вступление с символическим взносом в 1 евро.
Где брать деньги, правда, большой вопрос. Наши крупные корпорации иногда даже не отвечают на письма, когда спрашиваешь про инвестирование. Есть Белгазпромбанк, он инвестирует в театр, кино пока не так повезло
— Два года назад, когда «Граф в апельсинах» был на стадии озвучки, ты писала, что веришь в краудфандинг. Все еще рассматриваешь его как средство сбора денег на фильм?
— В США большое число фильмов так и инвестируется — собирает деньги на Kikstarter, у нас все-таки пользователи не готовы массово жертвовать средства на тот или иной проект. И собрать 100−200 тысяч долларов практически невозможно, а суммы в пару тысяч недостаточно. Точнее так: ты больше сил и времени потратишь на продвижение твоей кампании, что по итогу будет стоить куда дороже этих пары тысяч.
Единственный выход, который я вижу, — искать продюсера за пределами страны, а уже с ним потом если нужно подаваться в фонды. Искать копродюсинг, за этим сейчас будущее, хотя уже настоящее. И я все еще верю в спонсорство.
— Питчинги помогают найти деньги?
— На питчингах деньги ищут даже те, кто в кино давно. Я на «Кинопоиск маркете» сидела рядом с Игорем Волошиным, режиссером «Бедуина», «Нирваны» и сериала «Ольга», и он тоже искал средства на новый проект. Но это опять же интересная история. Если ты уже едешь на питчинг — то ты в этот момент не режиссер, ты — продюсер.
«Вместо того чтобы стоять за камерой, я готовила еду»
— На прошлый фильм ты искала 2 тысячи на озвучку. Сейчас на Ahaha ищешь 200 тысяч. Потому что не хочешь безбюджетным кино заниматься?
— Потому что хочу актерам платить зарплату, а не впиваться мертвой хваткой в их голый энтузиазм. И технику я хочу нормальную брать в аренду, потому что это сказывается на качестве картинки. И снимать про эмигрантов хочу в Будапеште, потому что Минск снять как Европу не получится. И добраться, жить и есть там тоже за что-то нужно — не мне одной — всей съемочной группе. Многие подумают: вот, на гонорар себе просит. В эти деньги гонорар-то мой не входит — это исключительно расходы на производство и постпродакшн.
В «Графе в апельсинах» на производство мы практически ничего не потратили: деньги на бензин, на апельсины и на очень, подчеркиваю, очень плохую еду во время съемок. В Ahaha так не получится.
Мы поехали в Будапешт летом собирать деньги на фильм — это было очень тяжело. Мы добирались автостопом, ночевали раз через раз на улице, от голода у меня в какой-то момент случались галлюцинации. Это нормально по меркам кинопроизводства? Я пересматриваю «Граф в апельсинах» и вижу, что вот здесь, вместо того чтобы стоять за камерой, я готовила еду — и недосмотрела. А почему? Потому что некому было готовить еду.
Некому было в Минске этим летом следить за вещами, пока мы снимали промо. Некому было решать организационные вопросы. Это не излишества, поймите. 200 тысяч долларов по меркам кино — это даже не бюджет.
— На какой стадии сейчас Ahaha?
— Ahaha сейчас на стадии поиска финансирования. Мы сделали проморолик, 5 тысяч открыток и поехали в Европу их продавать, чтобы собрать денег на фильм. Но у нас ничего не вышло. Зато я сделала апгрейд сценария, ему это пошло на пользу. Мои актеры вот не готовы на такую жертву, им пришлось тащить на плечах 20 кг открыток, спать на улице и голодать. Это я возвращаю нас к разговору о том, что деньги на кино нужны.
— Снимать про эмиграцию — это поддавки популярной в Европе теме или внутренняя необходимость?
— Я уверена, что каждый белорус хотя бы раз задумывался над тем, уехать или остаться. Сама живу постоянно с такой дилеммой. Еду в Рим как турист, думаю, да, надо эмигрировать. Потом спим с ребятами на улице летом, голодаем, думаю, нет, не надо.
Мои герои уехали в Европу в поисках лучшей жизни. Как их Европа принимает, как им там живется, как они ищут себя за пределами своей страны — вот об этом кино.
— Когда снимешь, премьеру устроишь в Минске?
— Я устала отмахиваться от г… на, устала от пассажей а-ля «Вот когда кино станет хорошим, я его посмотрю». Поэтому я сперва поеду на фестивали, покажу там, а потом уже привезу кино домой. Чтоб наш зритель, который ждет одобрения Запада, его получил.
