"И что, если проститутка? Она не человек?" Как волонтеры на трассе спасают девочек от ВИЧ
Более 17 лет республиканское общественное объединение «Белорусская ассоциация клубов ЮНЕСКО» работает с проститутками прямо на трассе — девушкам раздают средства гигиены, антисептик, шприцы, экспресс-тест на ВИЧ, проводят анонимное консультирование. Пять лет назад у организации появился свой транспорт, на базе которого создали передвижной анонимно-консультативный пункт. AUTO.TUT.BY отправился на один из выездов.
В дневной рейс обычно едут два человека: мы отправляемся с менеджером-водителем Артемом и психологом Валентиной. На вечерние и ночные дежурства едет группа из трех человек: так безопаснее, да и в темноте проще следить за личными вещами и материальными ценностями, которые находятся в машине. В дежурную группу соцработников может входить, помимо менеджера-водителя, психолог, юрист, врач-сексолог или гинеколог.
— Сами девушки, как правило, нашу машину знают хорошо, не боятся ее и не убегают, как, например, от других: в них могут оказаться работники милиции, которые регулярно устраивают облавы на девочек, — рассказал Артем.
Хотя некоторые девушки относятся и к нашему Ford Transit с подозрением. Как рассказывали соцработникам сами проститутки, милиция может приехать под видом клиентов на любых машинах, в том числе и гражданских. Бывали, говорят, случаи, когда приехали на скорой и «собрали» всех девушек с остановки — те даже не убегали, потому что не ожидали такого.
— Пару лет назад и я попала под облаву: милиция забрала с трассы соцработников вместе с девушками, — рассказывает Валентина. — Но быстро разобрались, кто есть кто, и отпустили. Сейчас, когда я слышу жалостливые истории от девушек, мол, «я просто стояла на остановке, а милиция подъехала и под шумок меня загребла», то не верю в них. Хотя еще года четыре назад, когда только пришла сюда работать, услышав такое, думала: как же это несправедливо!
31-летний менеджер-водитель Артем в передвижном пункте работает уже 6 лет. О том, в чем заключается его работа, знают не все родственники парня — «незачем», а вот любимая девушка Артема в курсе его рабочих обязанностей, но относится к этому спокойно.
Общаясь с таким контингентом, соцработники тоже предпринимают меры безопасности. Например, на сиденья в машине, перед тем, как пригласить туда девушек, укладывают специальные одноразовые пеленки, все части в машине, до которых дотрагивались люди, обрабатывают антисептиком, руки во время рейса также по несколько раз обрабатывают обеззараживающим средством. На трассу сотрудники проекта надевают одежду, которую не жалко вымазать или порвать, — работа на дороге не предполагает стерильности. За годы работы в передвижном пункте соцработники повидали многое: от разборок между сожителями и клиентами проституток до истерик девушек, когда их предварительный тест на ВИЧ оказывался положительным.
Перед выездом Артем демонстрирует содержимое грузового отсека микроавтобуса. В нем стоят картонные ящики с информационными листовками, одноразовыми шприцами, презервативами, влажными салфетками, антисептиком «Хлоргексидин», тубами с гелем-смазкой, экспресс-тестами на ВИЧ. Все это — для секс-работниц. Хотя сотрудники ЮНЕСКО говорят, что весь этот набор средств в первую очередь предназначен для того, чтобы обезопасить людей, которые находятся рядом с проститутками.
Средний возраст работниц секс-бизнеса — от 25 до 40 лет, но есть и младше, и старше. Например, соцработникам знакомы три женщины, которым за 60, одна из них, рассказывают, даже придумала себе лестное имя Королева.
— Встречались девочки очень красивые, но, как правило, такие они только тогда, когда начинают работать, а потом дорога берет свое: это отражается и на внешности, и на состоянии здоровья. Многие из работающих на трассе являются разносчиками инфекции. К сожалению, не все из них доходят до врача, чтобы сдать анализы, а потом лечиться, — говорит Валентина. — А ведь у кого-то из них дома родители и дети, у кого-то есть мужья или сожители. Здесь главное — чтобы девушки не стали переносчиками заразы и не навредили своим близким.
Точки сбора
Мы выехали в рейс в будний день, когда на часах было около 13.00. Далеко за пределы столицы отъезжать не планировали — крутились возле выездов из города в пределах МКАД.
— Обычно мы ездим по Минску, если выезжаем за пределы столицы, то не дальше, чем на 100 км. Девочки, как правило, стоят на определенных точках: это может быть территория возле гостиниц, остановки общественного транспорта или возле них, места возле АЗС. О том, где они работают, прекрасно знают все столичные таксисты, часто даже мы у них интересуемся, не появилась ли где-то новая точка.
Как правило, обычный человек, ожидающий транспорт на остановке, чаще всего и не догадывается о том, что скучающая девушка на скамейке — проститутка. А вот сотрудники передвижного пункта их «считывают» моментально.
— У них особенное поведение. Представьте себе девушку, которая ждет машину с денежным клиентом, но в ней, под видом клиента, вполне может оказаться и милиционер, который схватит девчонку и доставит в отделение. Девушка хочет подойти к машине и одновременно боится ее, в любой момент она готова сорваться с места и броситься бежать. Еще страшнее ей встретиться взглядом с человеком из машины. Представляете?
Через пару минут притормаживаем недалеко от девушки, стоящей возле АЗС в районе Каменной горки. Невысокая блондинка в короткой юбке стояла на небольшом островке, где по сути прохожему делать нечего: АЗС в стороне, магазинов и остановок рядом нет. Сильный ветер трепал облезлый розовый мех на воротнике ее куртки и поднимал волосы на голове. Увидев нашу машину, она не шелохнулась и не повернулась, хотя было видно, что нас заметила, как-то напряглась и сильнее сжала руками маленькую сумочку.
— Боится, — предположила Валентина. — Выйду и поговорю с ней.
Через окно смотрим, как психолог общается с девушкой и подводит ее к микроавтобусу. Проститутка Инна (имя изменено) — на вид ей около 30-ти — согласилась пройти тест на ВИЧ по слюне, а пока ждала результата, пообщалась с журналистами — с условием, что фотографировать ее не будут.
— Я так и поняла, что эта машина презервативы и смазку привезла. Мне подруга говорила, что ездит такая, с синим значком на двери, — говорит девушка. — Я, конечно, опасалась сама подходить — мало ли, вдруг милиция. Хотя меня ни разу не ловили.
Инна уверяет, что презервативы в отношениях с клиентами использует всегда, поэтому ей нужно много — на запас. А тест на ВИЧ сейчас сдает «на всякий случай».
Параллельно психолог регистрирует девушку — надо же знать, сколько материальных ценностей «ушло на дело». Все данные — имя, дата рождения, записываются со слов девушек, с документами их не сверяют, поэтому не исключено, что они недостоверны.
— Каждой девушке присваивается оригинальный код, его мы вписываем в талон к врачу кожно-венерологического диспансера, если девушка изъявит желание его посетить — это бесплатно и анонимно. В этом случае они пройдут полную проверку на заболевания, передающиеся половым путем.
Через минут 10 тест на ВИЧ Инны готов — он отрицательный. Это девушку очень радует.
— С хорошим настроение буду работать, — сообщает она и еще шире улыбается, когда получает из рук Артема пакет с необходимыми аксессуарами.
— Наш тест на ВИЧ носит рекомендательный характер, мы здесь не ставим диагноз, — говорит водитель по дороге на новую точку. — Девушек мы предупреждаем, что после заражения ВИЧ существует инкубационный период 6 месяцев, во время которого тест будет отрицательным. Но даже в случае положительного результата существует погрешность 10%, поэтому для достоверности надо сдать анализ в лаборатории.
Сотрудники ЮНЕСКО говорят, что положительные тесты на ВИЧ в их практике встречались. Хотя около 60% девушек и сами знают, что у них ВИЧ, или подозревают это.
— Как правило, дежурство выходит очень тяжелым, если у кого-нибудь из девушек тест дает положительный результат, — рассказывает психолог. — Реакция бывает очень непредсказуемой. Некоторые говорят: «Сейчас пойду и прыгну с моста». Для того чтобы действительно не покончили с собой, мы проводим консультирование, убеждаем, что надо пойти провериться в лабораторию.
«Разве можно прожить за 250−300 рублей зарплаты, которую сегодня предлагают?»
Медленно едем вдоль тротуара у торгового центра на окраине города. Возле подземного пешеходного перехода кучкуются девчонки.
— Наши. Смотри-ка, вон Алеська, давай остановимся, — обращается к Артему Валентина.
Водитель посигналил девушке, привлекая ее внимание, однако забрать ее мы не успели: Алеська помахала нам рукой и нырнула в серебряный универсал Peugeot — клиент важнее. Остальные девочки подходить не захотели и исчезли внутри подземного перехода.
— Клиенты, как правило, появляются у них днем, — говорит Валентина. — Выскочил на обед и заодно с девочкой пообщался. Я видела, как ехал грузовик с песком, водитель приостановился, взял девочку и поехал в укромное место. Песок возить — скучная работа, требуется разнообразие.
В том же направлении проезжаем немного вперед, снова к АЗС. Возле дороги топчутся три девушки: высокая шатенка в полупрозрачных леггинсах и ботинках на высоких каблуках с налипшими комками засохшей грязи, маленькая девочка в коричневом коротком пальто — на вид ну чисто школьница, и большегрудая дева-гот — в черной одежде, черном длинноволосом парике, похожем на мочалку и подводкой на глазах а-ля Клеопатра.
— О, Таня стоит. Она у нас говорливая, сейчас вам все расскажет, — узнала завсегдатая передвижного пункта Валентина.
Узнав, что в этот раз с волонтерами приехали журналисты, Таня — эффектная длинноногая фигуристая девушка (и зачем она здесь, с ее-то внешностью!), действительно без малейшего стеснения, разбавляя речь нецензурными словами, начала рассказывать о своей работе и житье-бытье.
— Одиннадцать лет я тут работаю. Это мое призвание, я такая родилась, и денежка зарабатывается. Что, за 250−300 рублей зарплаты, которую сегодня предлагают, можно разве прожить? Не зря вон люди из страны уезжают за границу зарабатывать. А здесь в сутки легко сотку долларов можно срубить. Живу нормально, три машины у меня было — я их меняю постоянно, на квартиру коплю, 40 тысяч долларов уже насобирала. У меня ж дочка есть, 13 лет ей, на ноги поднимать надо.
Сама женщина из Беларуси уезжать не собирается: говорит, за секс-услуги «там» платят меньше.
— Здесь я защищена, знаю, что позвоню в 102 и меня приедут и заберут при любом раскладе, а там я никто. Иногда нам помощь очень нужна. Вот вчера один ударил Алинку в живот ни с того ни с сего, третий раз они встречались. Вроде обслужила его нормально, жалоб не высказывал и деньги дал…
Самой Тане к помощи милиции прибегать тоже приходилось: на заре ее «карьеры» на дороге стала жертвой группового изнасилования, но после случившегося не побоялась написать заявление в милицию и довести дело до суда.
— Закрыли шестерых [насильников] на 13 лет. Кричали на заседании, что я проститутка, а судья заступился, сказал: «И что ж, если проститутка? Она не человек и с ней все что угодно делать можно?». Двое на суде прощения просили, а я не простила.
Несмотря на то, что за профессиональную деятельность Татьяне уже давали 15 суток ареста, она зла на милицию не держит и даже уважает.
— Ребята-менты были вообще молодцы, никто нас там не обижал, отношение офигенное. Только что сходишь с ума от безделья, ведь там делать нечего, телека нет, просто лежишь и все.
За разговорами Таня решила сделать тест на ВИЧ — он оказался отрицательным.
— Я знаю, что у меня ничего нет, чистота! Поэтому и беру за услуги так как положено — 30−40 рублей за оральный секс и 50−60 рублей за традиционный. Так наши мужики иногда кричат, что это дорого. Там вон наркоманка стоит или булдоска, она согласна и за 10 рублей поехать, но они ее не хотят. Хотят чтобы красиво было, вкусно, аккуратненько — и денег не платить. Я в таком случае говорю: купи букет роз за 10 рублей и едь к жене, а хочешь, так приведи на курсы ко мне, я ее минету научу.
Таня с радостью берет пакет с презервативами и признается, что таких средств, как им выдали в передвижном пункте, в Беларуси не купить.
— Это ж почти вся импортная продукция — при-воз-ная! Качество высшее. Да и экономия какая! Только один хлоргексидин стоит в аптеке не меньше полутора рублей. Я им руки мою, когда надеваю презерватив, себя всю обрабатываю после каждого клиента, мужчину тоже, они ж вонючие приезжают часто. Клиенты вообще такие дураки бывают: постоянно просят без презерватива минеты, доплатить обещают и говорят, мол, инфекция не передается через орал. А я им раз — листовочку: читай, просвещайся.
Девчушка в коричневом пальто оказалась молодой мамой-декретницей. Трехмесячного ребенка она оставила с подружкой, а сама вышла на дорогу подработать.
— На одни только памперсы в месяц уходит 40 рублей, а еще же одеть ребенка, на питание много денег надо, грудью-то я не кормлю.
Тест на ВИЧ она сдавать не захотела — говорит, все обследования делает в поликлинике. А вот средства защиты с удовольствием взяла.
«Мужчины приезжают отвести душу»
Таня задумалась и вдруг говорит: приезжают-то мужчины к ним не просто так, а «душу отвести, тяжелая у них жизнь».
— Кто-то развелся, у кого-то нету времени, у кого-то с женой не складывается, а кто-то хочет новенького, да такого, что к жене с этим не придешь. Нам надо быть еще и психологом, по-другому никак. Я и плачущих мужиков видела, да еще каких! Им так хочется иногда быть слабыми…
Таня рассуждала недолго: подъехал очередной клиент на черном седане, она договорилась с ним о цене, уселась в авто и уехала в направлении леса. Ее коллеги же отправились в старенькую легковушку, стоявшую неподалеку.
— На своей машине приехали, — предполагает Валентина. — Девочки часто кооперируются по двое-трое, сбрасываются на бензин и ездят на своей машине — так дешевле, чем на такси выходит, да и погреться есть где. Иногда они в складчину в аренду машину берут. Некоторых же сожители и мужья на точку привозят и прикрывают, чтобы никто не обидел и на деньги не кинул.
Восемь из десяти дальнобойщиков пользуются услугами проституток секс-работниц
На загородной точке на остановке топчутся три женщины с сумками: похожи на тетушек из деревни, которые едут в столицу за покупками. Если возле МКАД девочки помоложе и поухоженнее, то здесь — солидный возраст и никаких каблуков, макияжа и укладок.
— Это еще ничего, бывает подъезжаешь, а они пьяные стоят там, еле на ногах держатся, и лицо опухшее от синяков, — качает головой Валентина. — Как такую консультировать? Надо же чтобы человек понимал, что происходит.
На остановку приехал автобус, из его дверей выскочили школьники и взрослые пассажиры. Секс-бизнесменши, получившие до этого от волонтеров пакет с расходным материалом, смешались с толпой и побрели в сторону деревни. От теста на ВИЧ и талонов к врачу женщины отказались.
— У них день — самое время работать, поэтому отвлекаться не хотят. После 20.00 уже темно, клиенты разъезжаются по домам да по семьям. Отпадает клиентура и летом по пятницам-субботам — семьи выезжают за город. Хотя, график работы девочек предугадать довольно сложно. Их можно встретить и в 15 градусов мороза, а в солнечную погоду при плюс 10 может никого не быть.
Однако, по сведениям дальнобойщиков со стажем, проституции на дорогах сейчас стало меньше: мол, сейчас девочек не более 10% от того числа, что стояли на трассах в 90-ые годы. Как бы то ни было, судя по опросу, проведенному несколько лет назад ЮНЕСКО, 8 дальнобойщиков из 10 пользуются услугами проституток хотя бы раз в год.
— Мужчины иногда к нам тоже подходят — любопытствуют, хотя и стесняются часто. А иногда даже берут у нас средства защиты, говорят — «для друга». Пусть хоть так, мы не проверяем, — говорит Валентина. — А вот логика мужчин, которые настаивают на сексе без презерватива и даже доплачивают за это, мне непонятна. Он может чем-то инфицироваться, а потом сам же будет ездить по городу и искать эту девчонку, чтобы «отбить ей голову».